Но не уйти. Вижу машину. Их. Всего двое, но с меня хватит. Выглянул. Никого, пусто. Уехали. Не торопятся. Знают, что не уйду. Дождусь. Придут и возьмут. Скажу:
«Наконец-то!»
Им всё известно. Даже это.
Длинный, узкий коридор с тупиком в конце. Стены. Иду между. Искушение Святого Антония, Иеронима, Балдуина, Павлина, Себастьяна. Вереница искушений. И много разного. Летает и ползает. Им хуже, чем мне. Вряд ли. Вот и искупление. Ад и искупают. Преступившие, нарушившие, попали случайно и по ошибке. Заблудились. Всем в соответствии и по справедливости. Мне тоже и сознаю.
Она, в который раз. Машина, шинами по асфальту. Плавно и шорох. Звонок. Дверной и стучат. Мягко, неторопливо. Уверенность и настойчиво. К тому же воспитаны. В их заведении дисциплина и учат корректности поведения. Всё, всё знают. Прошлое, сегодняшнее и что завтра. От них не уйти. Не доказать и не поверят, что ты — не он.
Пекло, огонь, отражения, свет красный, колеблется. Метание языков и заполняет. Корчатся, выпадая из рамы. Кто-то прошёл и посмотрел. Сбоку и боковым. Отвернулся резко и сделал вид. Развязался шнурок и нагнулся. Подумал, слишком. Заметно и не без испуга. Исчез. Случайно и не за мной.
За стенами Музея третий день дождь. Листья облетели. Наверное, осень или от ветра. Сколько я здесь? Не знаю. Потерял счёт. Надо всё обойти. Тогда выяснится. Там, в конце.
Снова машина. Другая. Сидят и не выходят. Не торопи. Выйдут. Тут недолго. Перейти улицу. Меня нет, а я продолжаю. Это кажется. Это не я. Другой. Я давно там, где должен.
Распят и пронзён стрелами. Вокруг полиция, служба безопасности, солдаты срочной и контрактники. Толпится народ. Любопытные, сочувствующие и от нечего делать. Развлечения редки. Жители местности. Холмиста. Высокое небо над с редкими облаками. Солнечно, тепло, весенний день после.
Произошло Рождество и случилось многое другое. События, оказии. И все примечательны и не забыты. Сменился император. Прежний отстранён от должности. Два легиона расформированы по ненадёжности, один за ненадобностью и возрастом рядовых и центурионов. Набраны новые из Африки и Малой Азии. В Галлии и на Рейне тихо. Разбиты и замирены. Ганнон давно достиг. Потом забыли что. Открыта Эфиопия. Всё в красках и пышно. Штандарты, плюмажи, значки легионов. Счастливчики. Давно нет.
Юдифь несёт голову Олоферна. Львы примирились с Даниилом. Изображение олицетворяет.
Сейчас окликнут, задержат. Втянул голову в плечи. Звонок. Вздрагиваю и останавливаюсь. Это за мной. Ещё не готов. Прошу отсрочки и отложить. Идут навстречу. Жду повторения, но тишина. Шаги за удаляются. Наконец неразличимы. Не верю. Подкрадываюсь к замочной. Сквозь неё никого и подтверждает отсрочку.
Опушка леса. Бабочки, стрекозы. Птички разные и щебечут. Рядом ручей. Прозрачен и каменистое дно. На берегу двое: Дафнис и Хлоя. Ни овец, ни коз. Разбрелись и не видно. Идиллия. Смотрю. Потираю руки. Ледяные и не согреть. Значит, сегодня всё кончится. Хочу продлить и лучше неизвестность. Надеялся. Всё-таки была. На что? Проскочить и не замечен. Невидим. Почему не? На то мгновение. Единственное. Дверь скрипнула и открылась. Сдержал крик. Выглянул из-за платяного. Никого. От сквозняка. Начинаю сходить. Не рано ли? Впереди ещё много чего. Музей в самом начале. Киоск, гардероб и кассы. Последняя зала не скоро. Если есть.
Суворов переходит через Альпы. Бурлаки тащут барку. Пейзаж с коровами и одуванчиками. Куст сирени и дама в голубом. На берегу реки. В шляпе и с зонтиком. Прохожу, не задерживаясь. Было давно и в детском. Со сказками Перро и Городком в табакерке. Не вернуть. Поздно и ни к чему.
Машина стоит. На том же месте. Как всегда, двое. Но пол разный. Мужчина и женщина. Он за рулём. Она пишет. На больших белых листах. Не в клеточку и не в линейку. Выглянул осторожно и на мгновение. И спрятался. Понимая, напрасно.
Когда входил в дом, обратил внимание. Фотографируют. Делают вид, улицу и дома. Знаю, что нет. Меня. Зачем? Я весь здесь. Натурой и могу быть представлен. В любое время. Одетый и в голом, в фас и в профиль. Не понимаю. Чтоб внести и запечатлеть. «Дело» без облика не «Дело».
Одно неверное движение. Дрогнула рука. Рука ли? Не, не, не. Не в ней. Неважно. И вся. Как ни бывало. Держишься, держишься. А сколько ни, всё равно сорвёшься. Утешаю, но не нахожу. Ищу, но нет утешения.
Если б хоть не видел. Машну. Но была. Я по улице. Поднял голову. Стоит. Сколько прошло? До двух не сосчитаешь. А песок посыпался из песочных. И время остановилось. Не видел бы — не знал. Легче. И вдруг пронесло. Теперь нет. Не могу. Вижу, стоит. И пишет, пишет.
Колёсный пароход по Миссисипи. Брызги летят во все. Влажные и пронизаны. Пассажиры на палубе. Смутно цветные пятна. Платья пышные, с буфами. Юбки, лифы. Шляпки с лентами. И зонтики от солнца. Жаркий и безветрие. Густая зелень по обоим. Ещё не вырублена и радует глаз. Век позапрошлый и Новый Свет.
Не был, не знаю. Новый не значит лучше. Ничего не значит. Со мной там было бы то же.
От веры удалён. Не удосужился. Но обращался неоднократно. Помилуй, пронеси, В первый и последний. Всё бывает. Жизнь прожить — не поле и пр. Понимал, он-то давно простил. Задолго до. Ещё ничего не совершил, не сделал и не преступил. А он уже тебя на все четыре. Иди, мол, с. Знал заранее, что так будет и именно так. Не избежит и преступит. Он — да. Но не от него зависит. Они ему не внемлют и не слышат. Следуют другому. Велению и параграфу службы. Сами придумали, сами и следуют. И правильно. Согласен. Иначе один беспорядок.
Скрипнула дверь. Не дверь. Окно. Петли слабые. Спрятался за кресло. Сел на пол, голову руками и уткнул в колени. Сжался, чтоб не трястись и беззвучно. Главное, не выдать себя, где ты. Может, и нет вообще.
Ели, сосны, свежий пенёк и белка. Удивлена и смотрит мимо. Тянет грустной нотой. Издалека доносится голос. Знаком, но забыт в детстве. Вернуться и вспомнить никак. Не позволяет природа и закоснел в нынешней.
Возможность созерцать бесконечна. Музей предоставляет. И делаю. Не отказываюсь. Хотя пришёл за другим. Неясно, туманно и пребываю внешне. Состою из зрения. Вижу. Но отсутствую и направлен в другую.
Они уже здесь? Или? Не узнаю. Есть и разные. Кто из них кто? Все похожи и подходят. Неужели конец и не уйти? Не готов и предполагал задержаться. Не зависит. Пожелания не учитываются. Только закон и согласно букве. Остановился и сделал вид, что. На самом деле вокруг и сзади. Никого. Но чувствую, рядом. Вышли на меня. Не спешат и не торопятся предъявить. Правильно. Ход их мысли ясен. Куда он денется. Но есть и много. Вариантов не счесть. Разрешают сразу и всё. Они знают. Их это устраивает. Не тороплюсь и медлю. Назло. Чтоб досадить. Но доконают. Недолго осталось.
Видел машину сквозь щёлку шторы. Другая и другие в ней. Они. Меня не обмануть. Посылают разных, чтоб не спугнуть. Не проведут. Спрятался в шкаф, закрыв изнутри. Долго не смог. Сказался недостаток воздуха.
Много воды и кораблей. Век семнадцатый. Морские сражения у Ливорно, Амстердама, в Гибралтарском и Зундском. Четырёхдневное в Северном море. Богато выглядит. Цвет хорош. Не придраться и слышишь. Стреляют, тонут и просят о помощи. Представлены и много на эту тему.
А сослуживцы? Здороваются и даже улыбка. Но знают. Одно притворство и хитрость. Всё, как прежде, но не. Состояние подтверждает. Холодно, озноб и трясёт. Внешне только. Жду каждую. По часам. Смотрю и считаю. Секунды. Одна, две, три. Сейчас рванёт — и конец. До чего дойти?! Так каждый рабочий. Говорю, заслужил. И повторяю. Но не нахожу и не согласен.
Заблудился. Сколько я тут? Давно не видел погоды. Какая она сейчас? И время года. Есть ли? Один зал переходит в другой. Картины и статуи. Витражи. Мумии и саркофаги. Современность и до Рождества. Средние и прошлый. Наскальная и выставка детского.
Выхожу из и попадаю. Опять и снова. Кружу и не выйти. Это не зря. Здесь что-то есть. Подвох, хитрость. Не могу понять, в чём и где скрывается. Музей неисчерпаем и неограничен. Бесконечность была заложена в проект и смету. Это ясно. Но было начало и вход. Или показалось. Если были, то где? Может, оно и к. Лучше и продолжаю.
