Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Алиса, которой изображение не было интересно с самого начала, резко поднесла острие меча к самому рту болтающегося в воздухе шута и произнесла:

– Отрежу тебе язык сразу, как только он начнет читать заклинание.

После этого холодного предупреждения рот человечка, явно собиравшегося что-то проорать, тут же захлопнулся.

Фундаментальное правило Подмирья: в начале любого заклинания должно произноситься «Систем колл»; а значит, маг, загнанный в такое положение, теряет любые преимущества. Однако все-таки я, глядя в лицо этому человеку, распорядителю Чуделкину, не выпускал из вида и его ручонки.

Непостижимый; я встречал немногих, к чьей внешности подходило это слово. Ярко-красные губы на всю нижнюю половину идеально круглого лица; над ними курносый нос; глаза и выгнутые брови, напоминающие смайлик.

Однако сейчас эти узкие глазки были выпучены до предела, крохотные черные зрачки дрожали, вперившись в Алису.

Наконец Чуделкин поджал толстые губы (из-за чего они стали напоминать рожок) и голосом, похожим на скрип ржавого металла, проговорил:

– Ты… номер тридцать… что ты здесь дееелаешь? Ты же должна была выпасть из башни и разбиться с одним из предааателей.

– Не смей звать меня по номеру! Мое имя Алиса. И я уже больше не тридцатая.

Засаленное лицо Чуделкина исказилось при этом ледяном ответе Алисы, и впервые за все время он покосился на меня. Его глазки, сжавшиеся было до узких дуг, распахнулись и стали полукруглыми, из горла вырвалось хриплое дыхание вместе со словами:

– Т-тыыы, почему, как?! Тридца-… Рыцарь Алиса, почему ты не зарубила этого мерзааааавца?! Он бунтовщик против церкви… Разве я тебе не сказал, что он подручный Темной территориииии!!!

– Да, он бунтовщик. Но он вовсе не из передовых сил страны тьмы. Он такой же, как и я сейчас.

– Что… что…

Чуделкин замахал коротенькими руками-ногами, смахивая на одну из кукол, которыми была набита комната.

– Т-так значит, ты собираешься предать церковь, тыыы, жалкое подобие рыцаряаааа!!!

Возможно, он уже не видел меча возле его лица; белоснежная кожа Чуделкина вмиг побагровела, злобные крики, еще более скрипучие, чем раньше, разнеслись по комнате.

– Никчемные Рыцари Единства, всегда с вами тааак!!! А вы просто куклыыы!!! Просто куклы, которые должны делать то, что я вам приказываюууу!!! Как ты могла так поступить с Ее Преосвященством!!! Как ты посмела предать первосвященника, Администратораааа!!!

Алиса отвернулась, чтобы на нее не попала брызжущая изо рта Чуделкина слюна, и холодно ответила, даже бровью не поведя:

– А разве не Церковь Аксиомы сделала из нас кукол? Это вы запечатали нашу память «Ритуалом синтеза», насильно внушили нам лояльность, заставили нас поверить в обман, что нас, рыцарей, призвали из Небесного града.

– Что…

Чуделкин вновь изменился в лице – из красного оно опять стало белым – и захлопал губами.

– Откуда ты знаешь…

– Похоже, несмотря на печать, какие-то следы воспоминаний, хоть и очень слабые, у меня сохранились. Я видела все это мельком, когда была в комнате Совета старейших… перепуганная девочка, исполненная тревоги и страха, связанная в центре комнаты; и старейшие три дня и три ночи читали много, очень много заклинаний, которые взламывали стены моей души. Вот что такое на самом деле Ритуал синтеза… мои слезы горя и отчаяния падали на каменный пол в той комнате, когда я была той маленькой девочкой.

Несмотря на то, что Алиса явно сдерживала себя, лицо Чуделкина чудесным образом продолжало менять цвет с белого на красный и обратно, когда он слушал ее слова, острые, как стальной клинок.

Но в конце концов Чуделкин, возможно, единственный из Совета старейших, кто сохранил самосознание, ухмыльнулся вульгарной, вызывающей усмешкой.

– Да… все как ты сказааала. Я это помню, как будто только вчера все быыыло. Ты, совсем юная, незапятнанная, о-какая-очаровательная, так плакала, без конца умоляя… «Пожалуйста, не заставляйте меня забывать… не заставляйте меня забывать тех, кого я люблю…» Хо-хо-хо.

Алиса глядела на Чуделкина, который отвратительным фальцетом изображал детский голос, и в ее глазу словно разгоралось пламя ярости. Но распорядитель продолжил свой провокационный монолог.

– Охо, охооо, ну конечно же, я помню! Когда я вспоминаю то зрелище, мне даже сейчас хватает удовольствия на целую ночь! Когда тебя доставили сюда из какой-то занюханной дыры посреди леса, то сначала два года растили как ученицу священницы. Ты была такая непоседа – вечно находила дырки в распорядке дня, сбегала поглазеть на праздник середины лета в Центории, но в то же время усердно училась, потому что верила, что если будешь достаточно много трудиться, то когда-нибудь сможешь вернуться домой. Но это все была полная ерунда! Как только твой уровень владения Священными искусствами достаточно подрос, пришло время силового синтеза! Твое лицо, все в слезах, когда ты узнала, что никогда не вернешься домой, – это было просто… Мне даже захотелось превратить тебя в камень в таком виде и сохранить у себя в комнате как украшение навсегда! Хоо, хоо, хооо!!!

Слушая сочащиеся ядом слова Чуделкина, я не мог избавиться от дрожи в руке, держащей меч. Слышно было, как Алиса скрипит зубами; однако она продолжила допрашивать распорядителя, не теряя самообладания.

– Ты сказал кое-что странное. Силовой синтез, да? Значит ли это, что есть люди, которые идут на Ритуал синтеза по доброй воле?

Глаза распорядителя превратились в щелочки, и он коротко рассмеялся.

– Хо-хо, хорошие у тебя ушки. Знаешь – есть! Шесть лет назад ты тааак упрямо отказывалась произнести заклинание, необходимое для обычного синтеза. «Мой Священный долг по-прежнему у меня дома, мне незачем слушать ваши приказы!» – и тому подобное; да еще с таким презрееением!

Эти слова были вполне в стиле маленькой Алисы – в этом я нисколько не сомневался, хоть и не знал ее тогдашнюю. Видимо, вспомнив прошлое, распорядитель раздраженно скривил губы и выплюнул:

– Ты была такой дерзкой маленькой мерзавкой. Я даже думал разбудить Ее Преосвященство первосвященника, но, понимаааешь ли, не мог этого сделать, прежде чем идеально подготовлю все к ритуалу. И потому у меня не осталось выбора – пришлось временно отвлечь механических старейших от их обязанностей, чтобы вскрыть стены вокруг того, что было для тебя о-как-драгоценно. Ну, зато ты такое устроила, что я получил свою долю удовооольствия! Хохии, хох-хооо!

Его пронзительный гогот смолк, как только острие «Меча душистой оливы» придвинулось к самому лицу, так что осталось меньше сантиметра. Однако ухмылка и в глазах, и на губах сохранилась.

Слова речистого Чуделкина несли в себе несколько важных кусочков информации. Мне, конечно, хотелось выслушать его ответы кое на какие вопросы, если только Алиса сможет сдержаться, однако поведение распорядителя выглядело странным. Почему этот шут так свободно говорит о важнейших тайнах церкви? Ему бы следовало быть поосторожнее с провокациями, если он хотел, чтобы Алиса пощадила его; и непохоже, чтобы он ждал шанса на контратаку.

Я молча собирался с мыслями; Чуделкин тем временем продолжил делиться воспоминаниями, будто я для него вообще не существовал.

– Начальная стадия силового синтеза завершилась, и тебя отнесли к Ее Преосвященству; отнес не кто иной, как я, признаю с гордостью. К сожалению, я не мог понаблюдать за тем, что было даааальше, но в конечном итоге ритуал закончился, и ты пробудилась Рыцарем Единства, уверенная, что ты посланница богинь, направленная сюда из Небесного грааада. Как и все остальные рыыыцари. Я чуть от смеха не лопаюсь, когда слушаю, как вы, дурачки, чешете языками про этот ваш Небесный град…

Я заметил, что у Чуделкина, висящего в воздухе и болтающего без остановки, бегают глаза. Он как будто ждал чего-то. Неужели весь этот долгий рассказ нужен был лишь для того, чтобы задержать нас в этой комнате и выиграть время?..

Я решил сказать это Алисе, но дева-рыцарь заговорила мгновением раньше. Ее голос, более холодный, чем ледяной туман в громадной ванной, наполнил золотую комнату.

38
{"b":"277761","o":1}