– Евгения Викторовна, хватит петь дифирамбы и делать из меня благодетеля! Это я отдавал долги своему интернату, который летел в пропасть. И это я предложил тебе попробовать спасти себя, спасая других. Прости, молод был и глуп!

Последняя фраза, не смотря на сердитый отчёт, рассмешила:

– У вас, молодой человек, получилось.

– У тебя получилось, – улыбнулся и Кир Нилович. – У тебя, в первую очередь. А я, повторяю, отдавал свои долги и казнил себя за то, что послал живого человека, считай своего ребёнка, проверить на деле пусть и умный постулат.

– Он сработал.

– Пока он срабатывал, меня моя совесть чуть не загрызла. Делал, что мог, чтобы спать спокойно. Какой из меня благодетель… – вздохнул учитель.

Я знала, как тяжело давалась ему помощь нам. У него появилась семья, сын, и это в такое голодное время, в таком возрасте. В следующем году семьдесят лет исполнится. Будь у меня миллион… Но я отдала их семье столько, сколько было… Крохи.

– Кир Нилович, родной, клянусь – больше никаких дифирамбов. Смените гнев на милость. Я, как старшая дочь, просто преподнесла вам подарок, а вот подарок малышу, – я притащила из коридора огромную коробку, перевязанную бантом. – Мечтаю с ним встретиться, если позволите.

– С трудом, но выкрутилась, – хитро улыбнулся Кир Нилович. – Спасибо. А своего тёзку Евгения увидишь позже. Они с Любашей всё лето на даче. Приглашаю в гости.

– Сгорю от любопытства, если не приеду.

– А денежную проблему решим, – успокоил меня Кир Нилович.

– Устроюсь на работу, и сама её решу. Просто я собиралась прилететь в Москву только в конце сентября, получив полный расчёт – целое богатство. Оказалось, что оно для столицы – черта бедности. Эта сказка хороша, начинай сначала. Недавно я раздувалась от гордости за себя, а сейчас моя самооценка упала ниже плинтуса, как говорят сейчас.

– Ты не одна такая, весь народ на коленях. Но выживаем – народ не уничтожить.

– Ещё как уничтожить! Рожать перестали, зато смертность на первом месте. Самые слабые утонули в нищете, многие из них совсем спились и бросили детей на произвол судьбы. Сирот становится всё больше. Мне очень хотелось научить своих детей выживать по-человечески. Ночами не спала, искала слова, изобретала формулу успеха для каждого по его способностям, да чтобы не утратили чести и достоинства. Но, как воспитывать в детях нравственность, если они видят, что в жизни успех приходит к тем, кто на неё наплевал?

– Страшная картина! Волки и овцы! – продолжил тему Кир Нилович, сделав испуганный вид, явно пытаясь разбавить её юмором. – Ты ещё не знаешь, сколько развелось лис?! Сутенёры, аферисты, секты, наркодилеры…

– И всем им нужны рабы… – продолжила я без доли юмора. – Пришлось рассказывать детям об опасностях, которые могут встретиться в их взрослой жизни. Представляете, некоторые тайно мечтают стать знаменитыми бандитами и интердевочками. Откуда залетело это в их головы, если мы им показываем только хорошие фильмы? Иногда кажется, что все наши усилия напрасны, потому что жизнь за стенами интерната уводит их совсем в другую сторону. Мы не терем связь с выпускниками, но и это не всегда помогает. Сил не хватает…

– Да, силы убывают, а у меня сын ещё совсем маленький… И что, сдаёмся?

И снова мой гуру щёлкнул мне по носу. Поделом. Жаловаться стыдно. Но иногда так хочется поплакаться в жилетку. Хочется, но не старикам же?!

– Кир Нилович, маленький сын обязывает вас жить до ста лет! И это плюс. Мой квартирный вопрос закрылся сам собой, значит, ответ искать не надо. Работа к сентябрю найдётся. Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!

– Вот такой настрой мне нравится, и квартирный вопрос тебя уже не испортит. В Москве – это область чудес…

– А временная и хорошо оплачиваемая работа разве не из этой области?

– Временная, как и постоянная работа, на данном историческом этапе страны никакое не чудо. Ты сама ещё не осознала, насколько ты подготовлена к современной жизни в столице, как менеджер высочайшего класса по работе с детьми любых возрастов. Можно открыть свой собственный детский сад. Правда, придётся поискать спонсора или взять кредит, если строить самой. Есть возможность создать такой на базе расформированных ведомственных. Сначала берёшь в аренду, потом выкупаешь. Знакомая жены руководит одним из таких и процветает. Потом существует репетиторство, три доллара в час! Выбирай.

– Кир Нилович, я никогда не думала о таких вариантах, и к репетиторству я как-то не готова.

– Честолюбие мешает? Пора менять сознание, мне поздно это делать, а тебе в самый раз. Пойми, государства, которому мы служили верой и правдой, уже нет. Новый строй ещё долго будет формироваться, демократия – дело длительное, не то, что диктатура. Сегодня приюты нищенствуют, школы в Москве живут беззастенчивыми поборами, высшая школа – взятками. А что делать? Каждый выкручивается, как может. Я рад, что ухожу: противно смотреть на всё это безобразие. А у тебя есть перспектива, и я попробую её расширить…

– Убедили! Я уже согласна на место репетитора, только оно может появиться не раньше сентября, даже если обращусь в агентство.

Мне стало легче. Как это я сама не додумалась? К чёрту амбиции: надо снова работать сутками, только теперь уже не ради благой цели, а ради презренного нала. Такова новая реальность.

– Женя, я всё-таки против временной работы! – сказал Кир Нилович. – Смотрю на тебя и вижу, что отдых тебе необходим. Репетиторство – это на крайний случай. Твой потенциал выше. На День учителя получишь звание, потом я представлю тебя мэру. Ты была в метро? Видела, сколько там нищих детей, просящих милостыню? Это твоя будущая работа. Даже не работа, а призвание.

– По поводу звания и мэра – слишком самоуверенно.

– Я узнавал. Бумаги уже подписаны. Эх, не хотел раскрывать тебе все карты. В зелёной зоне Москвы готовится к сдаче новенький интернат. Если встреча с мэром пройдёт благополучно, то все твои проблемы решатся.

– Что-то вы, Кир Нилович, рановато подались в мечтатели. Интересно, к званию прилагается денежная премия? Раньше ни за чтобы не спросила, а сегодня для меня это важно: столько детских заказов хочется исполнить.

– Компьютеров будет достаточно. Разбаловала ты их, поэтому и денег нет, – заворчал мой любимый Кокоша. – И мой план – реальность. Временная работа только повредит тебе. Сосредоточься на спонсоре, на проекте, мой тебе приказ! А поскольку Рокфеллер теперь я, то и деньгами могу помочь!

После такого заявления я не могла сдержать смех, заразив им и учителя.

– Кир Нилович, вы неисправимы! Раньше, как ни зайду, слышала: Юрочке, Танечке надо помочь. И сегодня ничего не изменилось. А Любаша с тёзкой, естественно, отдыхают на чужой даче.

– Не на чужой, а у друга, – поправил меня он, вытирая платочком набежавшую от смеха слезу.

Из кухни подала голос Тотоша:

– У меня всё готово, сейчас будем пить чай, потом альбомы смотреть и видеокассету про наш, Женечка, интернат.

Зазвонил телефон, Кир Нилович поднял трубку. Чтобы не мешать разговору, я пошла на кухню к Тотоше. На круглом столе всё тот же большой фарфоровый чайник с душистым чаем, домашние печенья, пироги… Сейчас позвонят в дверь, и через минуту в квартиру ввалится толпа студентов… среди них Оля со своим обязательным тортом «Прага». На глаза навернулись слёзы. Что-то в последнее время я готова расплакаться в любую минуту.

– Кира Ниловна, как хорошо мне снова быть с вами. Как ваше здоровье, как дела в институте у Кира Ниловича?

– Уходит он из института, Женя, теперь уж точно совсем. Будет только консультировать аспирантов. Да и сколько можно? И юбилей на носу, – ответила она. – И твои, Женя, деньги нас выручили. Теперь профессор в новой жизни почти никто, если взяток не берёт и в долг не даёт. Исчезли почти все, кто раньше заходил к нам запросто. Мы не в обиде – такие времена. Кир растерян, но виду не показывает.

– Да, раньше у вас было столпотворение, зато теперь меньше суеты. Неужели никто не звонит, даже перед юбилеем?!