– Банчи, – прошептала леди Каррадос. – Вы должны сделать, как я скажу. Оставьте меня на три минуты. Я…

– Я знаю, в чем дело, моя дорогая. Не делайте этого. Не оставляйте вашу сумку. Примите все как есть, и пусть он катится к чертям.

Она прижала руку к губам и оторопело уставилась на него.

– Вы знаете?

– Да, и я помогу. Я знаю, кто это. Вы ведь не знаете? Послушайте… в Ярде есть один человек… Не важно кто…

Глаза ее выразили облегчение.

– Но вы не понимаете, о чем речь. Позвольте мне пойти. Я должна это сделать. Только еще раз.

Она оторвала от себя его руку, и сэр Роберт смотрел, как она пересекает вестибюль и медленно поднимается по ступеням.

После минутного колебания он последовал за ней.

Аллейн закрыл папку с делом и посмотрел на часы. Без двух минут час. Пора закругляться и идти домой. Он зевнул, размял затекшие пальцы, подошел к окну и отодвинул штору. Висящие вдоль набережной фонари напоминали ожерелье из смазанных золотистых шаров.

– Туман в июне, – пробормотал Аллейн. – Ох уж эта Англия!

Где-то там, в холодной дали, пробили часы на Биг-Бене час ночи. Именно в этот момент, за три мили отсюда, лорд Роберт Госпелл медленно поднимался по ступенькам на верхний этаж особняка, направляясь в маленькую зеленую гостиную.

Аллейн не спеша набил трубку и раскурил ее. Утром его ждал ранний подъем, долгая поездка и скучная рутина по приезде на место. Он поднес руки к обогревателю и впал в задумчивость. Сара сказала ему, что Трой собиралась на бал. Наверняка сейчас она там.

– Ну да ладно, – сказал он и выключил обогреватель.

Зазвонил телефон на письменном столе. Аллейн снял трубку.

– Алло?

– Мистер Аллейн? Я так и подумал, что вы еще там, сэр. Вас просит лорд Роберт Госпелл.

– Да, хорошо, переключите.

Последовало молчание, а потом зазвучал писклявый голос:

– Рори?

– Банчи?

– Вы сказали, что будете там допоздна. Я сейчас один в комнате, в доме, где проходит бал Каррадосов. Дело в том, что, кажется, я его вычислил. Вы еще долго там пробудете?

– Готов задержаться.

– Можно мне приехать в Ярд?

– Нужно!

– Сначала заеду домой, освобожусь от взмокшей рубашки и заберу свои записи.

– Отлично. Буду ждать.

– Это главный по увеселениям.

– О Боже! Никаких имен, Банчи!

– Конечно, нет. Я приеду в Ярд. Ей-богу, это хуже, чем убийство. Мог бы с тем же успехом подливать яду в свои проклятые зелья. И работает он с… О, это вы!.. Не слышал, как вы вошли.

– Там кто-то есть? – быстро спросил Аллейн.

– Да.

– До свидания, – сказал Аллейн. – Буду вас ждать.

– Большое вам спасибо, – пискнул голос. – Не хотелось бы расстаться с этой вещью ни за что на свете. Блестящая работа, офицер. Премного обязан. Позабочусь, чтобы вас отметили.

Аллейн улыбнулся и положил трубку.

Наверху, в бальном зале, оркестр Хью Бронкса закончил выступление, и музыканты складывали инструменты. Лица у них были цвета сырой трески и блеском тоже напоминали рыбью чешую, однако волосы по-прежнему отливали, точно лакированная кожа. Четверо искусников, которые лишь десять минут назад тряслись в горячем ритме, устало обсуждали, как лучше добраться домой. Сам Хью Бронкс красивым платком отер пот с лица и закурил сигарету.

– Ладно, ребята, – устало вздохнул он. – Завтра в восемь тридцать, и если какой-нибудь… попросит сыграть «Мою милашку» больше шести раз подряд, завязываем с этим делом и разучиваем псалмы.

С другого конца бального зала к ним направлялся Димитри.

– Ее светлость особо просила передать вам, – сказал он, – что в буфете для вас кое-что приготовлено.

– Большое спасибо, Дим, – ответил мистер Бронкс. – Сейчас придем.

Димитри обвел быстрым взглядом помещение, вышел и спустился по лестнице.

Внизу, в вестибюле, собрались последние гости. Несмотря на усталость, они бодро обменивались впечатлениями о том, какой хороший был вечер. Среди них, сонно моргая за стеклами очков, был и лорд Роберт. Плечи его окутывал плащ-накидка, а руки сжимали черную шляпу с широкими полями. Через открытые двери в холл вплывали клочья тумана. Кашель из наглотавшихся сырого воздуха глоток смешивался с рокотом работающих на низких передачах таксомоторов и голосами расходящихся гостей.

Лорд Роберт уходил в числе последних.

Он довольно жалобно вопрошал, не видел ли кто-нибудь миссис Хэлкат-Хэккетт.

– Я обещал отвезти ее домой.

К нему подошел Димитри.

– Простите милорд, мне кажется, миссис Хэлкат-Хэккетт только что ушла. Она спрашивала, не видел ли я вас, милорд.

Лорд Роберт поднял на него глаза и беспомощно моргнул. На миг их взгляды встретились.

– Вот как. Благодарю вас, – сказал лорд Роберт. – Посмотрю, может, еще догоню ее.

Димитри поклонился.

Лорд Роберт вышел в туман.

Его фигура, немного напоминающая кругленького шута из стихотворения Верлена, двинулась вниз по широким ступеням. Пристально глядя вперед, он прошел мимо отставших гостей, которые рассаживались по машинам, понаблюдал, как они разъезжаются, осмотрелся, после чего медленно двинулся по улице. На миг он растаял в облаке тумана, будто бесплотное привидение, затем вновь появился, уже гораздо дальше – твердым шагом удаляясь в небытие, а потом и вовсе исчез.

Сидящий в своем кабинете Аллейн вздрогнул и проснулся, выхваченный из глубокой дремы внезапным шумом. На столе гремел телефон. Он схватил трубку, одновременно бросив взгляд на часы, и изумленно присвистнул. Четыре утра!

– Алло?

– Мистер Аллейн?

– Да.

«Это Банчи, – подумал он. – Какого черта…»

Но голос в трубке произнес:

– Тут поступило новое дело, сэр. Я подумал, лучше сразу же доложить вам. Такси с пассажиром. Таксист говорит, что пассажира убили, и он привез труп прямо сюда.

– Сейчас спущусь, – сказал Аллейн.

Он стал спускаться, озабоченно размышляя о том, что новое дело было бы ему сейчас крайне некстати, и надеясь, что его передадут кому-нибудь другому. Аллейн был целиком поглощен делом о шантаже. Банчи Госпелл не стал бы говорить, что вычислил того человека, не будь он в этом стопроцентно уверен. Главный по увеселениям… Стало быть, Димитри. Что ж, у него были возможности. Но какие именно доказательства обнаружил Банчи? И где, черт подери, он сам? Сержант в форме ждал Аллейна в вестибюле.

– Странное дело, мистер Аллейн. Джентльмен мертв, это точно. Мне-то сдается, с ним случился сердечный приступ или что-то подобное, но таксист уверяет, что это убийство, и не желает говорить ни слова, пока не увидит вас. Даже не хотел, чтобы я открывал дверцу такси. Ну, да я все равно открыл, чтобы убедиться. Поднес ему к губам часовое стекло и послушал сердце. Бесполезно! Старый водила стоит как скала. Крепкий орешек.

– Где такси?

– Во дворе, сэр. Я велел ему въехать в ворота.

Они вышли во двор.

– Сыровато, – сказал сержант и кашлянул.

Внизу, у реки, все было окутано туманом. Клочья тумана, больше похожего на дождь, облепляли лица, превращаясь в холодные капельки влаги. Темнота уже начинала блекнуть и проступившие очертания крыш и печных труб чернели в ожидании рассвета. Где-то на реке прогудел пароход. В воздухе пахло нездоровой сыростью.

Аллейном овладела смутная, но тяжелая меланхолия. Он ощущал вялость и странную сверхвосприимчивость. Его дух будто воспарил, отделившись от тела. Он видел себя точно со стороны. Такое с ним уже бывало, и он расценивал это как предзнаменование чего-то скверного. «Мне надо вернуться на место!» – возопил его разум, и вместе с этой мыслью возвращение осуществилось. Аллейн опять находился во дворе Скотленд-Ярда. Под ногами у него скрипел гравий. В отдалении смутно маячило такси и фигура в пальто, безмолвно, точно часовой, застывшая у двери.

– Холодно, – обронил сержант.