Очкастый сантиб ещё должен выплатить гонорар – не люблю напоминать об этом, надеюсь, он сам сообразит. Так уж выходит, что мы не работаем бесплатно, и городское управление знает об этом. Основное наше требование – наличные должны быть выплачены сразу по осуществлению зачистки. Никаких походов в банк, отделение Сантиба и прочая-прочая… Пришли, сделали дело, получили деньги, ушли домой! Несложная схема.

– Экзорцисты уже подогнали громобойцев, – невзначай обмолвился инспектор, – Вы что-то долго сегодня.

– Демон оказался наглым, – безразлично ответил я. А что мне красные со своими громобойцами? Если штурмовым единицам не сидится в штабе, ради Бога, я буду только рад вдоволь посмеяться над зря мокнущими бугаями в броне!

– Вновь город у вас в неоплатном долгу.

– Ну, как неоплатном…

Инспектор молча подозвал одного из подчинённых:

– Вы не собираетесь корректировать изначальную сумму? – тоном вымуштрованного банкира пролепетал Майер – получилось довольно забавно.

– Это не в моих правилах.

– Понимаю, – кивнул инспектор и забрал кошель из рук подоспевшего молодого сантиба, – Если бы только ялеры могли выразить всю нашу признательность…

Высокопарный бред Майера! О чём вообще? В Гольхе люди мало отличаются от тех демонов, что я отправляю в небытиё. Дышащие ядовитыми испарениями переполненной канализации, в которую государственные псы скидывают по ночам пару человек из своих списков. Живущие по законам даже не зверей, а бактерий, люди в городе не способны на благодарность… Благодарен мне лишь Майер, потому что я сделал за него его работу, а заплатил он мне даже не своими деньгами…

Истериан всё болтает с красными, лишая меня удовольствия убраться отсюда как можно скорее. Не терпелось попасть в тепло.

– Специально для вас заказан экипаж, – доложил хорошую новость инспектор, – Не автокарета, но довезёт вас в любую точку Гольха.

Отличная новость! Можно будет вернуться домой раза в три быстрее! Судя по часам ужин Арики ещё не остынет – ненавижу разогретую пищу.

– С чего вдруг такая забота?

– А Вы не слышали? – искренне изумился очкарик Майер, – По городу ночью шатаются сектанты.

Право слово, старший сантиб меня удивляет:

– Сектанты? Считаете, они опасны для нас? – с язвительностью я, похоже, перегнул.

– Они передвигаются всегда большими группами и часто бывают вооружены.

– Тем не менее, нам их нечего бояться.

Инспектор глянул на меня как можно серьёзнее:

– Я бы на вашем месте не отказывался от лишней безопасности!

– Кто говорит, что я отказываюсь? – признаться честно, сильно струхнул, что очкарик оставит нас без транспорта.

– Экипаж стоит на улице Скатов: вы его сразу увидите! А сейчас прошу меня простить, но непременно следует откланяться: меня ждут дела. Всего доброго!

– Угу… – только и буркнул я, но по опыту знаю, что инспектор на грубость не обидится. А если даже и обидится, не беда, мне это не столь важно.

Гораздо важнее, что домой я поеду в удобной крытой коляске! Обычно я не жалую вообще никакие транспортные средства лишь по той причине, что за них нужно платить и немало. Но раз уж правительственная волосатая рука, больше привыкшая брать и загребать, подкинула щедрым жестом бесплатный экипаж, то грех не воспользоваться. Тем более на мне и так немало грехов.

Истер, как видно, не торопится. Неужели нашёл с падальщиками общий язык и интересную тему для беседы? Либо же просто крайне воодушевлённо расписывает красным детали металлической твари. Он-то может!

Совсем рядом со мной проскользнул один экзорцист, лишённый отчего-то маски и перчатки. Незащищённая красной кожей рука падальщика скользнула по моей кисти – так близко прошёл он. Лысый носатый торопыга оглянулся на меня и тут же потерял всякий интерес, унёсшись по своим делам, на ходу натягивая элементы униформы.

Бывает… Забот у экзорцистов немного, но выполняют их так, словно загружены с головой. Даже забывают про требования техники безопасности.

Мимо проковылял здоровяк громобоец – элитный сотрудник экзорцистов. Высокая фигура, облачённая в непременную красную кожу, местами защищена прочнейшей бронёй, способной выдержать зубы и когти тварей. На руках и ногах громобойцы носят особые рукавицы и сапоги с паровыми приводами. Сие приспособления, созданные человеческим гением, усиливают самые простые телодвижения человека, иными словами, приводы ускоряют бег, увеличивают дальность и высоту прыжков, усиливают удары… Чисто теоретически, громобойцы должны стать с этими побрякушками равными нам с Истером, но когда первая же тварь разметала троих таких громил, амбиции экзорцистов поутихли…

Шериф в городе один…

Алый здоровяк оглядел меня с некоторой неприязнью, это видно даже сквозь толстые залитые каплями недавнего дождя стёклышки маски. Выскочку следовало бы разорвать на месте, но чего не стерпишь в угоду пресловутой Гольхской морали. Лучшим ответом служителю закона будет молчание и безразличный взгляд в сторону, но… от ехидной улыбки и задорного подмигивания удержаться оказалось выше моих сил.

Как жаль, что ведро с ножками проигнорировало укол.

Истериан соизволил-таки освободиться, и мы двинулись к экипажу, огибая распылившихся по площади людей. Товарищ заметил, что я всё не оставляю в покое фигуру громобойца:

– Не поладил с падальщиком?

– Взгляд его мне не понравился. Думай, что хочешь, но ему определённо стоило размазать морду.

– Я против избиения людей. Даже если это красные.

Я лишь поправил мокрую насквозь шляпу:

– Чушь, некоторых надо бить.

– Август, ты невыносим! – продолжил зря бушевать Истериан, – Ты же прекрасно знаешь: люди гораздо слабее нас, нельзя этим пользоваться! Нужно сдерживать себя, нужно терпеть людей, нужно мириться с их негативным отношением к тебе! А будешь вести себя вызывающе – они только больше станут тебя донимать!

– Как же красиво ты читаешь морали.

– Я серьёзно, Август!

– Некоторых нельзя оставлять безнаказанными, – теперь уже я лишил свой голос безразличия и добавил жёсткости, – Всякий должен знать своё место!

– Один ты не должен! – в истерике друг поднял руки к лицу, – Одному тебе можно делать, что вздумается!

– Тебя это смущает?

– Это смущает весь город!

– А лично тебя? – я не унимался.

– И меня в том числе!

– Спасибо за ответ.

Истериан воззрился на меня уничтожающим взором, под такими обычно прудят в и без того грязные штаны уличные грабители, по ошибке наталкивающиеся на нас тёмной ночью. Я же такие приступы праведного гнева товарища всегда игнорирую.

– Тебе что же, совершенно безразлично, как к тебе относятся люди?

– Я спасаю их гнилые жизни, – ваш покорный слуга окончательно поутих, – Пусть терпят!

Истериан расстроено отвернулся:

– Ты когда-нибудь поймёшь, что это неправильно!

– Я никогда не жалею о том, что сделал, Истер! – шляпу всё же решил снять, – И вспоминать о своём поведении к старости не буду.

– Я говорю не о старости…

– Короче, больше не смей учить меня жизни! – для убедительности я выставил перед лицом товарища раскрытую ладонь.

– Если не я, то кто же ещё? – ироничный тон длинноволосого полукровки говорил о восстановлении его разума в первоначальное беззаботно-ребяческое состояние.

– Мой отец и настоятель Франц, но они оба уже умерли…

– Кстати о них, – в голосе Истериан мелькнуло живое любопытство, – Об отце, насколько я знаю, ты сам почти ничего не помнишь, а о Франце постоянно умалчиваешь… Может сегодня расскажешь?

Не обмолвиться о двух из четырёх людей, которые имели и имеют для меня хоть какое-то значение никогда не выходит. И это, как раз, довольно плохо, поскольку сразу же следуют вопросы… Я не хотел бы вдаваться в подробности своей прежней жизни, у каждого должно оставаться что-то сокровенно-личное, и я имею право на свои скелеты в шкафу.

– Нет, пожалуй, не сегодня.

На том и порешили.

Экипаж, признаться честно, оказался крайне презентабельным, что определённым образом гарантирует отсутствие тряски, скорое прибытие в конечный пункт и удобные сидячие места. Майер, как ни крути, всё больше и больше начинает мне нравиться!