Картер давно привык, что его обманывают и кидают. Но неужели и Персик такая же? Рядом с ней он становился бессильным, и это его сильно задевало. Даже мысли о том, сумеет ли он получить УДО, отошли на задний план. Нет, Картеру было не все равно, выйдет ли он в ближайшее время или через полтора года. Очень даже не все равно. Но если Персик откажется заниматься с ним на воле, он лишится законного основания видеться с ней.

Картер раздраженно выпустил дым из ноздрей. Сколько можно крутить все это в голове? Крути не крути, а ничего не изменится ни йоту, пока он не поговорит с ней.

– А ты спроси ее напрямую, – словно угадав его мысли, предложил Райли.

– Спасибо за совет, – усмехнулся Картер. – Так и сделаю.

Райли прищелкнул языком:

– Не будь трусливым котенком.

– Говори что хочешь. – Картер сделал последнюю затяжку, переправив дым в хитро сощурившуюся физиономию Райли. – Лузер!

Райли громогласно расхохотался и дружески огрел Картера по спине. Все это лишь прибавило Картеру решимости сегодня же откровенно поговорить с Персиком.

Через пять часов, когда Персик вошла в кабинет, где они занимались, от его решимости не осталось и следа. Сегодня она была в нежно-розовой блузке и облегающей серой юбке. Кровь прилила к голове Картера, мысли стали бессвязными и потекли совсем в другом направлении. Черт! Картер сопел, бормоча какую-то чушь, пока Персик выкладывала из сумки все необходимое для урока, включая и пачку сигарет.

– Что-то не так? – спросила она, мельком взглянув на него.

– Вам показалось, – отмахнулся Картер.

Эта женщина его доконает.

Подперев лицо ладонями, он смотрел, как Персик чуть ли не с головой залезает в свою сумку. Такая сумка подошла бы какой-нибудь Мэри Поппинс, но не ей.

– Персик, – тихо произнес Картер, загораживаясь сигаретным дымом.

Кэт нравилось имя, которое он ей придумал. Картер это чувствовал. Она согласилась на Персика и даже не стала допытываться, почему он дал ей «фруктовое» имя.

– Угу, – отозвалась она, не высовывая головы из сумки.

– Что вы там роетесь?

Персик застыла. Потом выпрямилась и растерянно улыбнулась:

– Просто искала одну вещь.

– Не галстук ли Джимми Хоффы?[2] – засмеялся Картер.

Со стороны двери послышалось сопение: охранник давился от смеха.

Персик выпучила глаза:

– Не угадали, умник.

Она села рядом с ним, пододвинула лист с прошлой письменной работой Картера. Прокомментировав его письменные ответы, Персик задала по ним еще несколько вопросов. Их занятия по-прежнему были посвящены «Венецианскому купцу».

– Вы анализировали уровень развития героев пьесы и назвали Порцию самой умной и образованной, – сказала Персик, убирая за ухо прядку волос. – Поясните, пожалуйста, вашу точку зрения.

Персик отодвинула стул.

– Зачем вы это сделали? – насторожился Картер.

– Что именно?

– Зачем вы отодвинулись?

Персик молчала. Картер дал задний ход.

– Ладно, забудьте, – буркнул он, подтягивая к себе лист с письменной работой.

– Нет, – твердо возразила Персик, кладя руку на лист. Их глаза встретились. – Что вы имели в виду?

Картер опять начал мямлить себе под нос, вертя сигаретную пачку. Персик терпеливо ждала.

– Вы… я для вас стал вроде мебели, – вырвалось у него. – В чем причина? В том, что меня могут выпустить по УДО, а вы, не подумав, ляпнули, что готовы заниматься со мной и дальше?

Ошеломленная Кэт не успела произнести ни слова. Монолог Картера продолжался:

– Я предпочитаю, когда мне говорят честно и сразу. А то, знаете, не хочется стоять там перед этой долбаной комиссией, весь в надеждах, и узнать, что у вас вдруг «изменились планы»… или еще что.

Кэт хлопала ресницами, не в состоянии вымолвить ни слова. Услышанное от Картера рассердило и обидело ее. Как он мог подумать про нее такое? Как ему могло в голову прийти, что ей надоело с ним заниматься? Разве каждый их урок не подтверждение ее решимости?

Да, она стала вести себя с ним намного сдержаннее, но совсем по другой причине. По какой? Она скорее умрет, чем расскажет ему правду.

Две недели назад у Кэт вдруг прекратились кошмарные сны. Она была бы на седьмом небе, если бы их не сменили другие сны – эротические. Она и раньше иногда видела эротические сны, но эти не шли ни в какое сравнение с прежними. Правда, поначалу ее видения были вполне безобидными. Однако с каждым днем сны становились все горячее, превращаясь в персональное порно. Кэт смирилась бы и с этим, если бы не главный герой ее снов. А главным героем был не кто иной, как некий мистер Уэсли Картер.

Получалось, что один ад сменился другим.

Ну почему она постоянно видит себя в постели с человеком, которого почти не знает? Если такие сны преследуют ее сейчас, что будет потом, когда его выпустят? Год занятий на воле, от которой он успел отвыкнуть. И никаких тебе охранников, камер, тюремных правил, включая неписаное: «Следи за своими руками, и все будет в порядке».

Как мужчина, Картер будоражил Кэт, однако наяву она не представляла себя в одной постели с ним. Ни в коем случае. Она была и останется преподавателем, а он – ее учеником. Кэт дорожила своей репутацией, заработанной честно и не без усилий. Запрет неформальных отношений между служащими тюрьмы и заключенными наверняка распространяется и на досрочно освобожденных. Кэт не сомневалась, что и эта сторона жизни Картера будет под пристальным наблюдением.

– Картер, откуда вообще у вас такие мысли? – наконец спросила она. – Какие мои слова или действия создали у вас впечатление, что я не хочу помогать вам досрочно освободиться?

– Сам не знаю. Вы стали вести себя по-другому, будто беспокоитесь о чем-то. На меня стараетесь не смотреть. Вот я и подумал: может, уроки со мной стали вас напрягать?

Боль в голосе ему удалось скрыть, но его выдали глаза. Он заметил ее отстраненность. Похоже, Картер замечал все, связанное с ней. Кэт не знала, ужасаться этому или чувствовать себя польщенной таким вниманием. Отогнав страх, она придвинула стул ближе.

Ей вдруг захотелось погладить его по щеке. Мысленно отругав себя, она сказала:

– Я не спринтер с коротким дыханием. Я всерьез хочу, чтобы вас освободили досрочно. И продолжать наши занятия тоже хочу.

Картер в упор смотрел на нее. Она выдержала его взгляд.

– Простите, если я ненароком заставила вас усомниться. Я не собираюсь отказываться от занятий с вами. Можете рассчитывать на меня. Даю стопроцентную гарантию.

Кэт удивлялась, с каким жаром произносит эти слова, но они шли прямо из сердца и отражали ее настрой. Ее фунт плоти? Дело не в названии. Она решила помочь Картеру, и ее решения никто и ничто не изменит.

– О’кей, – только и сказал Картер.

Несколько минут они сидели молча, но тишина не тяготила их.

– Я понимаю, – заметила Кэт. – Вы очень волнуетесь. Ведь пробационная комиссия состоит не из одной Дайаны.

Картер покачал головой и полез за очередной сигаретой.

– Шейлок, – пробормотала она. – Храбр, как всегда.

– Это слова Порции, – улыбнулся Картер.

– Самой умной и образованной из всех персонажей «Венецианского купца», – с оттенком кокетливости сказала Кэт.

– Как-никак она спасла Шейлока, – напомнил Картер.

Кэт уловила его метафору. Картер отождествлял себя с Шейлоком. Он считал, что допущенные им ошибки поставили на него такое же клеймо, какое на Шейлока поставила религия ростовщика. Кэт это отождествление казалось весьма поверхностным, однако Картер думал по-другому.

– Да, она спасла Шейлока, – согласилась Кэт. – Но раз уж мы заговорили о литературных персонажах, я не уверена, что похожа на Порцию.

– А на кого вы похожи? Кем вы себя представляете? Червонной Королевой из «Алисы в Стране чудес»? Гекатой из «Макбета»? А может, Белой Ведьмой из «Льва, колдуньи и платяного шкафа»?

Он даже пальцами прищелкнул, довольный своим остроумием.