— Кончи для меня, детка, давай!

Когда он произносит слово «детка», я уже на грани, ещё несколько толчков, и я снова падаю, а вскоре и Вэс.

Он падает на меня, и мы несколько минут пытаемся восстановить дыхание. Наконец, Вэс поднимает голову, смотрит на меня, убирая волосы с моего лица, и улыбается. У него какой-то встревоженный вид. Прежде чем он успевает сказать мне что-нибудь или спросить, я протягиваю руки, провожу ими по его ирокезу и улыбаюсь ему в ответ. В его глазах мелькает облегчение, и он нежно целует меня в губы.

— Ты представить себе не можешь, как долго я этого ждал. — Вэс ухмыляется мне.

— Даже не знаю, что тебе сказать. Пока Миша не сказала мне, что думает, будто ты мною увлечён, я полагала, что мои чувства безответны.

Он смеётся так, словно одна мысль об этом уже сама по себе смешна.

— Как так получилось, что ты ничего не замечала? Мне казалось, что моя откровенная ревность говорила сама за себя. Или то, что я приехал к тебе домой без приглашения, или что пользовался каждой возможностью, чтобы поболтать с тобой, когда ты приходила в бар, и не забудем о том, что я попросил тебя переехать ко мне.

— Ну, я-то думала, что ты смотришь на меня с позиции старшего брата, который оберегает свою младшую сестру, как-то так.

— Да нет же! Поверь мне, детка, когда я смотрю на тебя, то определённо вижу не младшую сестру.

Снова «детка». Боже, помоги мне — мне нравится, когда он называет меня так. Я вновь провожу руками по полоске его волос.

— Меня жутко разозлило, что ты позволил той сучке потрогать свой ирокез.

— На это я и надеялся. Если честно, всё это было задумано, чтобы вызвать твою ревность. Точно такую же, как ты вызвала у меня, появившись с тем тупым крикуном. Мне так и хотелось оторвать ему голову. Боже, я думал, у меня сердце остановится, когда узнал, что ты пригласила его домой. Я ушёл с работы сразу после вас. Хотел подняться наверх и остановить всё, что бы там ни происходило между вами, и уже почти был готов постучать в дверь или позвать тебя. Даже подумывал, не учинить ли какое-нибудь ЧП, но понимал, что у меня нет права.

Я усмехнулась.

— Ему с тобой не сравниться. Я бы тут же его бросила. Вэс, я влюбилась в тебя — ну, по крайней мере, в твою сексуальную задницу — почти в тот же самый момент, когда впервые увидела. Ты ошарашил меня своей сексуальностью и тем, каким добрым и заботливым оказался. И ещё эта твоя необыкновенная улыбка.

Вэс скатывается с меня, хотя, кажется, ему этого совсем не хочется, а потом притягивает меня в свои объятия.

— С первой минуты, как увидел тебя в баре, я не хотел никого, кроме тебя. — Тут я чувствую, как по моему лицу расползается широкая глупая улыбка. — И когда в тот же день я увидел тебя на тротуаре, вымокшую до нитки, с прилипшей к этому маленькому сексуальному телу одеждой, с такой яростью в глазах, будто ты проклинала Вселенную уже только за то, что та позволила дождю тебя коснуться, — тогда я понял, что пропал. Потом я мог думать только о тебе. Гадал, где ты, что делаешь, с кем ты, смотрел на дверь бара и надеялся, что следующим, кто войдёт, будешь ты. Чёрт, из-за тебя я чувствовал себя, словно томящийся от любви шестнадцатилетний мальчишка. Я так много говорил о тебе, что Йен и Марк постоянно меня затыкали. Правда, когда они познакомились с тобой, то сразу же попросили прощения.

Я смеюсь.

— Знаешь, когда сегодня Миша сказала мне, что я потеряла рассудок и что, по её мнению, ты смотришь на меня совсем не как на сестру, я надеялась, что она права. И теперь думаю, так и оказалось.

— Эспен, будь со мной. Я хочу, чтобы ты была моей и только моей. Никаких свиданий вслепую и прочей херни. Я хочу, чтобы ты была со мной. Ты… — он оглядывает меня с распутной улыбкой, — ты всё, что я хочу — более чем. Я хочу с тобой встречаться; хочу видеть, как ты улыбаешься мне и только мне. Я хочу слышать эти бесстыдные, страстные звуки, когда ты кончаешь, снова и снова, и хочу, чтобы эти губы касались только меня. Что скажешь? Ты будешь моей девушкой?

Я ответила ему поцелуем.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Я лежу в объятиях Вэса, прижимаясь спиной к его груди, а он лениво гладит пальцами мою руку. Вдруг у меня в животе начинает урчать, и я тут же вспоминаю, что до наших секс-приключений мы готовили ужин.

— Ты проголодалась. Я тоже. Пойдём подогреем спагетти?

— Да, давай.

Я неохотно вылезаю из кровати, встаю, прикрывая руками интимные части тела, и выискиваю взглядом свою одежду.

— О нет. Может, не будешь?

Я озадаченно смотрю на Вэса.

— Не буду что?

— Не будешь надевать одежду на это тело. Мне наконец-то удалось тебя раздеть, и я собираюсь продлить это на как можно дольше. Никакой одежды. Мы идём на кухню голые.

Я смеюсь, чтобы скрыть охватившее меня чувство неловкости, чтобы собраться с духом.

— Что ж, тогда давай компромисс? Я хочу быстренько сбегать в душ, так что как насчёт голых под халатом? — Но видя, что Вэс уже готов заспорить, добавляю: — Иначе я замёрзну.

— Ну ладно, пусть будут халаты.

Я смеюсь над его выражением лица, ухожу за своим халатом, а потом возвращаюсь в спальню Вэса, беру его за руку и веду в ванную.

Мы весело, но быстро принимаем душ, наслаждаясь процессом мытья и исследования наших тел.

Завёрнутые в полотенца, мы спускаемся на кухню. И смеёмся, увидев разгром, учинённый нами по дороге в спальню. По пути мы осторожно поднимаем вещи и расставляем всё по местам.

Войдя в кухню, я тут же направляюсь к тарелке спагетти, которую уронила, и начинаю убираться.

— Позволь мне, — пытается вмешаться Вэс.

— Нет, я сама. А ты пока подогрей еду. Это займёт секунды.

По счастью, тарелка упала на линолеум и, похоже, действительно будет легко убраться.

— Ай!

Только вот она разбилась посередине, и я режу палец об острый край, когда поднимаю её. Это произошло настолько же неожиданно, насколько мне сейчас больно, и ранка здорово кровоточит, но Вэс уже тут как тут.

— Дерьмо. Я же говорил, что сам должен этим заняться, а теперь ты порезалась. — Он забирает у меня из рук остатки тарелки с едой, выкидывает в мусорное ведро и быстро возвращается ко мне, чтобы осмотреть палец. — Не шевелись.

Оставив мой палец, он отворачивается взять аптечку, а затем быстро очищает рану и накладывает повязку.

— Всё не так уж плохо, едва… — Я останавливаюсь на середине фразы, потому что Вэс подносит мои пальцы ко рту и нежно целует каждый, начав с пораненного. Сначала это кажется милым, потому что его поцелуи облегчают боль, но потом он берёт один палец в рот. И между моих ног расплывается тепло, Вэс замечает мою реакцию, и его глаза темнеют от страсти. Он отпускает мой палец и начинает целовать руку, отодвигая ткань, но потом срывается, тянет халат за пояс и сбрасывает его с моего плеча. Он целует мою шею и прикусывает мочку уха.

— Ммм, мне кажется, ты кое-что пропустил.

— Разве? Где? Здесь? — спрашивает он и спускается губами чуть ниже.

— Нет, ниже.

— Здесь? — Он целует мою ключицу.

— Близко, — шепчу я.

Вэс раздвигает халат и целует меня над грудью.

— Наверное, здесь.

— Нет, но теплее, — дразню я.

Он берёт в рот мой сосок и нежно его посасывает, и из меня вырывается стон. Вэс смотрит на меня с ухмылкой.

— Уверен, это было здесь. — И он начинает прокладывать дорожку из поцелуев обратно вверх.

— О нет, теперь холоднее и холоднее.

— Не может быть!

Вэс поднимает меня и усаживает на столешницу, халат спадает на пол. Он целует меня под одной грудью, потом под другой, затем нежно целует посередине и спускается ниже.

— Теплее, теплее, о, горячо. Очень горячо, — задыхаясь, говорю я ему.

Он усмехается и проводит языком по ямке пупка. Потом отодвигает меня дальше от края и раздвигает мои ноги. Я опираюсь пятками о столешницу и приподнимаюсь на локтях, но внезапно чувствую неловкость из-за того, что полностью открыта перед ним.