Мне очень грустно оттого, что придётся снова жить в квартире — это единственное, что подходит по цене. Я часто забываю, как мне повезло, когда я нашла свой дом: случайно увидела вывеску о сдаче в аренду и позвонила по указанному номеру. Хозяйка уже отчаялась, что хоть кто-то откликнется и возьмёт на себя выплаты по закладной.

Я уже привыкла к личному пространству, которое можно позволить себе в частном доме, в отличие от квартиры, где всё слышно со всех сторон. И это полный отстой. А тот факт, что мне нужно съехать в течение двух недель? Меня тошнит от одной мысли об этом.

— Нам стоит прекратить встречаться при таких обстоятельствах, — звучит приятный голос, в то время как его владелец проскальзывает на сиденье напротив меня.

Я поднимаю взгляд на лицо Вэса, от вида которого на моих губах немедленно появляется улыбка, но тут же угасает, стоит лишь вспомнить последнюю нашу встречу. Я не успеваю ответить, как его глаза расширяются, и он говорит:

— Ух ты! А ты заработала там неплохой солнечный ожог!

Чёрт. Я совсем забыла о своём лице. Мои руки поднимаются, чтобы закрыть его, как будто от этого станет лучше. И тут же я вспоминаю, как собиралась и как сейчас выгляжу. Мне хочется, чтобы помещение поглотило меня, и я исчезла.

— Заткнись. Хотя, может, ты хочешь ещё как-нибудь меня подразнить? Валяй, давай послушаем.

Не знаю, как это вообще возможно, но его улыбка становится ещё шире.

— Почему курочка не перешла через дорогу?

Я не буду улыбаться. Нет, не буду.

— Что не так с курочкой? В этом что, есть что-то плохое? Да ты уже так сказал, как будто есть.

— Нет, не говорил.

— Да, сказал.

— Просто ответь на вопрос. Почему курочка не перешла через дорогу?

Я вздыхаю. Вэс не собирается заканчивать с этим, поэтому я отвечаю то, что он хочет услышать:

— Не знаю. Почему?

— Потому что она танцевала на углу. — И он начинает смеяться так сильно, как будто сказал что-то уморительное. Когда парень смеётся, в уголках его глаз появляются морщинки. И это так мило, вот сволочь!

Я отказываюсь сдаваться и дарю ему улыбку, что не так уж и легко.

— Ха-ха. И долго ты это придумывал? Наверное, умирал, как хотел снова меня увидеть и рассказать эту шутку?

— Не скажу. — Вэс ухмыляется и подмигивает мне, и я почти уверена, что моё сердце подпрыгнуло. Что за чёрт?

— Нахал.

— Так что же, курочка, а?

— Слушай, — я раздражённо указываю на него пальцем, — в свою защиту хочу сказать, я понятия не имела, что меня ждёт.

— То есть? Ты не знала, что будешь курочкой?

— Нет, и прекрати это. Ты прикалываешься надо мной.

— Нет.

— Да. Я могу определить это по твоему голосу.

— Что ж, хочу заметить, ты была самой клёвой цыпочкой из всех, что я видел.

— Чертовски верно. — Говоря это, я улыбаюсь.

— Тебе идёт.

— Мой костюм курицы?

Вэс смеётся.

— Нет. Твоя улыбка.

— Спасибо. — Я улыбаюсь ещё шире. Не могу устоять. Он такой милый. — Ну что, ты хочешь услышать, что со мной случилось, или так и будешь меня дразнить?

Молодой человек оборачивается, чтобы убедиться, что ему не нужно возвращаться к барной стойке.

— Конечно, я хочу услышать, что с тобой случилось, — говорит он мне, поворачиваясь обратно.

— Так вот, ты не поверишь. — И я начинаю рассказывать ему о странном собеседовании, и улыбаюсь, когда Вэс смеётся. И мне нравится, что он просто на ушах стоит, когда я изображаю ужас, который наверняка отразился на моём лице, когда Мик протянул мне костюм курицы. — Мягко говоря, я была в шоке, но оставаться безработной было бы ещё хуже. Мне нужны деньги. И я решила, что могу поработать там, пока не найду что-нибудь ещё.

— Эй, я мог бы пошутить над тобой, но это вызывает уважение. Многие бы просто сразу унесли ноги, увидев тот ужасный куриный костюм.

— О, поверь мне, я тоже хотела так сделать.

— Что ж, думаю, теперь тебя не интересует работа в этом заведении?

Я замираю и пристально смотрю на него. Хотя на его губах улыбка, но, кажется, что он говорит искренне и совсем не шутит.

— Ты серьёзно?

— Да, конечно! Я побеседовал с боссом и сумел договориться!

— Просто потрясающе! Я готова тебя расцеловать! — Я опускаю глаза и краснею от собственных слов, слыша, как Вэс усмехается, но ничего не говорит. Уф, какая же я тупица! Дурочка, в этом смысле ты его не интересуешь!

— Это должность администратора. Если ты согласна, то я дам знать об этом владельцу, кстати, его зовут Джек. Тебе нужно будет заполнить кое-какие документы, и можешь начинать.

— И всё? Без собеседования?

— Ага. Он мне доверяет. Я давно его знаю.

— Даже не знаю, как тебя благодарить. И так вовремя. Сейчас, когда меня вышвыривают из моего дома, мне действительно нужна надёжная и хорошо оплачиваемая работа. Тут же хорошо платят?

— Да. Но подожди. Как ты сказала? Тебя вышвыривают из дома? Что за чёртовщина с твоей удачей в последнее время? Сначала работа, теперь дом?

— Только не вздумай надо мной смеяться.

— Что случилось-то?

— Натанцевавшись на углу улицы, я вернулась домой, — он фыркает, отчего я слегка улыбаюсь, — и была в душе, репетируя движения своих уличных танцев, когда зазвонил телефон.

 Вэс ухмыляется. Он, что, всегда такой сексуальный? Отбросив эту мысль, я продолжаю:

— Я проверила сообщения, и одно было с просьбой перезвонить от моей домовладелицы. Она сказала мне, что заявила о банкротстве, и что теперь домом владеет банк, а мне следует съехать к концу месяца.

— Офигеть! К концу месяца? Так это вроде через две недели. А у тебя есть договор об аренде?

— Да. Но я совершила ошибку. Я просрочила его из-за того, что была благодарна за низкую арендную плату и из-за того, что полюбила этот дом.

Вэс поднимает бровь.

— Я знаю, не говори ничего. Это было глупо. Я рассчитывала, что когда-нибудь мы его продлим.

— И как именно это отразилось на тебе?

— Когда первый год истёк, это переросло в ежемесячное соглашение. И в договоре указано, что у владелицы есть право выгнать меня в любое время. Мы говорили с ней о том, что когда-нибудь она продаст мне дом, поэтому мне и в голову не приходило, что так произойдёт.

— Ох, мне очень жаль.

— Как и мне.

Помимо моей воли глаза наполняются слезами. Я быстро моргаю, пытаясь остановить их.

— Дело в том, что помимо отличной арендной платы, я просто влюбилась в мой дом. И мне очень грустно от этого, но сейчас не время погружаться в свои чувства. В любом случае от этого не будет толку. Мне нужно найти жильё.

Вэс протягивает руку и берёт мою ладонь в свою, чтобы утешить, и тут же по всей моей руке пробегает дрожь, а в животе всё сжимается. Я тихонько ахаю, чего он, по счастью, не замечает. И что, чёрт возьми, это такое? Только этого мне и не хватает — влюбиться в него, когда у меня нет ни единого чёртового шанса. Вэс нежно поглаживает тыльную сторону моей ладони своим большим пальцем, и я в смущении сжимаю ноги. О боже. Я медленно вытаскиваю руку и беру ручку, надеясь на то, что моё состояние полного ошеломления не бросается в глаза.

Похоже, его это ничуть не напрягает. Парень хлопает по газете, лежащей напротив меня.

— Дай догадаюсь, ты ищешь новое жильё?

— Ты прав. — Я вздыхаю и, обхватив голову руками, смотрю на него. — И, похоже, это безнадёжно. Мне некуда идти, и, признаюсь, мысль о том, чтобы снова снимать квартиру, вызывает тошноту.

— Не могу тебя винить, сам слишком хорошо это помню. Шумные соседи, громкая музыка, вибрирующая по стенам, звуки шагов над головой. В одном из домов, где я когда-то жил, у меня был сосед, чья собака всегда мочилась на мой коврик перед дверью. Она меня ненавидела.

Я смеюсь.

— И что ты сделал с бедняжкой?

— Нифига себе бедняжка. Эта собака была дьяволом. Она даже как-то укусила меня за лодыжку, что весьма иронично, потому что с женщинами мне обычно везёт куда больше.