<…>

К. Но, государь мой, между многими народами, которых вы мне именовали, вы ничего не упомянули о иудеях, а сие обстоятельство многие и приемлют за важное, что в данном им от Бога Законе от самого Бога ничего о бессмертии души не помянуто, но все наказания и награждения суть для настоящей жизни.

Х. Суесловят сии. Не могу я припомнить всех слов Священного Писания, но, сколько мне теперь на память придет, вам предложу, с показанием чего ради и еще не яснее в Ветхом Завете изъяснено оное; и для сего хочу вас вопросить, помните ли вы первую заповедь из десятословия?

К. Конечно, помню.

Х. А как она начинается?

К. Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя из земли Египетской из Дому работы.

Х. Сии речения суть праведны для того роду, который был изведен, но не для того, который чрез сто или двести лет после жил, ибо тот род не был изведен из земли Египетской и от дому работы.

К. Как, государь мой, разве вы отвергаете сию первую заповедь, сочиняющую основание Христианского Закона, яко доказующую Естество Божие?

Х. Сохрани мя, Боже, когда сие и подумать, но самою ею я и доказываю бессмертие души; ибо, говорит Бог в настоящем времени, что извел их из земли Египетской, говорит купно к прешедшему роду, хотя умершему телами, но живущему по бессмертию души, равно как к настоящему роду, разумея при том не токмо плотское изведение из Египта, но и духовное, яко освобождающее их от соблазна идолослужения, и не токмо давшего им в наследие землю обетованную, но и Закон свой Божественный.

К. Простите мне, государь мой, что я усумнился о мыслях ваших. А теперь я узнаю тонкое ваше рассуждение; но я не думаю, чтобы каждый противоречащий на сие мог согласиться.

Х. Лишенный зрения да пребудет слеп, если слепота ему приятна. Но есть еще яснейшие выражения в Священном Писании о бессмертии души.

К. Какие они?

Х. Не во многих ли местах Бог себя называет Богом Авраама, Исаака и Иакова?

К. Конечно, так, и я сие помню.

Х. То, если души их купно с телом исчезли бы, Бог, взяв в Законе сие именование, назвал бы себя Богом того, чего уже нет; но Он называет себя Богом Авраама, Исаака и Иакова, показуя чрез сие, что, хотя они плотию и умерли, но в самом деле души их живы суть. А дабы и еще отнять всякое сумление, то еще прилагает: «Несть Бог мертвых, но Бог живых»¹⁰; то все сие не доказывает ли, что и Ветхом Завете предание о бессмертии души есть утверждено?

<…>

К. Я не могу не доволен быть всеми вашими изъяснениями, доказывающими мне, с коликим тщанием вы исследовали сию важную причину; но помянули вы мнения народные; <…> К тому же известно вам, что не всегда и общие народные мнения бывают справедливы, то желал бы я от вас узнать, что о бессмертии души мнили изящнейшие мудрецы, сиречь те, кои добродетелью, разумом и проницанием своим от других отличались; жили в обществе, не быв участники порокам оного, и, можно сказать, составили на любомудрии своем себе закон, которому повиновались и который не мог быть противен никакому благоустроенному правлению.

Х. Разве вы запамятовали, что я и при начале сей беседы сказал, что и мнением сих самых уверение мое утверждаю?

К. Простите мне, государь мой, я истинно то позабыл, но теперь желаю о сем со вниманием слушать.

Х. Если бы я вам именовал токмо Пифагора, который верил бессмертию души, но, как он почерпнул свое учение отчасти от индиан, то, не зная лучше что сказать, уверен был о преселении душ; также бы Сократа и ученика его Платона. Также утверждавших бессмертие души, – то бы и сего казалося бы довольно, но я не сокращусь на сих трех изящнейших философах, а представлю вам еще многих других, как из греков и латинцев, так и из других народов.

К. Я весьма охотно желаю сие слышать.

Х. И тако, окроме трех именитейших, о которых я вам уже выше упомянул, колико могу упомнить, утверждающие бессмертие души суть следующие любомудры, коих имена ни время, ни премена закона, обычаев и языков загладить не могли. Первого и древнейшего из сих считают Фалеса Милезианского, Ферссида Сирианина, учителя Пифагорова, Зенона¹¹ и последователей его – стоических философов, которые, хотя не смели точно утвердить душу быть бесплотну, однако считали, что она несравненно долее пребывает в существе, нежели тело, а самым сим некоим образом и бессмертие ее утверждали; ибо положить ее естествование без тела с таким тонким существом, которое не может ни от чего чувственного повреждение иметь, не то ли сие есть самое, что и бессмертие ее утвердить, яко они твердым и для бессмертия единого клонящимся поступком и доказывали.

Аристотель¹², толь изящный философ – причина толиких распрей в поздние времена. Что единые его яко совсем не здраво рассуждающего отвергали, другие же его яко истолкователя самого Священного Писания почитали и мнили всю истину в единой его философии найтить, не смея и покуситься более ее изыскивать, – подал причину пристрастным толкователям разнственно его мнение о бессмертии души толковать; но подлинно есть, что он в едином месте сказал, что душа есть первое естественное действие органического тела, иже имеет жизнь в своей власти, а потому, что власть над жизнию имеет, не есть ли бессмертно?

Цицерон, сей политик, военачальник, ритор и философ, коего единое имя составляет некое утверждение, помнится, негде говорит: «Не обретаю ничего в вещественном существе, что бы могло помнить, думать, воспоминать прошедшее, рассматривать настоящее и предвидеть будущее. Сии силы суть божественны, и не можно обрести, откуда бы человек мог их почерпнуть, кроме как от Бога, а потому сие нечто, иже чувствует, вкушает, хочет, есть небесно и божественно, следовательно, и должно быть бессмертно».

Такие был мнения древних философов, из которых я токмо малое число вам именовал. <…>¹³

К. Я не могу довольно, государь мой, надивиться памяти вашей и твердости вашего духа, что при таких обстоятельствах вы можете толь много различных вещей и с таковым порядком воспоминать. Но вы все мне говорили о тех философах, которые утверждают бессмертие души, а ничего мне не сказали о тех, которые ее смертью считают. Я думаю, что сие вас не отяготит, если вы мне о сем изъясните.

Х. Охотно сие учиню, государь мой, и твердость моей души, которой вы удивляетесь, новую пищу от самого и сего, служащего к показанию истины бессмертия души, получит. И тако, я начинаю. Весьма находилось мало таких, которые не признавали бессмертия души, в сравнении с теми, которые сие утверждали, и, колико я могу упомнить, главнейшие из них суть четыре: Эпикур, Лукреций из древних и Спиноза и Гобес¹⁴ новых, которые все на единой системе, противной существу вещей, мнение свое утверждали. Они считали единакость во всем веществовании, и токмо разные атомы, разными образами сопряженные, составляли разные существа, в том числе и душу не иное, как атомом или сопряжением атомов почитали. А понеже по математическому правилу каждый атом, как бы мал ни был, должен иметь верх, низ и бока, убо есть удобен к раздроблению, а потому и душа могла чрез раздробление погибнуть и в неисчетно малые атомы возвратиться. Но безумие сей системы ясно видно: понеже все из атомов составлено, и душа самая; атомы суть равно свойственны, – следственно, и все есть душа, а потому и выходит, что либо все душа в свете и душа равносвойственна, а токмо имеющая разные образования, или во всем ее нигде нет.

А посему не смею я сим философам имя мудрых, по крайней мере, в сем случае дать. Ибо окроме, что несообразная такая система никакой мудрости не показует, но, напротиву того, и есть вредна всякому обществу людей, ибо тщетно строгие законы будут чинить преграды преступлениям, никогда не могут их совсем истребить, ибо законы управляют единую внешность людей, а бессмертие души и уверение награждений и наказаний ее по смерти управляют самою внутренностью человека.

К. Истинно удивляюсь я, государь мой, как в прочем являющиеся люди разумные могут ниспровергать бессмертие души?