Яша ШТЕРН (не расслышав): Зпт? Это в смысле запятая? A дальше?
Максим ЛАПТЕВ (ещё раз глянув в бумажку): Это подпись автора записки.
Яша ШТЕРН (торжественно): Спсб, дргй Зпт! То есть, я хочу сказать, спасибо, дорогой Зэпэтэ, за намек. Затевая свои серьёзные расследования национально-литературных обстоятельств, мы попутно надеялись вызвать у читателей хотя бы лёгкую улыбку…
Максим ЛАПТЕВ (тем временем достаёт следующую записку, читает): «Я тоже смеялась». Подпись: Улитка.
Яша ШТЕРН (церемонно): Вас тоже благодарим за тонкий намёк, дорогая Улитка! Как я уже сказал, свои расследования мы действительно старались сопрягать с юмором такой силы, чтобы люди были вынуждены не только улыбаться, но и прямо-таки смеяться…
Максим ЛАПТЕВ (вытаскивает из шляпы ещё одну записку): «Блеск!» Подпись: Дядя Фёдор.
Яша ШТЕРН (растроганно): Дорогой Дядя Федор! Мы поняли ваш прозрачный намёк, содержавшийся в подписи. Вы правы: идеалы основателей киббуца «Простоквашино» нам близки. Прежде, чем продать читателям какой-нибудь окололитературный прикол, мы тоже старались сперва прикупить по дешёвке что-нибудь ненужное — в энциклопедиях, в Интернете, на толкучке — a затем отполировать до блеска. Чтобы читатель заплатил нам в итоге чуть побольше. Ha эти два процента и живём.
Максим ЛАПТЕВ (между тем вынимает и разворачивает новую записку): «Хы!»
Яша ШТЕРН (с любопытством): «Хы!» — a дальше? Подпись-то есть?
Максим ЛАПТЕВ (задумчиво изучие бумажку): Не-а. «Хы!» — и все.
Яша ШТЕРН (кивает Максиму): Ага, ясен перец… (В зал.) Дорогой Хы! Позвольте считать краткость вашей записки лестным намёком на наше умение решать проблемы и бодро шутить в одинаково лаконичной форме. Сочинителю книги о нас Льву Гурскому каждый раз удавалось впихнуть в сравнительно небольшой объём колонки…
Максим ЛАПТЕВ (разворачивает очередную записку): «Ох, не могу причислить себя к поклонникам сочинителя Льва Гурского…» Подпись: Анна.
Яша ШТЕРН (co вздохом): Ох, дорогая Анна! Как же хорошо мы понимаем ваш изящный намёк! Честно говоря, мы с Максом тоже не можем причислить себя к поклонникам Льва Гурского. Ведь он вечно сокращал самое весёлое в наших с Максом диалогах. Ему, видите ли, нельзя было выходить за рамки куцего объёма, ха-ха… Кстати, Анна, не желаете ли вступить в фан-клуб сыщика Якова Штерна? Я ведь моложе этого писаки, a мои весёлые хохмы про евреев…
Максим ЛАПТЕВ (разворачивает новую записку): «…не прочесть без скрежета зубовного. Это чудовищно. Это оскорбительно. Я не смог дочитать до конца — причём исключительно от отвращения». Подпись: Кваша.
Яша ШТЕРН (заметно побледнев): Кто? Что? Тот самый, из телевизора? Сталин из «В круге первом»? (Пытается встать по стойке «смирно».) Дорогой Иосиф Виссарионович! Мы с Максом всем сердцем восприняли ваш намёк. Доводим до вашего сведения, что весь так называемый еврейский юмор от первой до последней шутки коварно вписан в наши серьёзные диалоги рукой вредителя-космополита Гурского. Мы были слепым орудием в лапах убийцы в домашнем халате, троцкиста, бухаринца, то есть вообще хронического алкого…
Максим ЛАПТЕВ (изучив записку): Яша, успокойся, это не Сталин. Видишь, тут в уголке маленькими буквами написано — младший…
Яша ШТЕРН (всё ещё в ступоре): То есть младший Сталин? Час от часу не легче! (Бормочет.) И зачем я, дурак, ляпнул про алкоголизм! (В зал.) Дорогой Василий Иосифович! Мы с Максом — простые пьющие евреи-футболисты. A вот недобитый трезвенник Гурский…
Максим ЛАПТЕВ (трясёт коллегу за плечо): Очнись, ну что тебя зациклило? Это не Василий, a Семён. Бывший городовой, a ныне музыкальный критик. В свободное от музыки время пишет про импортные тачки.
Яша ШТЕРН (с облегчением): Стало быть, он своей запиской просто намекает, что архитектура наших с тобою хохм — вовсе не застывшая музыка? Что это, скорее, «Антилопа-Гну», чем «Мерседес-бенц»?
Максим ЛАПТЕВ (кивая): Типа да. Типа около того.
Яша ШТЕРН (утирая co лба пот): Ага. Ну так это меняет дело. (Вдохновенно, в зал.) Дорогой Сеня! Главное, береги руку! A уж мы заверяем тебя, что впредь берём обязательство не петь под фонограмму, не покупать изделия отечественного автопрома или иным каким-нибудь способом вызывать у тебя зубовный скрежет. (Тихо, Максиму.) Посмотри в шляпе, мы больше никого не обидели?
Максим ЛАПТЕВ (выгребая из шляпы сразу три записки). Сейчас гляну. (Разворачивает первую, читает вслух.) «Я человек тихий. Ho больше нет моих сил. Все вокруг евреи, видите ли, один Стивен Кинг почему-то юдофоб». Подпись: Томатный киллер. (Разворачивает вторую.) «Смахивает на сознательную подрывную деятельность…» Подпись: Вадьярик. (Разворачивает третью.) «Обязательно пнуть классика надо?» Подпись: Темный Хоббит.
Яша ШТЕРН (растерянно): He пойму, Макс, эти-то трое на что намекают? (Максим шепчет ему на ухо.) Неужели? А-а-а! Так они — из-за него?.. A классик?.. Правда, что ли?.. (Максим снова шепчет ему.) Ах, как нехорошо вышло… (Сам что-то шепчет Максиму на ухо.)
Максим ЛАПТЕВ (тихо, Яше): Согласен. Быстро каемся, пока не поздно.
Яша ШТЕРН (тихо, Максиму): Угу. (Громким покаянным голосом, в зал.) Мы не можем исправить ВСЕХ ошибок Льва Гурского, но хотя бы одну… Одним словом… Короче говоря… (Откашливается.) Дорогой Стивен Кинг! Извините нас, пожалуйста. По вине нашего горе-писателя в текст вкралась досадная неточность. Колонку под названием «…и присвоили ему званье короля!» отныне просим считать недействительной. Заверяем вас, м-р Кинг, что на самом деле вы — не юдофоб. Напротив, вы тоже еврей, как и все. Теперь можете работать спокойно — если что, зовите нас, мы прикроем. Шалом!
(Бурные аплодисменты. Реабилитированный Стивен Кинг падает в объятья Стивена Спилберга. Звучат медленные величественные аккорды «Хавы-Нагилы». Все встают. Занавес.)
Указатель имён и названий
(составитель Я. С. Штерн)
АЙБОЛИТ — доктор. См. ВАТСОН, КАЛИГАРИ, МОРО, СПОК, СТРЕЙНДЖЛАВ.
АЛОХЕНВЕЙ! — гавайско-еврейское приветствие.
БЕЛОВ Василий Иванович (Бялик Хаим Нахман) (1932; по другим данным — 1873) — русско-еврейский поэт и прозаик. В «Плотницких рассказах» (1968) предложил свою версию жизни Иосифа Обручника, мужа Девы Марии. В центре романа Б. «Воспитание по доктору Споку» (1974) — см. СПОК — фигура известного религиозного подвижника и врача Беньямина (Вениамина) Спока [ср. о нем же — повесть «Путешествие Вениамина Третьего» Менделе Мойхер-Сфорима].
БЕЛЯЕВ Александр Романович (1884–1942) — русско-еврейский писатель-фантаст. Свой роман «Ариэль» (1941) посвятил будущему премьер-министру будущего Израиля А. Шарону. Героем романа «Звезда КЭЦ» (1936) стал видный исследователь фантастики P. С. КЭЦ.
БУШКОВ Александр Александрович (1956) — русско-еврейский беллетрист. Родился в Абакане, по образованию — почтальон. Энтузиаст промыслового разведения пираний в Сибири. В книге «Россия, которой не было» (1997) усомнился в существовании России.
