— Мальчик… мальчик… — слабым голосом говорит министр.

Визитер испуганно вздрагивает, теряет очки и бейсболку, и Наталья Александровна видит, что это — не совсем мальчик или даже совсем не мальчик, а, скорее уж, дедушка. Мало того: дедушка известный: самый главный общественник области, заслуженный юрист и заслуженный космонавт в одном лице.

— Александр Соломонович, дорогой, пожалуйста, ну хоть вы мне объясните, что тут происходит! — умоляюще шепчет министр. — Я вчера новости не успела послушать…

— Я не Александр, не Соломонович, не дорогой, — скороговоркой бормочет гость, не поднимая глаз, — а вас, гражданка, я вообще первый раз вижу. Среди моих знакомых не было, нет и быть не может в принципе никаких агентов ЦРУ…

— Значит, это уже официально решено и утверждено? — жалобно спрашивает Наталья Александровна. — Но за что? Почему? И почему именно я? Я же никогда. Я же всегда.

— А кто, если не вы? Я, что ли? — с ожесточением бормочет главный общественник. — Новости она не послушала! А надо было слушать! У нас теперь каждый день какие-то новости! Вчера Сами Понимаете Кто сказал про этот ваш Интернет, что его придумали в ЦРУ, а руководят им из Америки… Никто пока не знает, пошутило начальство или уже всерьез, а значит нам надо реагировать. А кто у нас в области заведует разными сайтами? Кто больше других пользуется Гуглом? Кто получает информацию из Интернета? Кто ее через него распространяет? Вот и выходит, что осиное гнездо ЦРУ — определенно здесь у вас. И вы уж свою вину, пожалуйста, на других-то не переваливайте. Вас разоблачили, а некоторым еще жить да жить… Нате, забирайте вашу дрянь! — Заслуженный космонавт поспешно вываливает у министерского стола ноутбуки, модемы, жесткие диски и прочие еще вчера полезные устройства, а сегодня уже вредные шпионские гаджеты. После чего подхватывает с пола очки и бейсболку с пингвином и мгновенно исчезает с горизонта.

Слушая, как каблуки заслуженного юриста стучат по лестнице, Наталья Александровна впадает в некое оцепенение, позволяющее ей несуетливо подумать сразу о нескольких важных вещах. Скоро ли за ней придут? Много ли ей дадут? И, главное, как будет выглядеть Мининформ, освобожденный от чуждого технического вмешательства? Наталья Александровна вовремя вспоминает, что телеграф придумал агент ЦРУ Маркони, телефон — агент ЦРУ Белл, а лампочку и фонограф внедрил первый помощник Аллена Даллеса, резидент Томас Альва Эдисон. И еще куча шпионов напридумывали назло России множество всяких фокусов-покусов — кто мобильную связь, кто банкоматы, кто двигатели внутреннего сгорания, кто ватерклозеты. Ничего-ничего-ничего, думает Наталья Александровна, мы сильные, мы державные, мы справимся без всей этой вражеской гадости — только крепче станем…

Ей представляется благостная картинка: вот у министерского особняка паркуются извозчики, вот мчатся с поручениями велокурьеры и скачут бравые фельдъегеря на орловских рысаках, развозя по редакциям пресс-релизы. Единственное, что ее смущает в этом прекрасном будущем, — так это замена электронной почте. В глубине души Наталья Александровна опасается, что проклятые почтовые голуби, пожалуй, загадят весь министерский чердак.

Утром в понедельник председателя областной Общественной Палаты не пускают на работу. Происходит это быстро и страшно, как в дурном сне. Незнакомый охранник — высоченный мордоворот, похожий на мифическое японское чудище Годзиллу, — даже не собирается вставать с места. Он лениво принимает из рук Александра Соломоновича красную книжицу с золотым вензелем ОП, сверяется с каким-то списком, ставит в нем галочку, а затем равнодушно смахивает удостоверение в ящик стола и бурчит:

— Не велено!

— Что значит не велено? — сердится на хама-охранника бывший губернской уполномоченный по правам человека. — По какому праву не велено? Кем не велено? А ну, встань, когда разговариваете с заслуженным человеком Всея Руси! Ты меня слышишь или нет?

Вместо ответа человек-годзилла поднимает трубку, нажимает единицу, тройку и звездочку и докладывает кому-то на другом конце провода:

— Пришел. Орет. Буянит. Разрешите применить физическую силу? Что? А, тогда ладно. Понял. Слушаюсь. Да, сейчас же направлю.

Охранник кладет трубку на рычаг, вытаскивает замызганный клочок одноразового пропуска с бледной чернильной печатью, сует его в руку Александра Соломоновича и негромко командует:

— В комнату номер 13-бис — шаго-о-ом марш! Прямо и направо!

Заслуженный юрист России (и не менее заслуженный космонавт) и не предполагал, что в его — теперь, похоже, уже бывшем его — учреждении вообще есть комната с таким номером. Кипя благородным негодованием, он мчится по ковровой дорожке мимо фикуса, сворачивает вправо и обнаруживает дверь с номером «13*» и табличкой «Общие вопросы». Александр Соломонович может поклясться, что в пятницу на этом месте была только стена. Он пинком распахивает дверь.

— Очень рад, очень рад! — Навстречу гостю поднимается человек, который, кажется, еще вчера был пряником, тортом или пирожным. Улыбка у него, по крайней мере, невообразимо сладкая, хотя отчасти липкая. — Я прошу прощения за причиненные неудобства. Наша охрана совсем не умеет себя вести. Мужлан, деревенщина, никакого политеса! Даже если человека надо выставить за порог, почему бы это не сделать вежливо, уважительно и тактично?

— За что выставить? Почему выставить? — возмущается заслуженный космоюрист, хотя уже не так уверенно, как еще две минуты назад.

Человек-пряник ласково усаживает Александра Соломоновича в кожаное кресло, выхватывает откуда-то стакан с чаем в железнодорожном мельхиоровом подстаканнике, вручает гостю и с ласковым упреком произносит:

— Голубчик, ну вы же сами этого хотели!

— Я? — искренне поражается голубчик. Он глотает очень сладкого и горячего чая, обжигается и машинально повторяет: — Я?

— Вы, конечно, вы, — кивает человек-пряник. — Сами же говорили, я цитирую: «В советское время мы учились на бюджетные деньги и распределялись. Не хочешь распределяться, хочешь после медицинского университета идти в торговлю, иди! Но учись за свои деньги! Не идешь в медицину, отработай бюджетные деньги или поступай на коммерцию. Иначе мы каждый раз будем задавать вопросы и не находить ответы…» Ваша идея реализована, так что ж вы удивляетесь? Новые правила — для всех, исключений быть не может. В свое время вы ведь тоже получили бесплатное образование, страна на вас как-никак потратилась. Теперь извольте отдать ей долги, по своей первой специальности. У вас в дипломе записано что? Правовед. А про Общественную палату в вашем дипломе ничего не написано. Вот и возвращайтесь в вашу «альма-матер», в Академию права. Не бойтесь, ненадолго. Пару месяцев отработаете лаборантом, а затем пожалуйте на завод — юрисконсультом. Ваши знания очень пригодятся на производстве.

— Погодите, как же так? — жалобно стонет вчерашний глава ОП. — Я же тогда ничего не нарушал, отслужил честно…

Человек-пряник качает головой:

— Александр Соломонович, в вашей кристальной честности никто не сомневается, но… Видите ли, какая штука: официально в СССР инфляции вроде не было, но на деле она была. Только скрытая. Невидимая. Сейчас на нее сделали поправку и всем произвели перерасчет. И оказалось, что буквально все выпускники вузов, даже отработавшие по распределению, еще кое-что задолжали бюджету. Вы, например, лишь годик, чепуха, а вот некоторые — поболее.

— Но позвольте! — в заслуженном юристе России, наконец, просыпается просто юрист. — Это беззаконие! Нельзя ничего менять задним числом. Закон, к вашему сведению, обратной силы НЕ ИМЕЕТ!

— Ах, Александр Соломонович, большой вы шутник, — добродушно улыбается хозяин кабинета. — Вы где живете? В Штатах? В Канаде? Вы еще расскажите мне про презумпцию невиновности, независимость судей, состязательный процесс и прочие заморские бредни. Это законы физики нельзя изменить задним числом, а те законы, которые на бумажке, очень даже легко. Помните дело Рокотова при Хрущеве? Я-то по молодости его не застал, а уж вы наверняка за ним следили, говоря современным языком, в режиме онлайн. Тогдашний УК предусматривал за валютные операции максимум восемь лет, а потом р-раз — и накрутили до пятнашки. А потом вообще установили высшую меру, и Рокотова, который уже давно сидел за старое, по новой статье чпокнули… Если государству что-то НАДО, — из-под слоя сдобного теста на мгновение проглядывает металл, — государство ВСЕГДА получит свое. Другое дело, что оно само не всегда знает, чего ему надо. И тогда следует ему ненавязчиво подсказать. Вот вы вовремя подсказали — и посмотрите, как хорошо получилось…