слушал священника, но перевел коротко: «Если хочешь быть вместе с Егоршей и на земле, и на небе, то креститься надо! »

Мируэрт смело три раза окунулась в воды великой реки. Егорша боялся, что начавшаяся

на реке буря заберет назад свой подарок, девушку -жемчужину, но толи молитва страстная

помогла, толи крещение Мируэрт в Мавру ,но река милостиво пощадила возлюбленную

ушкуйника.

Крестным отцом стал Афоня, на груди у девушки ,рядом с монистами, засверкал

медный крестик. Правда, свадьбу решили отложить до возвращения в Новгород.

Чем ближе к дому, тем больше молодой ушкуйник печалился, потерял покой и сон,

ничего и никого на свете не боялся Егорша, кроме матушки.

Сурова матушка, Домна Власьевна, даже внуков в ежовых рукавицах держит, строго все

обряды церковные соблюдает, и «Домострой» чтит. Старостой ее в рыбачьей слободе

избрали, ей первой, почет и уважение.

Как мужа похоронила, с которым двадцать лет душа в душу прожила, так, словно

закаменело у нее сердце. Ни внуков не баловала, ни слезинки не проронила, когда дщерь

ее, Наину, муж до смерти забил.

-Значит вина, на ней была,- только и отвечала любопытным.

Похвала Егорше редко от нее перепадала, а уж ласка и подавно.

Вот уже и стены Кремля Новгородского, и по слободе родной ушкуйники героями

прошлись, но во двор собственный вступил Егорша робко. Мавра – Мируэрт в сарафан

наряженная пряталась за спину жениха, из - под полы виднелись зеленые шаровары.

Молодых встретила во дворе дородная женщина, из –под вдовьего платка смотрели на

Мавру Егоршины серые глаза. В первое мгновение что-то такое в них сверкнуло, толи

слеза, толи радость,дрогнули скорбные губы, но уже в следующий миг Домна Власьевна, взглянула на смуглянку - невесту,и молча, перстом на дверь указала.

- Матушка, она крещеная, благослови нас.

-Вот бог, а вот порог, не для чернавки тебя растила, чтобы да у моих внуков глаза

черные, да лица темные, вон!

И братка Афоня ходил заступаться, да, все напрасно, Власьевна, не только на милость не

шла, а еще грозилась проклясть молодых. Повенчались без благословения, жить стали у

деда Карпуши, бобыля.

Парень из ушкуйников ушел, стал снова рыбаком, не по нутру парню пришлись слезы и

разорение людей, куда спокойнее рыбу ловить.

Года, в любви и заботе, летели, как мгновения, уже Егором Никитовичем, величают

рыбака. Троих богатырей родила Маврушка, своему Егору, а с виду такой же девочкой

хрупкой осталась.

Свекровь даже на Пасху внуков от «чернавки» не привечала, смотрела мимо сына и

невестки, словно чужие. Люди сказывали ,грозилась все добро монастырям отдать, только

бы не ослушнику сыну.

А Мавра и Егоршу в слободе уважали, ни про кого они злого слова или действа не

чинили, ни кому не завидовали.

Мира ,так чисто по-русскиговорить стала, ничем не отличишь от новгородцев, только

иногда оставляя детей на деда, уводила мужа в луга, где пела протяжные грустные песни, и плясала для своего любого.

А что, богу своему, там молилась, про то Егор никому не сказывал.

В тот страшный год случился мор великий по всей новгородской земле, смерть косила

целые деревни, и городские кварталы.

Матушка слегла в одночасье, с утра сходила в церковь, а к обеду жар и ломота в костях, приказала, никого не пускать, все их дом стороной стали обходили, тряпку черную увидят, и прочь бегут. Слобода словно вымерла, только похоронный звон тишину нарушал.

Но Мируэрт пришла к Домне Власьевне, и осталась на долгие недели.

Старуха горой возвышалась на перине, стонала, только, когда сознание теряла.

В одну из бессонных ночей, когда Мавруша меняла на ней исподнее ,очнулась Домна

Власьевна

-Наклонись, что спросить хочу, чем ты моего сыночка околдовала ? Ни кожи, ни рожи,

одни глазюки . А может ласку, какую знаешь, запретную?

- Нет, матушка, живем по-христиански, а полюбил меня Егорушка за песни грустные, и

танцы горячие.

- А вот сказывала внучка Афонькина , Дарья ,что видела в бане у тебя змею

нарисованную , почти на срамном месте.

- Не змея матушка, ящерка.

- А, правда, что ты короля ящериц дочь, и ночью ящеркой оборачиваешься?

- Это сказки я детям рассказывала, неужто вы поверили.

- Хотела бы верить, иначе как же ты меня от горячки спасешь?

- Молитвой матушка и любовью, спасу.

- Егорушка,поскребышек мой от мужа Никитушки, в тот год , Ильмень –озеро мужа

моего навсегда к себе забрало. Как же я умру и не прощу его, внуков его не прижму к

груди.Самый тяжкий грех ,гордыня , меня в могилу сведет ,а не горячка.

- Вот пейте отвар медовый, по - утру Егорша свежей тройной ухи принесет, для вас

варит, матушка, знает, как вы ее уважаете.

Егор за эти недели поседел весь, себе зарок дал, если Мира уйдет в мир иной, то ему без

нее не жить. Отвел детей брату, Афонина женка, их, как своих лелеяла, а сам на озере

рыбачил, тоску лечил.

И как-то поутру вышла Маврушка к нему за ворота свекровиного дома, взяла за руку

повела в горницу. Домна Власьевна одета была в праздничное ,восседала на лавке,cели все

чинно за стол, уху разлили по плошкам.

Ели молча, а как посуду со стола убрали, Маврушка сама в ноги к свекрови кинулась, и

Егора следом потянула. У матушки уже и икона в руках , вот получили они наконец-то

родительское благословение на жизнь долгую, в любви и согласии.

Матушка, к себе позвала сына с невесткой жить, и впредь, если кто-то называл ее внуков

татарским отродьем, становился ей лютым врагом.

А Мируэрт - Мавра, на зависть многим в слободе, щеголяла на праздники в жемчужном

ожерелье, свекровиным подарке.

Такая вот история о жемчужине со дна Волги, о любви и божьем промысле.