«Таким образом, — заключает автор, — ведро с ополосками после знаменитой каверзной шутки было вылито на одну-единственную голову, и результаты этого были поистине катастрофическими. На сей раз всеобщим посмешищем стал один Пинкертон, а Гаркнес проскочил в члены городского управления без всякого труда».

Твен уловил и показал наиболее типичную черту американского бизнесмена — хладнокровие и цинизм; любое скандальное происшествие делец сумеет использовать либо как рекламу для товара, либо как козырь в политической игре.

Сатира имеет два аспекта: она не только отрицает, но и утверждает; в ней неразрывно связаны любовь и ненависть писателя. В этой противоречивости есть своя закономерность.

У Твена-сатирика торжествует светлое и доброе над темным и злым. Проявляется это не только в авторской оценке того, что подлежит осмеянию, но и в положительных персонажах, которые присутствуют в рассказе. Судьей жадных ханжей Твен делает население маленького города. Городская масса у него не безликая, из ее среды выделяется язвительный, наблюдательный и умный скорняк; веселый и беспутный Джек Холлидей — автор сатирической песенки; «совестью города» мог бы быть Гудсон, рассказам о котором отводится немало места. Все эти люди противопоставлены жадным «отцам города». Именно они в рассказе хохочут, в то время как «символы неподкупности» злятся, интригуют, клевещут, сгорают от зависти и жадности, — буквально корчатся от обуревающих их страстей.

Но Твен не моралист, он не может подать свою реалистическую сатиру в сусальных тонах: «вознагражденная» добродетель, и «наказанный» порок. Порок осмеян. Но не уничтожен, и даже «не вышиблен из седла».

Одной из самых убийственных сатирических деталей рассказа является такая: горожане, бурно, шумно и беспощадно (по заслугам!) осудившие и осмеявшие бесчестных «отцов города», во время выборов подают свои голоса за Гаркнеса — самого низкого из них.

Нравственно возвышаясь над Гаркнесами и Пинкертонами, народ в политическом отношении — игрушка в руках этих авантюристов, — вот обобщение, подсказываемое Твеном. Писателя нельзя даже упрекнуть в сгущении красок — слишком часто в реальной американской жизни массы шли на поводу у буржуазии.

Тем не менее в деталях рассказа Твеном хорошо передана качественная разница между двумя социальными силами. Горожане показаны как коллектив, у которого есть идеи о справедливости и честности, они едины в своем гневе, насмешке, презрении, даже в создании едкой и задорной песенки. Ничтожество и ограниченность «отцов города» характеризуется полным равнодушием ко всему, что не есть деньги, отсутствием духовных запросов, культурных интересов, общественной инициативы. Твен рисует их как пауков в банке. Они все время следят друг за другом и готовы предать один другого; недоверие и мстительность — «норма» их поведения.

На первый взгляд кажется, что «белыми воронами» в черной стае «девятнадцати» является чета Ричардсов.

Но к началу повествования у старика Ричардса уже есть на совести одно моральное преступление: зная о невиновности Берджеса, он не выступил в его защиту, когда тот подвергался оскорблениям и преследованиям. Тем не менее Ричардсы считают себя честными, потому что «не брали чужого» (хотя хранили молчание, зная о мерзких поступках окружающих).

Половина рассказа посвящена описанию того, как рухнула «честность» Ричардсов. Их роль в композиции произведения очень велика и по-настоящему драматична. Твен показывает, что в обществе Гаркнесов и Пинкертонов даже получестность Ричардсов обречена, — она просто безумие, величайшая неестественность для этого волчьего мира.

«Каждый человек силен, пока не названа его цена», — саркастически отзывался Марк Твен о морали буржуазного общества. Цена Ричардсам — тридцать восемь тысяч пятьсот долларов. Это та цифра, перед которой пала их «честность».

Рисуя Ричардсов, Твен мастерски показывает переход из одного психологического состояния в другое; превосходно передает их растерянность от неожиданности; душевную борьбу — желание присвоить золото и страх просчитаться, быть разоблаченными; лихорадочную решимость пойти на риск и отчаяние при неудаче; «дикую» радость после письма незнакомца, якобы отдающего золото в их руки; смущение Ричардса в связи с ложью об «услуге» Гудмену; ночные думы и самоубеждения; стыд и горечь раскаяния в публичном месте; десяток оттенков разнообразных чувств при получении чеков на крупную сумму денег — и, наконец, горячку, бред и смерть.

Смерть Ричардсов бессмысленна и труслива. Умирают они от страха быть разоблаченными, умирают потому, что не могли поверить благородству порядочного человека — пастора Берджеса. Смерть — трагичная по своей сути — представлена здесь как трагикомический фарс. Невольно вспоминаются слова Флобера: «В буржуазных сюжетах, безобразное должно заменить трагизм, несовместимый с ними»[453].

Рассказ заканчивается многозначительной фразой: после пережитого потрясения Гедлиберг «стал снова честным городом»… «Честность» Гедлиберга, возрожденная, как феникс из пепла, — этот сатирический образ делает рассказанную Твеном историю случаем, который может повториться бесчисленное количество раз, — концовка создает впечатление живучести описанного явления.

Сатирическое содержание рассказа становится еще более острым, если его соотнести с героическим романом о Жанне д'Арк, написанным за четыре года до появления рассказа. В романе народная героиня — воплощение подлинной человечности. В рассказе Марк Твен обратился к американскому буржуа и — не нашел ничего, кроме растленности и цинизма; стяжательство и эгоизм, жестокость и лицемерие не могут породить ничего, что хотя бы отдаленно напоминало героизм.

С помощью минимальных сюжетных средств — действие ограничено мышиной возней жадных буржуа — провинциалов вокруг таинственного мешка с золотом — Марк Твен достигает поразительной полноты характеристики и исторической конкретности: народная оппозиция по отношению к буржуазной правящей клике и безнаказанность наступающего на народ американского буржуа были типичными чертами времени, характерными для общественно-политической жизни США конца XIX века.

Стремление осмыслить закономерности, лежащие в основе развития общества, вело престарелого Марка Твена в область философического раздумья.

Еще в период работы над романом «Принц и нищий» Твен задумал написать философский трактат «О человеке». В то время были весьма частыми публичные дебаты на подобные темы. В 1881 году Марк Твен прочел в хартфордском Вечернем клубе первый вариант своего произведения. Однако работа над ним была закончена лишь в 1898 году. Спустя восемь лет, в 1906 году, Марк Твен опубликовал философский трактат «Что такое человек?»[454].

Теодор Драйзер назвал его книгой «иронической и жестокой».

Твен определил свое произведение как «частную философию», подчеркивая субъективизм оценок. Действительно, мнения Твена шли вразрез с широко популяризируемыми и модными в то время утверждениями праг-матистов-«инструменталистов» о «человеке-машине».

В буржуазном литературоведении принято связывать эту книгу великого американского реалиста с декадансом и говорить об упадочнических тенденциях в творчестве Марка Твена. Это глубоко неверно. Марк Твен высмеивает «философский — вздор» «инструменталистов», приравнявших человека к груде металла.

Трактат представлен в форме философского диалога, состоящего из шести частей. Диалог ведут «старик» и «юноша». В первой части, названной «Человек-машина», имеются такие нарочито утрированные суждения:

«Юноша. Теперь мы подошли к человеку.

Старик. Да. Человек — машина; человек — безличный двигатель. Все, из чего состоит человек, представляет влияние на него наследственности, привычек, окружения. Он движим, направляем, управляем внешними влияниями — исключительно»[455].