Именно после этих слов Мэтти странно меняется в лице.

— Дай угадаю, вибрация в штанах?

— Это она, шепчет Мэтти, глядя на мобильный. — Бьюсь об заклад, она думает, что ты умерла. Вот, сама с ней разговаривай. — Он протягивает мне телефон, словно это бомба.

Я поднимаю руки вверх.

— О, нет, мистер Рози-Нужно-Выбраться-Из-Доджа. Это тебе звонят. И не вздумай говорить так, чтобы она поняла, что ты в дрова.

Мэтти отвечает. Я слышу крики на другом конце.

— Нет, миссис Каталано, мы в порядке. Рози не свалилась в Гранд-Каньон. Я знаю. Знаю. В том телефоне были неправильные GPS координаты. Да, все верно, я сказал «были». Ну, вот, поговорите лучше с Рози.

На этот раз Мэтти бросает мне телефон, словно это горячая картошка.

— Привет, мама. Я в порядке. Нет, нет, Дело не в спутниках. Это был мой телефон. Он выпал из моего кармана. Вот почему вы потеряли сигнал. — Я отодвигаю динамик подальше от уха, чтобы мне не пришлось выслушивать ее тираду на двух языках. Наконец, она дает мне возможность высказаться еще раз. — Осталось всего лишь пару дней, Ма. Мы будем пользоваться телефоном Мэтти, но не слишком часто, договорились? Не честно тратить все его деньги на счету. Ладно, ладно. Я тоже тебя люблю.

Итак, давайте подытожим, билеты в Долливуд, гитара для Мэтти, а теперь еще и новый телефон для меня. Мне придется работать на заводе абажуров, выгуливать собак, и, тьфу, нянчится с детьми минимум до Хэллоуина! Но по какой-то необъяснимой причине этот факт меня совершенно не волнует. Я чувствую облегчение, словно мой телефон тянул меня ко дну. Я рада, что обрела свободу. Я счастлива, что за мной больше не могут "наблюдать". Я глубоко вдыхаю через нос. Это бесценно.

— Эй, ребята, а вы вообще хотя бы раз созванивались со своими родителями? —Спрашиваю я у парней. — Почему только у меня предки контролируют каждый мой шаг?!

— Я сказал им, что дам им знать, когда мы доберемся до универа, — говорит Логан.

— Моя мама живет по принципу «отсутствие новостей – тоже хорошая новость». Плюс она в курсе, что по соседству живет твоя мама, у которой в доме есть полностью укомплектованный диспетчерский центр по отслеживанию нашего перемещения. — Мэтти отвечает.

— Эй, не наезжай на мою маму, — предупреждаю я.

Мы исследуем Южный Край Гранд-Каньона до конца дня, останавливаясь в различных наблюдательных пунктах, затем останавливаемся недалеко от домика, где мы планируем остаться до заката. Спенсер умирает от желания сделать еще несколько снимков. Они с Мэтти хотят спуститься вниз по тропинке в ущелье, и я переживаю касательно того, что они могут уйти слишком далеко, но Логан считает, что они оба уже успели окончательно протрезветь. Я нахожу место без перил, усаживаюсь на самый край скалы, болтаю ногами и откидываются назад, оперевшись руками позади себя. Логан садится рядом со мной и принимает аналогичную позицию. Мы наблюдаем, как Спенсер и Мэтти шагают вдоль узкой тропе под нами. Время от времени один из них смотрит вверх и машет нам рукой. В один из таких моментов Мэтти фотографирует нас с Логаном, а затем указывает на следующую их цель впереди: большой белый камень, к которому они смогут добраться только перепрыгнув через двух футовое ущелье. Я не собираюсь расслабиться до тех пор, пока они благополучно туда не доберутся.

—До самого низа далековато, — говорю я.

— Около мили. — Логан садится и указывает вниз в каньон. — Знаешь, а ведь возраст низшего слоя скал, что виднеется над землей у самого основания каньона вдоль реки, датируется двумя тысячами миллионов лет?

— Ты сейчас просто выдумал это число.

— Нет, не выдумал.

— Разве одна тысяча миллионов не называется миллиардом? Неужели нельзя просто сказать два миллиарда?

— Ладно. Таким образом, возраст докембрийских пород на дне каньона составляет два миллиарда лет. Слои в верхней части скал датируются лишь 250 миллионами лет, и относятся к палеозойской эре.

— Хорошо знать, что, когда твой брат нажирается, ты всегда рядом, чтобы занять его всевозможной научной нудятиной.

Сказав это, я получаю в ответ широкую улыбку в комплекте с ямочкой на щеке. Логан словно светится изнутри, когда он ослабляет свою защиту. Когда он наклоняется снова, его рука опускается возле моей, и я могу чувствовать энергию, что пробегает между нашими пальцами.

Я пытаюсь сосредоточиться на уроке палеонтологии Логана. Но это сделать не так просто. И тот факт, что меня совершенно не интересуют горные породы, какими бы красивыми они не были, тоже не особо помогает.

— Таким образом, чем глубже ты погружаешься, тем дальше ты отправляешься назад во времени? — Спрашиваю я.

— Вроде того. В Африке, Австралии и в раене Канадского щита¹⁰⁵ были найдены открытые горные породы возрастом около трех миллиардов лет.

Я отвечаю ему на это своим любопытным фактом.

— А ты знал, что в Университете штата Аризона первокурсникам запрещено держать автомобили на территории кампуса?

Логан ничего не отвечает. Он просто кивает.

— Таким образом, вся эта поездка была не ради того, чтобы иметь свой автомобиль при себе, не так ли?

— И да, и нет. Я просто хотел подарить Спенсеру некоторое время вдали от нашего города. Нашего дома. Нашего…

— Отца?

— Особенно подальше от него.

— Дома все так плохо?

Логан вздыхает.

— Я не могу говорить за свою маму или же Спенсера, но отношения между мной и моим отцом… давай просто скажем так: я, кажется, являюсь основной целью вымещения его гнева, когда он пьян. Но теперь, ну, с меня хватит.

Логан всегда кажется таким уверенным в себе. Старше всех нас. Но когда он говорит о своем отце, я словно вижу Логана ребенком, искалеченным маленьким мальчиком, чью раны так и не успели зажить.

— Мне очень жаль.

— Почему? Ты не виновата в том, что мой отец – сволочь. Я думаю, что сейчас всем будет лучше, когда я буду в колледже.

Логан стискивает зубы. Его щеки вспыхивают от злости.

— А если когда-нибудь все станет невыносимым для моего брата, он всегда сможет приехать в Аризону и остаться со мной.

— Если бы я знала… Я не должна была встревать в ваше с братом личное время. Сейчас я понимаю, ну, знаешь, почему ты так неприветливо ко мне относился в самом начале.

— Ты шутишь? Спенсер просто в восторге от того, что ты поехала с нами. Та и впервые поцеловаться с тобой для него намного лучше, чем делать это Мэтти.

Мое лицо заливается цветом заходящего солнца.

— Он тебе рассказал?

— Кровь – слюна.¹⁰⁶

— Фу. — Я сталкиваюсь с ним плечами. — А что на счет тебя? Тебе не особо нравилось, что я поехала с вами.

Он смотрит мне прямо в лицо.

— Все было не так. Просто… Весь первый курс обучения я был сосредоточен лишь на одной цели – попасть в Аризону. Часть этой подготовки подразумевала под собой отказ от совершения ненужных вложений. Я даже не был на выпускном вечере. А затем ты выходишь на крыльцо своего дома тем утром и …

Я польщена и расстроена одновременно.

— Ты вовсе не собираешься возвращаться, верно?

Логан не отвечает мне. Он снова смотрит куда-то вдаль перед собой. Я осторожно пододвигаюсь к нему, пока наши бедра и плечи не соприкасаются. Он скользит своей рукой по земле, пока наши пальцы не находят друг друга. Я не знаю, как долго мы сидим вот так, вместе наблюдая за закатом солнца над каньоном. Гигантский, огненно-оранжевый шар медленно утопает за линией горизонта, окрашивая в красное все слоя породы до тех пор, пока полностью не исчезает из вида, а каньон окончательно не утопает в тени.

Вскоре мальчики возвращаются и нам пора уезжать. Мне кажется, что мне снова пять лет и мне приходится уезжать из Дисней Уорлда¹⁰⁷. Я не хочу уезжать. Я хотела бы наблюдать за закатом вместе с Логаном снова и снова. Мне это никогда не сможет надоесть.

Мы оставляем Гранд-Каньон в сумерках. В машине повисла тишина, но на этот раз приятная тишина. Никаких слов, никакой музыки. Молчание кажется таким правильным. Я сьезжаю вниз на сидении, опираюсь головой о дверную раму, прислушиваясь к дуновению ночного ветру и ароматам сосновых деревьев. Наблюдаю за тем, как на небе появляются первые звезды, словно кто-то зажигает тусклые лампочки на ночном небе, а со временем каждый огонек становиться все ярче и ярче.