Обворовали костел? Посягнули на святое? Браво! Похвальное занятие для офицера, у которого на пряжке ремня написано: «С нами Бог!». А тетка, если вам интересно, у меня действительно была. И звали ее Бертой. Умерла в тридцать втором. Почему не указал этого в анкете? Ну, во-первых, никто не спрашивал, а во-вторых, я и подумать не мог, что вас интересуют покойники.

— Нет, Курков, меня интересуют живые. — Шталь зловеще поднялся и вплотную подошел к русскому. — Например, тот старик, который подошел к вам на территории костела. Я решил найти его.

— Нашли?

— Увы. В берлинском университете ни одна живая душа не знает ботаника по имени Теодор Штольц. Ни одна! Как вы объясните этот факт?

— Никак. Я не интересуюсь ботаникой.

— Я тоже. А вот профессор ботаники — совсем другое дело. И гестапо им, думаю, тоже заинтересуется.

— Бедный старик. — («Какой нелепый "прокол”! Или Шталь просто берет меня “на пушку”»?) — Стоило ему один раз попросить денег у русского, как тут же попал в немилость к соотечественникам. Хотя в целом забавная история. Думаю, гестаповцам она понравится. Только поторопитесь, господин капитан. Через два дня вернется Скорцени. Вам нужно успеть от меня избавиться.

Шталь демонстративно резко развернулся на каблуках и направился к выходу. В дверях остановился и через плечо бросил:

— Не надейтесь — я дождусь Скорцени. Бежать даже не пытайтесь: я буду постоянно следить за вами. И плевать, что мне надлежит отправляться во Францию: я задержусь здесь на столько, на сколько посчитаю нужным.

— Так вот в чем причина вашего рвения! — Курков издевательски и нарочито громко расхохотался. — Вы проштрафились и желаете смягчить себе наказание!

Шталь собрался было рвануть обратно и раз и навсегда покончить с зарвавшимся русским, но в этот момент в зал ворвался обер-лейтенант Грейфе:

— Господа, общая тревога! На фюрера совершено покушение. Всем получить оружие! Сбор на плацу. Капитан Шталь, принимайте командование! Я на вокзал. За штурмбаннфюрером. Надеюсь, он не успел покинуть Берлин.

— Не понимаю, чего мы ждем? — Гельдорф, заложив руки за спину, расхаживал по кабинету, искоса поглядывая на остальных участников заговора.

— Известий из Ставки. — Полицейский подошел к окну и принялся рассеянно созерцать руины на соседней улице. — Господа, а ведь неплохо было бы, если б англичане изменили свой график налетов и прилетели прямо сейчас. А что? Гестапо прячется в бомбоубежищах, мы же, воспользовавшись паникой, захватываем город… Как вам такой вариант?

— Довольно фантазировать. — Гизевиус резко поднялся, оправил костюм. — Я полностью согласен с господином полицай-президентом. Нам нужно не ждать сведений о результатах взрыва, а приступать к взятию Берлина. И немедленно. Господин Гельдорф, у вас есть при себе карта города?

— Конечно. — Глава берлинской полиции извлек из портфеля сложенную вчетверо схему Берлина и развернул ее. — Вот. — Когда все склонились над столом, он продолжил: — Думаю, господа, что в первую очередь нам следует блокировать рейхсканцелярию, все министерства и блок зданий гестапо. На каждый объект понадобится… — Полицейский задумался.

— Господин генерал-лейтенант, — видя заминку полицейского, Гизевиус обратился к коменданту Берлина Паулю Хассе, — сколько, по-вашему, понадобится сил, чтобы сковать действия СС в столице?

Генерал задумчиво взглянул поверх голов заговорщиков на схему города:

— Полагаю, трех батальонов будет достаточно. Но при поддержке танков. Мы связались с училищем в Крампнице, однако они прибудут только к вечеру. И еще, господа… Вы напрасно рассматриваете карту — она стара и не соответствует действительности. Так, здесь не отмечены разрушенные объекты и не указаны маршруты эвакуации и передислокации. Посему предлагаю еще раз переговорить с Фроммом. В конце концов, он ведь наш офицер, и для разрешения нынешней ситуации в Берлине его опыт и знания будут неоценимы.

— Пытались, — генерал Ольбрехт вошел в кабинет одновременно с последней фразой коменданта столицы. — Он наотрез отказался сотрудничать с нами. Мало того, намеревался сообщить о том, что происходит в штабе, всем своим сотрудникам и просить их вызвать гестапо. Пришлось его арестовать и запереть в кабинете.

— А почему не в камере? — Хассе удивленно воззрился на Ольбрехта.

— А откуда у нас камеры? — вопросом на вопрос ответил генерал. — Мы же не тюрьма.

Гизевиус стиснул зубы: боже, во что он ввязался?! Они даже в мелочах ни к чему не готовы!

— А может, пусть сперва начнет свои действия полиция? — встрял он в беседу военных чинов.

Гельдорф отрицательно покачал головой:

— Ни в косм случае. Сначала вермахт должен захватить намеченные объекты. Следом, в качестве зачистки, пойдут мои люди. Раньше никак нельзя.

— Так что же нам делать?

— Ждать, друг мой. Только ждать.

«Копия.

Ставка фюрера.

20.07.1944.

От кого: От рейхслейтера М. Бормана.

Кому: Всем гаулейтерам.

Распоряжение № 1

Сверхсрочно!

На фюрера совершено покушение! Одновременно с этим несколько армейских генералов предприняли попытку осуществления правительственного переворота, который должен и будет подавлен всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами.

Сделайте выводы, логически вытекающие из этой ситуации!

Действуйте с предельной осмотрительностью!

Внимание: имеют силу только приказы фюрера и его личного (слово «личного» выделено) окружения. Приказы генералов, которые вызовут у вас coмнение, не имеют никакой силы. Всем гаулейтерам НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО войти в контакт со своими партийными руководителями. Помните: при любых обстоятельствах вы несете полную (слово «полную» выделено) ответственность за сохранение контроля в своем районе!

Хайль Гитлер!

М. Борман».

Полковник Фельгибель стоял перед телефонным аппаратом, не зная, как ему поступить. По договоренности, он после покушения должен был сделать условный звонок в штаб резервистов Фромма, однако его остановило состояние фюрера.

Вот уже полтора часа Гитлер находился в «пограничном состоянии», то есть между жизнью и смертью. И Фельгибель не знал, что сообщать в Берлин: состоялось покушение или нет? Если бы фюрер остался цел и невредим, то полковник просто не стал бы звонить.

В случае же положительного результата звонок должен был немедленно оповестить командование резервной армии о смерти Гитлера. Но третьего варианта никто не предвидел.

— Полковник, вы долго будете гипнотизировать аппарат?

Фельгибель обернулся. Он даже не заметил, как его окружили четыре человека из службы безопасности фюрера.

— Вам нужен телефон?

— Нет, — ответил старший из четверки, полковник Хассель. — Нам нужны вы. Пройдемте, вас ждет рейхсфюрер.

Полковник снял очки, трясущимися руками принялся протирать их платком:

— По какому поводу?

— Не могу знать, — офицер посмотрел прямо в близорукие глаза Фельгибеля. — Но прошу вас поспешить.

— Да, да, — пролепетал начальник Ставки. — Куда идти?

— Следуйте за нами.

«Надо застрелиться», — полковник трясущейся рукой потянулся к кобуре.

— Без глупостей, полковник, без глупостей! — тотчас обезоружил его следовавший позади охранник.

Гиммлер разговаривал по телефону, когда в кабинет ввели Фельгибеля.

— Свободны, — кивнул рейхсфюрер конвоирам и указал полковнику на стул: — Подождите минуту. Кто вылетел ко мне? — тут же крикнул он в телефонную трубку. — Кальтенбруннер? Экспертов с собой взял? Будьте на связи. Я сам перезвоню. — Положив трубку, Гиммлер присел на край стола: — Итак, полковник, кто пронес бомбу в помещение?

— Я не понимаю, о чем идет речь. — Фельгибель почувствовал тяжесть во всем теле. Симптом страха.