— Они этими реакторами все разнесут… — не выдержала я.
— Вот ты и смотри, чтобы не разнесли, — тут же спохватился Яков, — ты здесь зачем? Чтобы они друг друга не поубивали.
— Не поубивали… Детям с такими игрушками играть нельзя. Ты им еще ножи и топоры дай, или спички… Да у них все это есть…
— Есть… пусть взрослеют, пусть учатся… Ну все, давай, держись…
Он ушел, я осталась наедине с ними, они что-то там делали, страны, у которых не было альтернативного топлива, с завистью смотрели на страны, у которых было альтернативное топливо.
Ладно, не мое дело…
Радио бубнит что-то на кухне…
— Получены первые образцы оружия из альтернативных источников энергии…
Слышала, что-то такое в новостях вчера передавали, мне Дуська дослушать не дала, разоралась…
— Новый локальный конфликт в Персидском заливе…
И это я вчера слышала… конфликты… это они могут… Налила себе кофе, устроилась возле стола. Детишки что-то расшалились, строят какие-то ракеты, не дай-то боже, ядерные или еще какие… Ладно, пусть строят, ума хватит не стрелять… не дети уже…
— Сегодня войной охвачено все побережье…
Переключить бы приемник этот, вставать неохота. Слушать тошно, войны, революции… Попсу и то лучше слушать, ей-богу…
Первая ракета порхнула в воздух, рухнула на какой-то город, пыхнула пламенем. Красиво… Да что красиво, был город и нет, вон, еще край стола обожгли, хозяин меня пришибет, скажет, мебель попортили…
Не вмешивайся.
Сиди, пей кофе. Учи свои экономические теории…
— Нанесены первые ракетные удары по Ливии, а также Каиру… с применением новых видов оружия, в том числе…
Вот черт, что там опять на Востоке творится… страшно на земле жить, что ни день, то война…
Снова порхнула ракета, еще и еще. Однако же что-то расшалились детишки… не к добру это…
Сиди, пей кофе…
— Альтернативным оружием уничтожено восточное побережье Соединенных Штатов. Америка готовит ответный удар…
Сиди, пей кофе…
Сиди, пей…
Десяток ракет порхнули в воздух. И я поняла, что дальше так продолжаться не может, что пусть Яков хоть что говорит, я не могу просто так сидеть и смотреть, если буду сидеть и смотреть, они сожгут не только какой-то городок, но и весь мир, хорошо еще, если только свой, а то и всю квартиру, и весь дом. Я посмотрела на города, растущие к солнцу, — нет, все это слишком хорошо, чтобы погибнуть, все это должно, просто обязано жить… Жить… Я бросилась к столу, начала вытаскивать из хранилищ болванки ракет, они оказались тяжелее, чем я думала, две из них я даже уронила, придавила какой-то склад, черт, еще не хватало людей подавить… Сколько у них может быть этих проклятых ракет, этих бомб, этих самолетов… А ведь там и в столе этой гадости до черта, а еще… Нет, кажется, все. В городах началась паника, вот уже носятся машины с мигалками, пожарная, «скорая», МЧС, вот уже кого-то в спешке эвакуируют, наверное, какая-то большая шишка, вроде того блондинчика, которого чуть не загрызла Дульсинея…
И тут мне в лицо ударил огонь, как плюется масло на сковородке, только это было куда жарче всякого масла, щеку обожгло, в глазах взорвались искры. Я поняла, что в меня стреляют, сильно, серьезно, и то оружие, которое я отбирала у них, было направлено против меня.
Не отступать, не отступать, отобрать у них эту дрянь, любой ценой…
Лицо жгло и жгло, я почувствовала, что пол уходит у меня из-под ног, комната крутится передо мной, черт, вот еще запас топлива, вытащить, вытащить, пока они не пережгли друг друга… Нет, они уже наводят какие-то пушчонки, одну, две, три, черт, одну вытащишь, другая как раз тебе глаз и выбьет…
Я не услышала, как хлопнула дверь, как в комнату ворвался Яков, я только сейчас, как в бреду, увидела его как следует — худого, небритого, вокруг головы у него было сияние, синее, сильное, за спиной под плащом у него трепыхались белые перья, крылья, что ли… Он ворвался в комнату, махнул рукой, пушки исчезли как будто их и не было, Яков выхватил одного, второго человечка, раздраженно бросал их обратно в города.
— Антихрист… еще один, еще… Да сколько их тут… Которые чуть конец света не устроили… да тут на каждый век — свой Антихрист… Ох, черт, уже тысячи лет живут, а все как дети!
Ноги у меня подкашивались, пол ходил ходуном, я сама не поняла, как рухнула на линолеум, он подхватил меня, бросил на диван, долго растирал мне виски, шептал что-то:
— Ну что ты, что ты, моя хорошая, все, все позади… А ты молодец, еще бы чуть-чуть, и сгорел бы весь этот мир к чертовой матери…
Я смотрела на стол, как во сне слушала, как на кухне хрипит радио:
— Неожиданное исчезновение по всему миру реакторов с альтернативными источниками энергии и ракет, оснащенных…
— Так значит, ты… — я не договорила.
— Так значит, я, — кивнул он.
Я попыталась опуститься на колени, дед учил меня, что перед Ним надо опуститься на колени и еще креститься. Он грубо одернул меня.
— Сиди.
— Ты, значит, в ответе за них за всех… И пускаешь на самотек…
— Ну а что ты предлагаешь… надо же им… взрослеть…
— Да пока повзрослеют, разнесут все…
— Ну да, может быть… Я же говорю, я один их без матери растил, матери-то у них не было никогда… А надо бы…
— Надо, — согласилась я, — куда детям без матери…
— Так ты… — он испытующе посмотрел на меня, — со мной останешься?
— Конечно. Как с ними не остаться…
— Ты же, вроде как, поступать хотела, — напомнил он, еще раз крепко поцеловал меня в щеку.
— Какое там поступать, — отмахнулась я, — тут бы с этими архаровцами управиться… Правильно ты говоришь, мать им нужна… Без матери пропадут…
— Ну да… Ты оставайся, они в твою честь уже храм построили… Храм для Матери…
