Композитная жизнь растений. Выходит, что слухи правдивы. Древние не только восходят

от деревьев — они их и производят. Это объясняет существование посевных полей даже глухой

зимой. Одно точно — они контролируют гораздо больше, чем я предполагала.

Снова звучит входная сигнализация, и Ло стремительно входит в комнату, лицо у него

бледное и пустое.

— Всё в порядке? — спрашиваю я.

— Да, но можем мы… — он показывает жестом на внутренний дворик.

— Буквально секунду, Ари, — говорит мама, замечая, что мы уходим. — И далеко не уходи.

Я киваю и закрываю за нами двери во дворик. Когда мы поворачиваемся, то вижу Джексона

и Маккензи. Ло делает выпад в их сторону, прежде чем я могу его остановить.

— Что вы здесь делаете?

Джексон начинает защищаться.

— Мы пытаемся помочь, Ло. Ты это знаешь.

— Я больше ничего не знаю, — Ло падает на стул. — Парочка Древних появилась возле

моего дома, выжидая, подкрадываясь к нашему крыльцу. Я не подозревал маму, но что, если она

это сделала?

Джексон качает головой.

— Не переживай, это было всего лишь представлением. Они хотели, чтобы все увидели их

возможности. Они могут попасть к кому угодно, даже к президенту. Это тактика страха.

— Что ж, это работает, — говорю я. — Как предполагается, мы должны это остановить?

— Мы не можем сделать ничего, а он может, — Ло сердито смотрит на Джексона. — Пошли

приказ. Ты знаешь, они тебя послушают.

— Меня? Я не Зевс. Приказы приходят сверху. Их никто не оспаривает. Единственное, что

мы можем делать — реагировать. Нам нужна информация. Мне надо…

— Ты видел новости? — произносит Ло. — С чего бы нам с Ари пытаться остановить

атаку против Древних? Это выглядит так, словно мы должны поддерживать восстание, а не стоять

у него на пути.

Джексон переводит взгляд на меня, но я не могу ответить. Я согласна с Ло: мы не можем

позволять им убивать наших людей. У нас с Ло есть ответственность. Мы — следующие лидеры.

Люди могут быть слабым видом, но мы не можем сдаться без боя. Я скрещиваю руки,

приготовившись высказаться, когда вмешивается Джексон.

— Вы так и не поняли, никто из вас. Это печально. И время истекает. Нам нужна стратегия.

Сейчас.

Я иду к кромке леса, нуждаясь в дистанции для того, чтобы подумать. Кое-что здесь

нелогично. Либо Джексон не знает всей ситуации, либо он что-то не договаривает. Я хочу ему

доверять, и я, действительно, доверяю ему. Но я не доверяю Зевсу, который даёт Джексону

указания. Я глубоко вдыхаю, когда слышу приближающиеся шаги. Ло подходит ко мне и

оборачивает вокруг меня руку, смотря себе через плечо, прежде чем увести меня глубже в лес, за

пределы слышимости наших потенциальных слушателей.

— Отказавшись от помощи, мы допустим войну. Я не могу это сделать, Ло.

— Я не уверен, что это так просто. И я убеждён, что передача им стратегии только ослабит

нас ещё больше, и ничего более.

— Я знаю. Я начинаю сомневаться…

Шагов становится больше. Джексон.

— Сомневаться в чём? — выплёвывает он.

Я оборачиваюсь, всё моё разочарование выкипает на поверхность.

— Ничего из этого не имеет смысла! Почему мы должны отдавать вам стратегию? К чему

хорошему это приведёт? Вы действительно думаете, что мы перестанем бороться прямо сейчас,

когда вы убили наших людей? Мы не будем. Мы не успокоимся и не позволим вам победить.

Я вижу, как боль промелькнула на лице Джексона, но я не возьму свои слова обратно. Я не

могу.

— Вы выбираете между выживанием и полным уничтожением вашего вида. Как вы не

можете это увидеть? Это не честная борьба. Вы. Не можете. Выиграть.

Я начинаю углубляться в лес, так что ничего кроме деревьев и ветра не окружает нас.

— Возможно нет, — говорю я. — Но мы никогда не соглашались сотрудничать со своими

врагами.

— Ты ненормальная? — кричит Джексон. — Ваш вид всегда сотрудничал со своими

врагами. Они делали всё, в чём нуждались, чтобы выжить. В этом всё дело, Ари. Выживание. Не у

кого больше силы или контроля. Я пытаюсь помочь вам остаться в живых.

— И откуда ты знаешь, что Зевс сдержит слово? Откуда ты знаешь, что он остановит атаки,

узнав стратегию?

— Он всегда делает то, что говорит, как хорошее, так и плохое. Как минимум, он

заслуживает доверие.

Ло становится напротив меня, приседая так, что теперь мы находимся на одном уровне глаз.

— Я ненавижу признавать это, но, Ари, я думаю, он прав. У нас будет время для борьбы. Но

не уверен, что прямо сейчас. Нам надо давать Зевсу желаемое, тогда он остановиться. Затем мы

решим, как двигаться дальше. Кроме того, у нас нет выбора. Это риск: сдержит он своё слово или

ничего не сделает. В итоге, мы разорвёмся на части.

Если бы только я могла кричать. Ненавижу это. Я ненавижу этот план. Это идёт против

цели моего существования, заставляя меня чувствовать, словно я сдаюсь, когда должна направлять

войска в бой. Нас научили отдавать наши жизни, но как начать войну, если ты уже проиграл? Как

отправлять людей на войну, когда они уже мертвы?

Я вздыхаю, долго и тяжело.

Я поворачиваюсь лицом к группе, смирившись со своим решением, потому что, как бы то

ни было, я не тот человек, который берёт свои слова обратно. Слишком много вещей, которые надо

рассмотреть, слишком много людей на грани риска, ничего не поделать, но надо продолжать

двигаться дальше и надеяться на лучшее.

— Что я должна сделать? — говорю я.

Джексон поднимает взгляд, его злость и разочарование исчезают, как только он смотрит на

моё лицо.

— Сделать то, что мы должны были сделать с самого начала. Разузнать стратегию.

Я киваю, чувствуя внезапную решительность, которую прежде никогда не ощущала.

Потому что внутри я не уверена, что приняла правильное решение, помогая Джексону. Сейчас я

знаю, что дело не столько в правильности решения, сколько в его важности, и я понимаю, что эта

разница каким-то образом раскрепостила меня. Я восстановила контроль. И я готова делать то, что

требуется для защиты своего вида.

Я останавливаю свой взгляд на Джексоне.

— Считай, это сделано.

Ло подходит и крепко меня обнимает.

— Ты можешь сделать это, — говорит он, прежде чем уйти, чтобы проверить свою маму. Я

смотрю, как он удаляется, радуясь, что на моей стороне есть человек.

— Ты идёшь? — говорит Маккензи Джексону.

Он качает головой, ни разу не подняв взгляд, и я чувствую, как тяжёлые стены вокруг меня

начинают понемногу разрушаться. Я не знаю, почему он оказывает на меня такой эффект. Мои

глаза находят землю, и я пинаю грязь, оба из нас выглядят, как дети, отказывающиеся уступить

первыми.

Маккензи направляется ко мне, её лицо полно негодования.

— Это не игра, человек. У нас здесь есть определённые роли. Наши люди, ваши люди, все

рассчитывают, что мы это сделаем. Нет времени для этого… этого…

— О чём ты говоришь? — я практически кричу.

— Посмотри на него! — Маккензи указывает на Джексона. — Не видишь, что ты делаешь?

Тебе всё равно?

Моя голова дёргается, слова покинули меня. Затем между нами становится Джексон,

отодвигая Маккензи назад.

— Я в порядке, Кензи. Вернись к остальным. Оповести о наших находках.

— Но…

— Просто иди. Пожалуйста.

Боль заменяет злость, и за один прыжок она оказывается на соседнем дереве, исчезая с

наших глаз.

И вот, мы остались наедине, Джексон и я, смотря друг на друга, и оба неуверенные в том,

что сказать дальше. Я иду назад по направлению к дому, зная, что не должна задерживаться после

того, как мама позовёт меня изнутри, и сажусь на качели, подвешенные под крышей.

Джексон останавливается напротив меня, достаточно близко, чтобы, наши колени