могу помочь ему. Я готовлюсь сказать ему именно это, когда поворачиваю за угол к моему

шкафчику, но его там нет. Я вздохнула с облегчением, открыла шкафчик и чуть было не упустила

из виду письмо, выпавшее из него. Это бумага, самая обычная. Едва ли кто-то ещё использует

бумагу. Я наклоняюсь ближе к письму и читаю:

Если ты пришла, встреться со мной у служебного входа в Парламент HQ.

20:00. Принеси фонарик.

— Д

Под строкой находится стрелка, указывающая вправо. Я переворачиваю письмо и

практически роняю его на землю. Это копия письма, подписанного Зевсом. Наверху слова

ГЛАВНЫЕ ЦЕЛИ и ниже лист из десяти имён. Первое имя — Гриксик Александр. Я испытываю

удушье. Папа является их главной целью. Слишком много. Я не могу...

— Эй, что это? — спрашивает Гретхен, подойдя ко мне за письмом.

Я отпрыгиваю назад, запихиваю письмо в шкафчик и с шумом захлопываю его. К счастью,

она не может открыть его без моей ключ-карты. Я посылаю ей самую невинную улыбку, которую

только могу сделать.

— Просто записка от папы. Совершенно секретно. Ты его знаешь.

Я задерживаю дыхание, пока жду её ответа. В этом минус лучших друзей: они знают, когда

ты врёшь.

Она начинает задавать больше вопросов, когда я чувствую покалывание в затылке. Джексон

стоит рядом со мной. Он стоит близко, слишком близко. Достаточно близко, чтобы перевести

внимание Гретхен с письма на него.

— Эй, — говорит он мне, его глаза наполнены беспокойством.

— Привет, — говорю я, стараясь сохранить голос спокойным.

— Ты придёшь?

Я смотрю в его глаза, мысленно воспроизводя всё, что произошло за последние двадцать

четыре часа. Я не хочу ему верить, но доказательств слишком много. Растущее число Скрытных.

Нападения. Зевс, ушедший со сцены. И всё собирается стать только хуже. Я чувствую это глубоко

внутри, это ужасное чувство, что мы все запрограммированы. Нас предупреждают, и сейчас я

кричу себе сделать хоть что-нибудь. Я не могу просто надеяться, что всё пройдёт. Мы должны

остановить это прежде, чем оно начнётся. Я не знаю, переоценивает ли Джексон Древних или

недооценивает нас, но я точно знаю, что они обладают такими способностями и технологиями, о

которых мы даже не догадываемся. Джексон сказал, что это будет не война, это будет полное

уничтожение человечества. Я не позволю этому случиться.

— Я приду, — говорю я. Затем я поворачиваюсь к Гретхен, отвечая на вопрос, прежде чем

она может его задать. – Ранняя подготовка оперативников. Джексона тоже на неё взяли.

— Это здорово, — говорит она, и я знаю, что она действительно так считает. Гретхен

ничего не говорит неискренне.

Я смотрю на уходящего Джексона и чувствую, будто тяжесть исчезает с моей груди. Я

приняла своё решение, и где-то внутри я знаю, что сделала правильный выбор. Сейчас всё, что я

должна сделать — это попасть домой раньше своих родителей, проникнуть в офис отца и украсть

его главный ключ от штаб-квартиры Парламента.

***

Ровно через три часа я хожу по своему дому, подпрыгивая от малейшего звука. Мне нужен

главный ключ от Парламента. Я точно знаю, где в кабинете отца хранится ключ; мне просто надо

его украсть и покончить с этим. Но если меня поймают, то смерть будет слишком мягким

наказанием.

Я проверяю свой телефон несметное количество раз. Время приближается к половине

шестого, что означает, что мои родители уже на пути домой. Я отхожу от лестницы к двери лифта,

который ведёт в тренажёрный зал. Справа от этой двери находится папин офис, видимый не для

каждого. Он спроектировал его так, чтобы он сливался со стеной, и чтобы только те, кому он

доверял больше всего, могли проникнуть в него.

Доверие... я одна из тех людей, кому он доверяет. И я собираюсь предать его. В памяти

появляется имя отца в списке целей. У меня нет выбора. Я помогу Джексону найти способ

остановить это.

Я провожу рукой по левой стороне, где, как я знаю, находится дверь. Проходит секунда, и

дверь открывается. Внутри офис устрашающе тихий. У стены расположен большой стол, а рядом с

ним любимое кресло папы. Помимо стола здесь находятся книжные полки, выстроенные вдоль

правой стены, и, расположенная слева файловая система, полная старых записей Управляющих.

Кажется очевидным, что главный ключ расположен в файловой системе, но это папин офис, а это

означает, что ничего не может быть очевидным.

Я делаю шаг к полке, расположенной ближе к столу, и вытаскиваю первую книгу в третьем

ряду. Внутри находится крошечная клавиатура. Я ввожу код: 5-12-12-14, сочетания маминого и

моего дней рождения. В файловой системе звучат щелчки, в это время, ящички и шкафчики

разблокируются один за другим.

Я практически приступаю к третьему шкафчику, когда входная дверь объявляет о прибытии

моих родителей. Я мчусь вперёд и открываю шкафчик, но не помню, какая ключ-карта от

Парламента. Золотая или зелёная? Я воспроизвожу в голове папин голос. У Управляющих —

красный, Химиков — зелёный, Парламента... Я вынимаю золотую ключ-карту из захвата,

закрываю дверцу шкафа и возвращаю папину секретную книгу на полку.

Я близка к тому, чтобы открыть дверь, в то время, как мама выкрикивает моё имя. Меня

передёргивает. Звучит так, словно она на кухне. Но, что на счёт папы? Я незаметно пододвигаюсь

к дверной раме и выглядываю. Папа в прихожей читает сообщение или что-то ещё на своём

телефоне. Его голова поднимается, и я исчезаю с его поля зрения, моё тело напряжено. Я напрягаю

уши, слушая каждое движение. После нескольких болезненных секунд, я снова прислоняюсь к

двери и выглядываю. Всё чисто. Да! Я выскальзываю. Дверь автоматически закрывается позади

меня.

На цыпочках я отхожу от двери и огибаю лестничные перила в прихожей, практически

испытывая головокружение.

Я сделала это. Я...

— Что ты делаешь? — спрашивает отец.

Я медленно поворачиваюсь, пока не встречаюсь с ним лицом.

— Ничего. А что?

— Откуда ты пришла? Я тебя здесь не видел. Ты видела её, Клэр? — мама присоединяется

к отцу, стоящему в открытом дверном проёме, ведущем в кухню.

— Вот ты где, — говорит она. — Мы звали тебя. Ужин готов, — она переводит взгляд с

меня на отца и обратно. — Гриксик... прекрати. Она не пытается сбежать. На улице день. Дети не

убегают в течение дня. Теперь садитесь, пока ваша еда не остыла.

Папа расслабляет плечи, но я всё ещё могу видеть в его глазах вопрос. Он думает, я что-то

замышляю. Проницательный, как всегда. К счастью, я положила ключ-карту в карман прежде, чем

покинула кабинет.

Я прошмыгнула мимо него на кухню. Мама сделала папино любимое жаркое, что,

возможно, смягчит его. Я сажусь за стол, мама сидит рядом со мной, а папа — напротив нас. Я

хочу спросить что-нибудь о нападении или о Зевсе, ушедшем со сцены. Затем я вспоминаю, что

сегодня президент Картье, как предполагается, будет произносить речь, и надеюсь, это будет

способствовать разговору.

— Ты не собираешься включить телевизор? — осведомляюсь я.

— Зачем мне это делать? – спрашивает отец, накалывая на вилку кусочек жаркого. — Я уже

знаю, что она собирается сказать, и, честно говоря, я устал это слушать. Я бы предпочёл обсудить

твоё обучение. Сибил, кажется, довольна тобой.

— Ну, у меня была лишь одна встреча с ней. Наше сегодняшнее занятие было отменено, —

я озадачено смотрю на папу. Он должен был знать, что Сибил отменила наше занятие.

— Конечно, — произносит отец, но я чувствую, что есть что-то, о чём он мне не говорит.

Мы провели остаток ужина, слушая мамины рассказы о её последнем исследовании одного

из видов заживляющего геля. Я стараюсь следить, но я слишком сосредоточена на времени,