– Правду! Что ничего не знают. Откуда? В школе им про геноцид и оспенные одеяла не рассказывают. И про то, что до прихода европейцев индейцы даже скальпов не снимали… Чего рот раскрыл? Первый в Америке скальп был снят именно европейцем и именно с краснокожего… В штате Массачусетс… Ни один каннибал до такого бы не додумался… До снятия скальпов мог додуматься только практичный сволочной христианин протестантского толка. Ага… В Массачусетсе было два вида хищников – индейцы и волки… За тех и других объявили награду. От волков в контору сдавали хвосты, а от индейцев – головы. Хвост ладно, а вот голова – штука тяжелая, неудобная… Контора пошла навстречу, разрешила сдавать только скальпы, без черепа. Хоть в одном фильме это видел? А про стаи голубей? Про стада бизонов? Вы же, их кино живете?
– Но индейцы-то ведь… тоже…
– А как же! В отместку… Только вот сдавать скальпы белых им было некуда. Ну и копили, как знак доблести. Так это ваши… А местные краснокожие, сейчас, во всех школах, крутят американские фильмы "про ковбоев и индейцев", плюс всякие. Программа образовательная – "Плесень на нашем пепле". Чуешь?
– М-м-м-м-да… Представляю! Как это, "хороший индеец – мертвый индеец"? Перефразируя, "лучше быть русским, чем мертвым!". Вы это имели в виду?
– По всей Земле-2, большевик, то есть русский атеист бессребреник, это, хе, выражаясь на английском диалекте – бренд. Но такого зубодробительного пропагандистского эффекта, разумеется, никто не ждал.
– А что эти, которые WASP-экскурсанты?
– Ещё не знаем. Отправили их обратно и с тех пор, три дня уже, ни слуху, ни духу. Вообще. Словно бы сквозь землю провалились. Боюсь, что и "с той стороны" нам следует ждать какой-нибудь пакости.
И пошел я, загруженный впечатлениями, устраиваться на постой… В номер, так сказать. Гостиницей это не назвать, но и общагой тоже. Столовая общая. Санузел в каждой комнате отдельный. Сами комнаты… Прежде всего, попробуйте представить их понятие База. С большой буквы называется. Это такое место, где всё готово и ждет. Год, сто, сколько надо. Наружу торчат только входные люки. Что б не возиться с охраной и поддержанием внешнего вида. И подъездные пути. Летом – моются. Зимой – обогреваются. Сами собой…
Внутри, ничего не скажу – продуманно. И странно… Металл – нержавейка. Камень – керамика, гранит, или цемент, той же твердости. Разноцветный. Освещение – люминофор. Потолки день и ночь светятся ярко зеленым светом. Как циферблат, на часах коммуникатора. Не сильно, только не заблудиться. А когда глаза привыкнут – даже вполне ничего. Двери стальные герметичные. Говорят, когда людей нет – все помещения наполняют углекислым газом. Для большей сохранности. Пока мы, на пикнике, курятину жарили, База как раз проходила режим расконсервации. Продувалась свежим воздухом. Теперь – можно заселяться. Куда?
Чистота потрясающая. Как в операционной. Можно валяться на полу в белом халате. Обувь при входе мы сняли. Жилая зона тут. Как в деревне. А и ничего. Полы гладенькие и теплые. В носках нормально. Да и босиком, мне кажется – нормально. Коридорчик. Двенадцать дверей в ряд. За каждой из них – одна комната площадью метров двадцать пять и высотой под три метра. Кубатура, как они выражаются. Каждому, кто в командировке, положено сто кубометров частного жизненного пространства. В личное пользование. Кто первый пальцем на датчик двери нажал, за тем эта комната закреплена. До нового режима консервации. И посторонним, без спроса, туда хода нет – хоть умри. "Право на личное уединение"… ха-ха… Окно, во всю стену… Так, это я потом узнал, что окно. Когда вошел – хм, просто светящийся потолок, три голых белых стены и одна стеклянная. Поляризатором затемненная. А больше там вообще ничего… Голый пол. Спасибо, что деревянный. Ну и стою, как полный идиот. Коммуникатором тупо щелкаю… Ноль реакции! А в двери скребутся – можно? Анка… Ясен пень, даже нужно! Пока ты, на природе по кустикам шлялась, человеку в здешних местах новому – хоть узелком завязывай! Ой! Вот тебе и "ой"…
Щелкнула барышня пальцами. Трижды. И свет зажегся. И окно просветлело… Судя по открывшемуся виду – врезано в отвесный склон, метрах в двухстах над окружающей равниной. Стали видны разные вещи, которые при тусклом потолочном освещении как бы сглаживались. Двери в санузел, например… И разное всякое… Я, понятное дело, метнулся по делам. Для вида, поплескался немного. Высунулся – вполне жилая комната. Тахта широченная, два на два метра – сексодром. Стол, со стеклянной столешницей… и стулья, и открытый шкаф встроенный. Что за мода? Так подгоняют части, что зазоры тоньше волоса. Глазом не видно… И Петька – тоже явился. Типа, техническое содействие оказать. Вдруг, если что непонятно. Всё непонятно! Только свет я тушить научился, два раза в ладоши хлопнув. Или, два раза по твердому стукнув.
Коммуникатор, оказывается, в комнатах не действует. Радио канал блокирован. Есть телефон. Трубка. На поворотном держателе. Жуткое дело, вообще-то, когда из голых белых стен всякая мебель полезла. Или обнажилась? Хлоп – койка откидная. Хлоп – стол. Шкафы и ниши. Герметичные. Когда хозяина нет – всё обратно складывается и влажная уборка помещения. Если хозяин сутки отсутствует – опять врубится режим консервации. На вещи, забытые или оставленные в шкафах, никто не покусится. Даже, считается хорошим тоном – что-то оставить, на память, о факте проживания. Как бы монетку в фонтан бросить. Что бы лежала и блестела из-под воды, сто лет… Интересно, если постоялец помрет, труп тоже сто лет лежать будет? Слуг-то у них нет! Вообще нет, как класса и явления. Или сам всё делаешь, или машины. Суровая простота…
Дом следует строить так, что бы он стоял тысячу лет. Минимум! Забыл, кто эту фразу сказал. Гы-гы… А эти, местные строители и прочие архитекторы, поняли её буквально, как прямое руководство к действию. Построили! Стекло, бетон и нержавеющая сталь. Обслуживающего персонала, уборщиц и так далее, у них не водится. Значит – голые стены, голые полы, герметика и автоматика. Как подводная лодка… Весьма, по дизайну, похоже. Машина для жилья, гы-гы… "Хорошая, надежная, долговечная машина не должна иметь подвижных деталей. А если они всё же необходимы, то среди них не должно быть трущихся" Это я помню чья мысля – Роберт Хайнлайн. Фантаст американский… Правильно! Так оно и есть. Вот бы его ещё в такой машине жить заставить, как этих, "Пасынков вселенной". Да! Среди голых стен и стальных полов-потолков. Твою мать! Знаете, что такое коммунистический телефон? Просто труба, с дырами "для говорить-слушать", а посредине, на все нужды, одна единственная кнопка. Точнее, сенсор. Неподвижный. Реагирует на сильное нажатие или удар пальцем. "Морзянщики" они! Привыкли ключом стучать, до нормальных людей дела нет. И телефонной книги – никакой. Все номера – в голове носят. Дрессировка с детства! Даже удивились, когда о ней спросил. Зачем? Лишнее барахло… Только пыль в номере разводить… Я то думал, Петька догадается и принесет… Не девка же, должен понимать, что освоение нового оборудования без инструкций – голый номер. Порядки тут суровые. Зазевался – разом водой смоет или в щель под плинтусом засосет. Учите, как и где? А он, мало того, что с пустыми руками, так ещё и не сразу въехал, какие у меня трудности. Эгоист!
– Петя, – Анка-то слова ласковым голоском произносит, а в них металл звенит, – Колись, ты же не Диме помогать пришел, в смысле, не только помогать. Ты – из своей комнаты к нам сбежал. Звонят? Достали?
– Звонят, – уныло подтверждает догадку Петька, – Каждые несколько минут, всё время разные. Не мои – абсолютно чужие. Отключаться, вроде, не вежливо. А так им автоответчик – "Никого нет дома". Может, и угомонятся, – обращается ко мне, – Дядя Дима, разрешите, я у Вас часик-другой посижу? Пожалуйста!
