– Назад! Петр осмотри салон! – шелестящая резиной рука просовывается под сиденье, тянет за хвост искомую тушку. Это крыса крупнее всех. И умнее всех… При первой возможности – выскочила из сумки… Но, не убереглась. Получается, нам их специально подсадили? А те трубки, с рваными торцами – типа для крыс транспортные контейнеры? Никогда я не видел бактериологического оружия – сподобился, значит…
– Дмитрий! Запомни. Никогда и ничего у нас не клади на пол и не суй под сиденья! Только в ящики. Только, под герметичную крышку. Пол в кабине, в комнате, в помещении, всегда должен быть чистым! Понимаешь причину? – чего уж тут непонятного, похоже, они тут ждут беды со всех сторон сразу, – Там, на панели, клавиша "Автомойка". Нажимай и отбегай. Задержка пять секунд. Нажал… бегу. Уё-ё-ё-ё!
Бьют струи воды, хлещет пена, мутная жижа стекает через проемы дверок вниз и ручейками струится в обводные канавки… Пена закончилась. Потекла чистая вода… Это что, выходит, салон можно руками не мыть? Автоматика. Прикольно! Мне нравится.
– Дмитрий, ты последним грузовик снаружи осматривал. Погляди ещё, внимательно, где что не так? – Обхожу… А что там может быть "не так"? Герметично всё задраено, как в танке… Или? Свежая забоина на крышке ящика с инструментом. Как его открывают, кстати, если замка не видно? Ага, магнитный ключ…
Показываю забоину Петьке. Как бы фомкой кто-то крышку поддевал. Тот мне машет рукой – Отойди! Сует в открытую щель, под крышку, конец трубки, из наборного как газыри черкеса, нагрудника. Дергает за шнурок… Хлопок! Дым! Писк! Удар, изнутри, чуть не распахивает крышку настежь! Но, удержал… Что, и там крысы? Точно! Четыре штуки… были. Достает голубушек, за хвосты. Трубки контейнеров – следом. Не знаю, какой дрянью он их угощал… За спиной пыхает фотовспышка… Анка не стоит сложа руки. Только бы от ядреной химии инструменты не поржавели… Словно услышав мысль, Петр поворачивает ящик набок. Он вращается? На торцевой камень площадки вываливается сумка с ярко блестящими никелем ключами. Уф-ф! Нержавейка. От сердца чуть отлегло. По фигу все ваши крысы, но инструмент-то мой! Жалко…
Еще несколько минут наблюдаем как из не видимых в траве форсунок, под разными углами, сверху, сбоку, снизу, лупят по грузовику с закрытыми дверками кабины, струи воды. Автомойка, в натуре! Петр, с поддоном в руках, почти бегом спешит к бункеру. Но, ныряет не в главный ход, а рядом. Василий Иванович почти вернул себе человеческий облик. В смысле, укоротил ножные опоры до нормальной длины. Анка ест его взглядом… Тоже никогда не видела, гм… голым? Почему это меня так задевает? Ревную?
– Дмитрий! Вас кто-нибудь ждет дома? Возможно, нам придется задержаться… Карантин. Вы видели – какую гадость мы с собой притащили. – да уж, теперь понятны, и выбор точек для открывания порталов (от всех людских поселений удаленные островки), и предосторожности… – Если хотите – отсюда можно к вам позвонить. Петр вернется – установит телефонную связь с Землей-1. Предупредите родных, знакомых…
– Нет у меня никого… близких… Лучше скажите, когда обед?
– Немедленно! – дед расплылся в улыбке (оказывается, умеет!), – Я же обещал. Просто у нас проблемы. Минимум три дня строгой изоляции. Прописано сидеть тут… Короче, питаться будем, чем бог послал…
– Только не сублиматы! – дружно выдыхают ребята страшное слово.
– А есть замена? – дед, кажется, тоже заинтересовался, про сублиматы надо запомнить, – Когда успели?
– В сумке хлебушек свежий, я купила, – Анка, как домовитая хозяюшка, скороговоркой отчитывается перед патриархом, – Цыплят дюжина. Страшненьких, синих, – косой взгляд в мою сторону, – Брой-ле-ры или как там… Они, конечно, не свежие – мерзлые. Но, пока не смердят. С голодухи – пойдут. Зелени всякой…
– Резервный склад открывать, смысла нет, – Петька издевается над своим коммуникатором. Крутит его лимбы, – В заначке кабины есть мука, дрожжи. Хотите, я вам завтра хлеба напеку? Нашенского, подового? И… – опять вслушивается в себя, точнее в горошину ушного телефона. – Василий Иванович, живем! То есть, терпим бедствие! Можно раскулачить теплицу-автомат. Один черт, она голую статистику гонит. Гомеостаз достигнут ещё в прошлом году. Давно здесь никто не гостил. Устаканился. Мы его, малость порушим…
– Тогда в темпе. Скатерку соорудите, посуду какую-никакую… Да! В подвал обязательно загляните, – на дубленой солнцем дедовой роже хитрая улыбка, – может, там чего и отыщете. Должно быть! Сам ставил!
– Аня! – Петька свернул респиратор на бок, голос звучит в полную силу, – Забирай своё добро!
– А что с грузовиком будет? Жалко под открытым небом бросать. Тент есть? – эко меня жаба душит. Или чувство собственника? Хм, никогда крахоборством не страдал… В чем дело? А! Просто красиво стоит новый вымытый "КамАЗ", на фоне местной природы. Весь сверкает… яркой краской, чистыми стеклами (чудное у них моющее средство – отжирает, любую дрянь, без щетки), за три дня зарастет пылью. Жалко…
– Тент не нужен! – Петька уже стянул с себя балахон ОЗК и ежится, в бахилах и резиновых штанах, сверкая голым торсом, – Переключайте коммуникатор с радио на оптику. Сверху, рычажок "Р-О". Загорелся красный? Теперь командуйте "Консервацию". На том же диапазоне… Набивайте морзянкой, по-русски – "КОН" и "три тире – три точки". Как так не работает? Так вы это, на приемник наводить надо – вон торчит!
Действительно, между каменной площадкой с моим грузовиком и соседней бетонированной плешью зеленого цвета торчит столбик с матовым стеклянным шаром. Хе! Типа, пульт дистанционного управления телевизором. Ага, понял, примерно навожу и повторяю. Ёпрст! Мой "КамАЗ", с куском каменной мостовой, очерченным белым пунктиром, грузно проваливается под землю. Глубоко, черт побери! Глухая яма метров пять глубиной. На место образовавшейся дыры, снизу-сбоку, как дверца "Газели", выныривает знакомая плита из зеленого бетона. Толстенная, сантиметров пятьдесят. С чавканьем затыкает её снизу… Подземный гараж! Больше смахивающий на противоатомный бункер… Капитально… и грозно. Кого они так боятся?
– А как обратно? – порядок есть порядок… И вообще! Не нравится мне эта яма…
– Так же точно. Только набивать по-русски – "РАС" и "три тире – три точки". Лифт машину сам наверх вытолкнет, – запоминай, голова, запоминай. Пригодится!
– А почему именно "Консервация"?
– Так это же автономная база! – небрежно отвечает, словно я такие вещи знать обязан. – Сейчас сухим углекислым газом яму продует. Будет ваша техника стоять хоть сто лет. Ни мыши, ни плесень не заведутся.
– А крышка, зачем толстенная? Бомбежек опасаетесь? – чему он лыбится? – Ага! – радостный, будто я пошутил удачно, и их… тоже… Но, вообще-то – от мороза. Теплоизоляция! До минус сорока, бывает. У нас сейчас здесь Малый Ледниковый период… Зимы холодные… Сейчас тоже не май месяц… Пошли!
Полянка, солнышко светит, но греет слабо. Канада это, Канада. Считай – наша Сибирь. По тамошним меркам август, порог осени. Вон сколько листвы опавшей. Мухи где? Может, их со скалы ветром сдувает?
– Давайте-давайте, шкодники всех времен и народов… Колитесь! Расскажите предку, как вы дошли до жизни такой? – дед удобно усаживается в невозможную для живого человека позу, почти вчетверо сложив ноги (ну не могу их называть манипуляторами или ходулями). – А я тут, пока, курочкой себя побалую…
– А мне?! – Анка неподражаема, все попреки пропускает мимо ушей, вычленяя рациональную пользу. – Хочу курочку! – садистка, плечо до сих пор саднит от щедрой дозы вакцины из пневматического иньектора.
