Вся запутаннейшая канва событий вокруг дела КР — от возвышения ученых до их вселюдного поношения — детально анатомирована в книге.

Сначала идут эпизоды «во здравие». 13 марта 1946 года профессор Клюева делает доклад в Академии меднаук о новом методе биотерапии рака. Сразу же — публикации в центральных газетах. По каналам ВОКС — информация в США. где в то время выпускался даже специальный журнал «Обзор советской медицины» и активно работало американо-русское медицинское общество. В солидном «Cancer Research» в США в 1946 году появляется статья Роскина. В период войны между союзниками СССР, США и Англией были налажены многосторонние связи по сотрудничеству в медицине. Так, в 1943 году СССР посетил один из творцов пенициллина Говард Флори с целью помочь налаживанию выпуска антибиотика. Флори был сторонником безвозмездного обмена между союзниками достижениями в области медицины, что уже в то время было непросто отстаивать даже в Англии и тем более в СИГА В рамках тогдашнего сотрудничества союзников Минздрав СССР в 1944 году передал британским ученым первый оригинальный советский антибиотик грамицидин С, полученный под эгидой выдающегося советского биолога Г.Ф. Гаузе. Об этом в статье с интригующим названием «Г.Ф. Гаузе и Маргарет Тэтчер» сообщает известный историк-биолог Я.М. Галл. Оказывается, в анализах кристаллической структуры грамицидина С участвовала в те годы и «постдок-химик», будущий премьер-министр Англии, «железная леди» Маргарет Тэтчер.

Под влиянием паблисити круцина в США просьбы о его присылке посыпались и в американское посольство, и непосредственно самим авторам. Между тем во всех публикациях говорилось лишь о начале клинических испытаний, о том, что круцин нарабатывается пока в недостаточном количестве и применяется в жидкой, неустойчивой и нестабильной, а значит, и капризной по своему действию форме. И тут новый посол США У. Смит проявил необычную для его ранга инициативу и решил лично встретиться с авторами открытия. Их встреча, с полным согласованием по всем каналам власти, состоялась 20 июня 1946 года в дирекции Института эпидемиологии (в присутствии директора и, конечно, доверенного у «органов» лица). Посол предложил сотрудничество и любую техническую помощь из США. Минздрав в принципе соглашается и подготавливает такой проект.

Борис Дмитриевич Петров. 1951 г. Сотрудник or парата ЦК, автор «отчета» о заседаниях суда чести по «делу КР» в июне 1947 г., на которых присутствовал по указанию А. Жданова 4 октября 1946 года академик-секретарь АМН В.В. Ларин во главе делегации медиков, куда входят и крупные советские онкологи, летит в США. Там он принимает участие в специальной сессии ООН о международном сотрудничестве, где доклад делает Молотов. Ларин, посоветовавшись с Молотовым, передает 26 ноября 1946 года в Американо-русское медицинское общество уже принятую к печати в СССР рукопись книги Роскина и Клюевой и образец круцина (который к этому времени давно утратил свою активность). «Вот и все, что было», — как поется в песне. Но этот невинный взаимный жест был аранжирован затем как передача большого секрета, гостайны и послужил поводом к аресту Ларина вскоре после его возвращения и к организации «суда чести». Начиналась «холодная война» между бывшими союзниками.

Возможно, изыскания по круцину развивались бы в обычном для исследований по биотерапии рака русле. Но Клюева, подстегиваемая успехом и возникшим вниманием, жаждет большего. Она пишет два обращения на имя Жданова с уверениями о громадном значении работы. Мудрый профессор Роскин предчувствовал опасность и напоминал: «Не буди лихо, пока оно тихо». Если бы Клюева была просто его соавтором, он, возможно, и удержал ес. Но она была еще и женой и, естественно, настояла на своем. Письма Жданову идут за двумя подписями. Оба письма возымели действие! После первого, в апреле 1946 года (нашлось надежное номенклатурное лицо для передачи письма), из ПК была быстро спущена позитивная резолюция: «Поддержать и доложить». Следует моментальный ответ министра здравоохранения: «Будет сделано». Выделяется площадь, штат лаборатории обещано расширить до 55 человек. Однако в честолюбивые планы Клюевой входило не только организовать наработку и анализ препарата. Она хотела держать под своим контролем и вести клинические испытания, иметь небольшую клинику (не будучи врачом- онкологом).

И это тоже удалось. Но, как в сказке о рыбаке и рыбке, оказалось мало. К ноябрю 1946 года штат номинально увеличился до 99 человек. С ростом штатов и задач, естественно, росли и технические трудности, и неурядицы (это обычно). В неистовом нетерпении Клюева пишет новое письмо Жданову, узнав в Минздраве, что сам Молотов после встречи с Лариным в США сделал запрос о книге. Тон письма авторов весьма требователен: «Мы работаем в условиях постыдной нищеты». А их коллеги в то время, неужто они работали в условиях «бесстыдной роскоши»? Ведь испытания круцина только начинались, производственная наработка стабильного препарата, клиника — дело хлопотливое и нескорое. Второе письмо возымело эффект быстрый и оглушительный. Информация о «чудо-препарате» за это время дошла до Сталина, и колеса машины завертелись с бешеной скоростью. Но куда они привели?

Первый состав лаборатории

В архиве Жданова историки отыскали второе письмо биологов, на нем краткая надпись красным карандашом: «Мне + Ворошилову 3 дня». Явное указание вождя. Вертикаль власти заработала быстро и эффектно. 21 ноября Жданов принимает в Кремле Роскина и Клюеву. Через четыре дня они опять были вызваны Ждановым в Кремль, куда в те же часы были приглашены липа из высшего эшелона власти. Подготавливается решение о поддержке работ по круцину. 7 декабря проект был представлен зампреду Совмина Берии. Зам испивалась и создавалась новая крупная шарашка, мимо Берии это не могло пройти. 23 декабря 1946 года Сталин подписывает постановление «О мероприятиях по оказанию помощи лаборатории экспериментальной терапии профессора Н.Г. Клюевой». Постановление было секретным и опубликованию не подлежало. Метрострою и Министерству по строительству военных и военно-морских предприятий (!) было велено срочно построить первую очередь института, а разным министерствам к 1 января 1947 года оснастить лабораторию всем требуемым оборудованием. Как говорила спустя пару месяцев Клюева на допросе у Жданова, она и Роскин «были буквально раздавлены грандиозностью решения Совета Министров, они не привыкли к таким масштабам».

Таков вкратце был путь поезда «за здравие». Но одновременно по той же ветке навстречу вышел поезд «за упокой». Вскоре они жестоко столкнутся. По записным книжкам Жданова историки определили начальный момент формирования дела «КР». 7 августа 1946 года, то есть за неделю до начала гонений на Ахматову и Зощенко и художественную интеллигенцию, в бумагах Жданова появляется запись: «Я думаю, что Смита не надо было пускать в институт». Это была затравка. 24 января 1947 года Жданов, вернувшись из длительного отпуска-лечения, сразу принялся за фабрикацию дела «КР».

В. В. Перин

Восстановленная историками день за днем по архивам Секретариата ЦК и Политбюро, включая бумаги Жданова и Сталина, кухня подготовки дела КР и суда чести — впечатляющая часть книги. Здесь много нового для понимания мотивов и способов действия Сталина и его окружения, советской власти как режима. Обычное в науке поведение трансформируется до неузнаваемости на языке партийного новояза: интерес посла — демарш американской разведки, приглашение к сотрудничеству — подкуп, передача машинописи уже сданной в печать книги (причем без главы о технологии) коллегам в США — низкопоклонство перед иностранцами и разглашение гостайны.