Дома я оставил портфель и, забрав спортивную одежду, побежал на ближайшую остановку автобуса. Чтобы не терять время я решил потратить немного мелочи, чтобы быстрее добраться до нужного здания, где находился спортзал ГУВД Киевского облисполкома.
Как капитан и обещал, обо мне были предупреждены, поэтому получив временный пропуск, я переоделся в гардеробе и пошел в спортзал знакомиться с инструктором и другими посетителями.
Вечером, когда стемнело, часов примерно в восемь, в спортзал зашел Голушко, который найдя меня глазами занимающегося на спортивном снаряде, крикнул:
— Ну как тебе тут, понравилось?
Спрыгнув с турника, я обернулся и спокойно ответил:
— Честно говоря… нет. Спарринг-партнеры откровенно слабые. Семен Петрович еще что-то может, но у него повреждение ноги со времен войны, поэтому как партнёр для тренировочного боя он откровенно слаб, так как у него слабая оборона с левой стороны. Инструктор он отличный, не скрою, но драться мне тут не с кем.
Голушко откровенно засмеялся, даже похлопывая себя по бокам. Инструктор только улыбнулся, так как понимал, что я был прав. А вот здоровенный парень в обтягивающем его торс спортивном трико явно обиделся.
— А что если попробуешь со мной? — спросил он, кивнув на боксерский ринг чуть в стороне.
— Я не боксёр, если бой без правил то обеими руками.
— Тогда все равно на ринг, — рыкнул он.
Все посетители и инструктор с капитаном окружили канаты ринга, пока мы готовились.
— Товарищ капитан, если мой соперник проиграет, дадите мне постоянный допуск в этот спортзал?
— Если победишь, то да дам. Только вот объясни зачем, если тебе тут не нравиться?
— Спортзал нравиться. Оборудован он у вас отлично, снаряды заниматься неплохие.
— Ну хорошо… Бой!
Спустя сорок минут, когда мы одетые вышли из здания, где находился спортзал, Голушко сказал:
— Пропуск у тебя теперь будет постоянный, однако я немного переиначил твою просьбу и, согласовавшись с начальством, оно, кстати, присутствовало во время боя, решил привлечь тебя как внештатного сотрудника инструктором по рукопашному бою. Петрович будет твоим начальником. Зарплата, конечно, будет минимальной, но…
— Главное будет? — закончил я за него.
— Именно.
— Я согласен.
— Вот и хорошо. Будешь приходить после школы. В воскресенье тренировки не проводятся…
После того как я поставил себя в классе нападки в мою сторону на первое время прекратились, но потом спустя две недели когда учитель биологии отвернулся, я получил хороший хлесткий удар линейкой по темечку. Похоже, меня решили проверить на слабину.
— Сомин! — тут же рявкнул учитель.
— О, не беспокойтесь. Я сам поговорю с ним во время перемены. Больше подобного не повториться, ведь со сломанной рукой очень трудно пользоваться линейкой, — после чего я обернулся и жестко улыбнулся сидевшему сзади побледневшему однокласснику. Все уже усвоили, что я слов на ветер не бросаю.
Сидевший через три парты позади Игорев от моего взгляда начал сползать под парту.
Вот так и учился, пока учебный год не закончился и не наступили летние каникулы. У меня была мысль закончить школу экстерном, но я отбросил ее, решив дать себе больше времени вжиться в местную жизнь, адаптироваться. Теперь начал жалеть. Еще один учебный год? Могу и не выдержать. Ладно хоть после десятого класса мы разъедемся. Некоторые одноклассники не задумывались о своем будущем, хотя малая часть начала планировать. Я не отставал от них, у меня было два желания и соответственно два выбора. Медицинский университет в Москве, с возможностью перебраться туда жить, ну или мореходка в Ленинграде. Я любил море. В общем, пока в раздумьях.
***
— Игорь, у тебя какие планы на лето? — спросил отец, когда я одевался у нас в комнате. Сестрёнки вот уже неделю гостили у бабушки, а Толик отрабатывал в школьном огороде.
— Есть некоторые планы, — несколько уклончиво ответил я. — Хотел скататься на юг, отдохнуть на море дикарем. Но это скорее всего после июня, как только получу паспорт и права. А что?
— Хм, у меня есть некоторая просьба к тебе. Нужно отвезти кое-что в Ленинград к моему отцу. Твоему деду.
— Нет, — коротко ответил я, не прекращая занятия.
— Могу я узнать причину?
— Помнишь, когда я лежал в больнице, ты отправил известие своему отцу, что я сильно пострадал, и попросил помощи лекарствами? Что пришло в ответ? 'Это не наши проблемы', - процитировал я. — Память у меня хорошая, поэтому отвечу честно. Для меня ты, батя, сирота, родственники только вы и все со стороны матери.
Отец давно принял моей внезапное взросление после того как я очнулся, поэтому не сильно настаивал. Успел узнать мой упертый характер, если нет — значит, нет.
— В чем вообще проблема? Отправь почтой? — мы прошли в общую комнату, там я, достав черные летние мужские ботинки начал надевать их.
— Твоих сестер почтой не отправишь.
— А старый козел внезапно осознал, что недолго ему осталось и решил повидать внуков и внучек? Я же вроде первенец у него, так? — я встал и подошел к зеркалу, придирчивая разглядывая себя. В зеркале отобразился молодой парень в идеально сидящих черных брюках и белоснежной рубашке со стоячим воротником, но расстёгнутая на две пуговицы. Все-таки неплохо иметь в родственниках евреев, особенно если часть из них портные и парикмахеры.
— Так, — согласился отец.
— Передай ему дословно мои слова — хрен ему по всей морде, — спокойно сказал я, поправляя рукав рубашки, раздумывая брать легкую куртку или нет. Вечерами еще холодало.
— Ты груб… сын.
— Не с родственниками и близкими мне людям. Батя, напомню, что в семье я себя веду максимально хорошо и доброжелательно, исполняя все ваши просьбы и пожелания. Но вот это — это уже перебор. Они для меня навсегда отрезанный ломоть и давай больше не будем к этому возвращаться. Ладно, мне на тренировку, вечером еще поговорим.
По пути я забежал за Толиком, он вот уже месяц ходил со мной в спортзал, я его пока не учил, передав Петровичу, в основном он занимался на снарядах да отрабатывал удары на боксёрской груше. Через полгодика, когда наберет нужную массу и немного освоиться, можно тренировать уже серьезно. Как я сейчас это делаю с тремя оперативниками из комитета. Да, я в некотором роде прославился, поэтому уже была попытка переманить меня в республиканское управление КГБ. Но я сразу сказал, только полным сотрудником с удостоверением, можно и без звания с полной зарплатой и чтобы все это не мешало мне учиться. Пока думают.
Вечером, когда мы с братом вернулись домой, уже в полной темноте, мама нас покормила. Переодевшись в домашнее, я вышел в общую комнату, понимая, что будет продолжение разговора.
Присев на стул и кивком, поблагодарив маму за чай, я закинул одну ногу на другую и вопросительно посмотрел на отца, предлагая ему вернутся к начатому в обед разговору.
— Думаю нам лучше сначала выслушать твои доводы против моей просьбы, — сказал он.
— Доводы?.. — я неопределённо хмыкнул и поставил стакан на стол. — Знаете, я мало что помню, про свою прошлую жизнь так вообще ничего. Но понять что вы просто отличные родители в состоянии. Это легко определить по нам — вашим детям. Друзья познаются в беде, не так ли? Беда у меня была, и я могу сказать так, вы всё сделали, чтобы я встал на ноги. Вы моя семья за которую если понадобиться я жизнь отдам. Более того, в Харькове и окрестностях у мамы семьдесят два родственника, начиная от прабабушки Серафимы Абрамовны заканчивая семимесячной Соней, дочкой Решинских, троюродной сестры мамы. Я их всех знаю не только потому что мне о них рассказали, а потому что они приходили и реально помогали. Кто достал то редкое заграничное лекарство, от которых, у меня прекратились судороги и помогли мне взять под контроль свое тело? Так я отвечу, помог дядя Рома, племянник мамы, это ведь он работает в порту, куда заходят иностранные корабли? Так что для меня они все родственники, которым я буду помогать без вопросов. Последнее отдам, как они это сделали для меня, но вот твои родственники батя, это… Я даже слов найти не мог, как они мне… не симпатичны. Поэтому сразу скажу, нож я им под ребро при первой же встрече не воткну, но рожи сто процентов начищу, причем с членовредительством. Я умею, ты знаешь. Я своей жизнью достаточно дорожу, и бережно к ней отношусь, поэтому к тем, кто ТАК отвечает на просьбу помочь, буду всегда относиться достаточно жестко. Вы знаете я злопамятный и память у меня хорошая. Отвечу честно, я того письма никогда не забуду. Искать с ними встречи не буду, но если кого встречу, уж извините, покалечу. Виноват — не виноват мне без разницы.
