Упомянутый придурок разглядывал молитвенные колокольчики Шев — не наклонившись и скривив рот от отвращения.

— Чё это? Колокольчики?

— Молитвенные колокольчики, — сказала Шев. — Из Тонда. — Она старалась говорить спокойно, пока в ее заведение вслед за Мэйсоном заходили еще трое мужиков, которые старались выглядеть опасно, но обнаружили, что комната слишком тесная для чего угодно, кроме неудобства. У одного было лицо в оспинах от старых угрей и выпученные глаза. Другой напялил кожаную куртку, которая была ему слишком велика — он запутался в занавеске и чуть ее не сорвал. Последний засунул руки глубоко в карманы с таким видом, который говорил, что там у него ножи. Несомненно, они там были.

Шев сомневалась, что в ее заведение когда-либо заходило столько народу. К сожалению, эти не собирались платить. Она взглянула на Секутора, увидела, что он нервно ерзает, облизывает губы — и вытянула руку, показывая: спокойно, спокойно. Хотя, следовало признать, сама она спокойствия не чувствовала.

— Не думал, что тебя заботят молитвы, — сморщил нос Крэндалл, глядя на колокольчики.

— Не заботят, — сказала Шев. — Мне просто нравятся колокольчики. Они придают заведению духовное качество. Хочешь покурить?

— Нет, и я не пришел бы в такую жопу, как эта.

Наступила тишина, а потом рябой наклонился в ее сторону.

— Он сказал, это жопа.

— Я слышала, — сказала Шев. — В такой маленькой комнатке звуки хорошо разносятся. Я отлично знаю, что это жопа. У меня есть планы по ее улучшению.

Крэндалл улыбнулся.

— У тебя всегда есть планы, Шев. Они никогда ни к чему не приводят.

Тоже верно, и по большей части из-за таких ублюдков, как он.

— Может, удача ко мне повернется, — сказала Шев. — Чего тебе надо?

— Кое-что украсть. А зачем еще мне приходить к воровке?

— Я больше не воровка.

— Конечно воровка. Просто ты воровка, которая притворяется, что управляет жопой под названием Курильня. И ты мне должна.

— За что я тебе должна?

Лицо Крэндалла исказилось в жестокой ухмылке.

— За каждый день, что твои ноги не сломаны. — Шев сглотнула. Похоже, он как-то умудрился стать еще бо́льшим ублюдком, чем прежде.

Мэйсон тихо и успокаивающе пророкотал глубоким голосом:

— Это просто расточительство, вот что это такое. Вестпорт потерял чертовски хорошую воровку, и приобрел довольно среднюю продавщицу шелухи. Сколько тебе? Девятнадцать?

— Двадцать один. — Хотя иногда ей казалось, что сотня. — Я благословлена сиянием юности.

— Все равно слишком молода, чтобы уходить на покой.

— Возраст что надо, — сказала Шев. — Все еще жива.

— Это можно изменить, — сказал Крэндалл, подходя ближе. Так же близко, как стояла Каркольф, и намного менее приятно.

— Отойди от дамы, — сказал Секутор, отчаянно выпятив губу.

— От дамы? Парень, ты, блядь, серьезно?

Шев увидела, что у Секутора за спиной ее палка. Это была неплохая деревяшка, как раз нужного веса, чтобы врезать кому-нибудь по башке. Но ей только и не хватало, чтобы он начал тут размахивать этой палкой. Когда Мэйсон с ним закончит, палка будет торчать у него из задницы.

— Почему бы тебе не выйти через заднюю дверь и не подмести двор? — сказала Шев.

Секутор посмотрел на нее, выпятив челюсть, демонстрируя готовность действовать. Дурачок. Боже, может, он и влюблен в нее.

— Я не хочу…

— Иди. Со мной будет все в порядке.

Он сглотнул, еще раз глянул на здоровяков и выскользнул. Шев коротко свистнула, снова вернув все взгляды на себя. Она отлично знала, что такое не иметь выбора.

— Та штука, которая вам нужна. Если я ее украду, это будет в последний раз?

Крэндалл пожал плечами.

— Может быть. А может, и нет. Зависит от того, понадобится ли мне что-то украсть, так ведь.

— Ты имеешь в виду, когда понадобится твоему папочке.

Глаз Крэндалла дернулся. Ему не нравилось, когда ему напоминали, что он всего лишь мелкий хер в большой тени отца. А у Шев всегда была проблема: она вечно говорила не то, что надо. Или то, что надо, не в то время. Или то, что надо, в нужное время, но не тому человеку.

— Сделаешь то, что велено, сука-мандализка, — выплюнул он ей в лицо, — или мои парни сожгут эту жопу вместе с тобой. И твои ебаные молитвенные колокольчики тоже!

Мэйсон поморщился и с отвращением вздохнул — раздулись покрытые шрамами щеки, словно говоря: он мелкое крысомордое ничтожество, но что я могу поделать?

Шев уставилась на Крэндалла. Проклятье, как ей хотелось боднуть его в лицо. Хотелось всем существом. Всю ее жизнь ублюдки вроде этого помыкали ей, и неплохо бы врезать в ответ хотя бы раз. Но она знала: единственное, что она могла — это улыбаться. Если она заденет Крэндалла, Мэйсон заденет ее в десять раз сильнее. Ему это не понравится, но он это сделает. Он себе на жизнь этим зарабатывает. Как и все они.

Шев сглотнула. Попыталась, чтобы ее ярость выглядела страхом. Колода всегда была подтасована против таких, как она.

— Похоже, у меня нет выбора.

Крэндалл, улыбнувшись, дохнул на нее своим дерьмовым дыханием.

— А у кого он есть?

Никогда не думай о земле, вот в чем фокус.

Шев сидела, раздвинув ноги, на скользком коньке крыши. Она медленно двигалась по нему, и, когда расколотые черепицы били ее в пах, она думала, насколько же сильнее ей хотелось бы сидеть, раздвинув ноги, на Каркольф. На оживленной улице справа от нее какие-то пьяные идиоты слишком громко хохотали над шуткой, еще кто-то болтал на сулджике, из которого Шев понимала не больше слова из тридцати. Но на улице слева от нее было, похоже, довольно тихо.

Она медленно двинулась, низко прижимаясь — всего лишь тень в темноте — подползла к дымоходу и завязала вокруг него веревку. Выглядело довольно крепко, но она на всякий случай хорошенько потянула, чтобы проверить. Варини говорил, что весила Шев две трети от ничего, но все равно, как-то раз она чуть не обвалила дымоход, и грохнулась бы на улицу вместе с кучей камней, если б не удачно расположенный подоконник.

Осторожность, осторожность, вот в чем фокус, но и здоровая полоса удачи тоже не помешает.

Теперь ее сердце сильно стучало, и она глубоко вздохнула, чтобы его успокоить. Совсем потеряла форму. Хорошо известно, что она была лучшей воровкой Вестпорта. Поэтому они не дадут ей завязать. Поэтому она не даст себе завязать. Это ее благословление и ее проклятие.

— Лучшая воровка Вестпорта, — пробормотала она себе под нос, соскользнула по веревке на край крыши и посмотрела вниз. Она увидела двух стражников, стоявших по бокам от двери — их шлемы блестели в свете лампы.

Как раз вовремя, и она услышала пронзительные и сердитые голоса шлюх. Увидела, как головы стражников поворачиваются. Раздались еще визги, и она мельком заметила дерущихся женщин, прежде чем они свалились в канаву. Стражники пошли по улочке посмотреть, и Шев улыбнулась сама себе. Эти девчонки за пару серебряных монет устроили неплохое представление.

Хватай момент, вот в чем фокус.

Вмиг она соскочила с крыши, спустилась по веревке и влезла в окно. Понадобилось всего лишь несколько медяков, чтобы уборщица не заперла ставни на щеколду. Шев закрыла их, как только оказалась с той стороны. Кто-то спускался по ступеням — были слышны тихие неспешные шаги. Но Шев не рисковала. Она потянулась к свечке, погасила ее пальцами в перчатках и погрузила коридор в удобную темноту.

Веревка останется висеть, но с этим уж ничего не поделать. Шев не могла позволить себе партнера, чтобы поднять ее. Оставалось надеяться, что она давно будет далеко, когда они заметят.

Входи и выходи быстро, вот в чем фокус.

Она все еще слышала визги шлюх на улице — несомненно, они уже привлекли целую толпу, и народ делает ставки на исход. Есть что-то в женской драке, от чего мужики не могут отвести глаз. Особенно если на этих женщинах почти ничего не надето. Шев сунула палец за воротник и чуть оттянула, чтобы впустить немного воздуха, подавляя слабый инстинкт побежать туда и взглянуть самой. Тихо ступая, она пошла по коридору до третьей двери, доставая отмычки.