Секутор надул щеки, покрытые чем-то вроде пушистой бородки, от которой парень должен был выглядеть мужественнее, но на самом деле из-за нее он еще больше выглядел мальчишкой.
— Да, босс.
Когда он вышел через заднюю дверь, Шев услышала шаги со стороны передней, и положила руки на стойку — или на обтесанную колоду мясника, которую она спасла из кучи мусора и отполировала — и приняла профессиональный вид. Она скопировала его у Гусмана, продавца ковров, который был самым чертовски хорошим торговцем, из тех, что она знала. Он выглядел так, словно ковер мог быть решением всех твоих проблем.
Профессиональный вид слетел с нее тут же, как только она увидела, кто важно заходит в ее заведение.
— Каркольф, — выдохнула она.
Боже, Каркольф была проблемой. Высокой, светловолосой, прекрасной проблемой. Сладко пахнущей и сладко улыбающейся проблемой. Проблемой с быстрым умом и быстрыми пальцами. Нежной, как дождь и надежной, как ветер. Шев осмотрела ее сверху донизу. В этом ее глаза не оставили ей выбора.
— Что ж, похоже, мой день улучшается, — пробормотала она.
— Мой тоже, — сказала Каркольф, проходя через занавеску, так что теперь дневной свет сиял сквозь ее волосы. — Сколько времени прошло, Шеведайя.
Комната стала выглядеть намного лучше, когда в ней появилась Каркольф. На любом базаре Вестпорта не сыщешь украшения краше. Ее одежда не была узкой, но прилегала в нужных местах, и она так виляла бедрами… Боже, эти бедра. Они ходили, словно не были приделаны к позвоночнику, как у всех. Шев слышала, что Каркольф была танцовщицей. Несомненно, тот день, когда она ушла, был потерей для танцев и приобретением для жульничества.
— Зашла покурить? — спросила Шев.
Каркольф улыбнулась.
— Мне нравится ясная голова. Как еще наслаждаться жизнью?
— Наверное, это зависит от того, приятная у тебя жизнь или нет.
— У меня да, — сказала она, важно расхаживая по заведению, словно оно принадлежало ей, а Шев была всего лишь ценным гостем. — Что ты думаешь о Талинсе?
— Он никогда мне не нравился, — пробормотала Шев.
— У меня есть там работенка.
— Всегда его обожала.
— Мне нужен партнер. — Молитвенные колокольчики стояли совсем не низко. Но все же Каркольф нагнулась, чтобы хорошенько на них взглянуть. Могло показаться, совершенно невинно. Но Шев сомневалась, что Каркольф делала в своей жизни хоть что-то невинное. И особенно не нагибалась. — Мне нужен кто-то, кому можно доверять. Кто-то, кто присмотрит за моей задницей.
Голос Шев немного охрип.
— Если именно это тебе нужно, ты пришла по адресу, но… — И она отвела взгляд, поскольку ее разум постучался, как нежданный посетитель. — Ты ведь здесь не только за этим, да? Я бы сказала, тебе совсем не помешает, если этот твой партнер сможет открыть замок или кошелек.
Каркольф ухмыльнулась, словно эта идея только что пришла ей в голову.
— Это не помешает. И будет отлично, если он к тому же может держать рот закрытым. — Она продрейфовала к Шев, глядя на нее сверху вниз, поскольку была на добрых несколько дюймов выше. Как и большинство людей. — Разумеется, за исключением тех случаев, когда мне захочется, чтобы ее рот был открыт…
— Я не идиотка.
— Мне от тебя не было бы никакой пользы, если бы ты ею была.
— Если пойду с тобой, то, скорее всего, закончу брошенной на какой-нибудь улочке, и у меня останется только та одежда, что на мне.
Каркольф наклонилась еще ближе, чтобы прошептать, и голова Шев переполнилась её запахом, который был намного призывнее гнилого лука или потной рыжеволосой женщины.
— Я думаю о тебе, лежащей на постели. И вовсе без одежды.
Шев пискнула, как ржавая петля. Но заставила себя не схватиться за Каркольф, словно утопающая девушка за прекрасное, прекрасное бревно. Она слишком долго думала тем, что у нее между ног. Пора было подумать тем, что между ушей.
— Я не занимаюсь больше такой работой. И об этом заведении надо заботиться. Да и за Секутором присмотреть, наверное…
— По-прежнему пытаешься сделать мир лучше, да?
— Не весь. Только тот кусочек, который поблизости.
— Шеведайя, нельзя делать каждого заблудшего своей проблемой.
— Не каждого заблудшего. Только этого. — Она подумала об огромной женщине в своей постели. — Только парочку…
— Ты же знаешь, что он в тебя влюблен.
— Я всего лишь помогла ему выкарабкаться.
— Потому он в тебя и влюблен. Больше никто не помог. — Каркольф потянулась, мягко смахнула пальцем выпавшую прядь волос с лица Шев и вздохнула. — Но этот мальчик стучит не в те ворота, бедняжка.
Шев поймала ее запястье и отвела в сторону. Если ты маленькая, это еще не значит, что надо позволять людям относиться к себе неуважительно.
— Он не единственный. — Она смотрела Каркольф в глаза и говорила спокойно и ровно. — Мне нравится твой спектакль. Видит Бог, нравится, но лучше тебе прекратить. Если тебе нужна только я, то моя дверь всегда открыта, и ноги раздвинутся сразу вслед за ней. А если я нужна тебе, чтобы ты выжала меня, как лимон, и выбросила мою кожу на улицах Талинса, что ж, без обид, но мне что-то не хочется.
Каркольф поморщилась, глядя в пол. Не так красиво, как улыбка, но куда честнее.
— Не уверена, что понравлюсь тебе без спектакля.
— Почему бы нам не попробовать?
— Слишком многое терять, — пробормотала Каркольф, и высвободила руку. Когда она подняла взгляд, спектакль снова был в действии. — Что ж. Если передумаешь… будет уже слишком поздно. — И улыбаясь через плечо улыбкой, смертоносной, как лезвие ножа, Каркольф ушла прочь. Боже, как она ушла. Текла, как сироп в жаркий день. Как она этому научилась? Тренировалась перед зеркалом? По нескольку часов в день, скорее всего.
Дверь закрылась, заклинание распалось, и Шев снова изнуренно вздохнула.
— Это была Каркольф? — спросил Секутор.
— Была, — задумчиво пробормотала Шев, и след того неземного аромата все еще сражался с плесенью в ее носу.
— Не доверяю я этой суке.
Шев фыркнула.
— Блядь, нет.
— Откуда вы ее знаете?
— Отовсюду. — Отовсюду поблизости от кровати Шев, и никогда в ней.
— Вы двое, кажется, близки, — сказал Секутор.
— И вполовину не так близки, как хотелось бы, — пробормотала она. — Вычистил трубки?
— Ага.
Шев снова услышала, как открывается дверь, и повернулась с улыбкой, которая вышла чем-то средним между улыбкой продавца ковров и несчастной влюбленной. Может это Каркольф вернулась, решив, что ей нужна Шев только ради Шев…
— О, Боже, — пробормотала она, помрачнев. Чтобы пожалеть о решении, ей обычно требовалось немного больше времени.
— Доброе утро, Шеведайя, — сказал Крэндалл. Он был проблемой намного менее приятной. Мелкое крысомордое ничтожество, тонкий в плечах и скудный умом, с розовыми глазками и сопливым носом. Но он был сыном Горальда Пальца, и это делало его весьма важным в этом городе. Мелкое крысомордое ничтожество с властью, которую ему не нужно было заслуживать, что делало его обидчиво-жестоким, вспыльчиво-злобным и завистливым ко всему, что было у других и не было у него. А у всех было что-то, чего у него не было, даже если это просто талант, внешний вид или клочок самоуважения.
Шев с усилием выдавила профессиональную улыбку, хотя сложно было представить кого-то, кого она меньше хотела бы видеть в своем заведении.
— Доброе утро Крэндалл. Доброе утро, Мэйсон.
Мэйсон прошел, пригнувшись, вслед за боссом. Или по крайней мере за сыном босса. Он с давних пор был одним из парней Горальда — широкое исполосованное шрамами лицо, изуродованные уши, и нос, который ломали так часто, что он стал бесформенным, как репа. Он был из тех суровых ублюдков, которых несложно найти в Вестпорте, где были богатые запасы суровых ублюдков. Он посмотрел на Шев, всё ещё сутулясь из-за своего высоченного роста и низкого потолка, и извинительно дернул ртом. Словно говоря: извини, но все это не из-за меня. Из-за этого придурка.
