Тренировочная база ЦУОС, Земля, 2210 год
«Совершенно секретно.
Личное дело № А1709-08.
Рогов Виталий Сергеевич, 2177 г.р., русский, место рождения – планета земного типа Серпиус, первый пояс дальности, л/н ВК 8843332, ВУС – боевой Т-оператор первого ранга.
Послужной список, выборочно, согласно запросу:
2195–2198 гг. – служба в Космическом десанте ВКФ, звание по окончании контракта – ст. сержант, участие в пяти боевых выбросах 1—4-й категории сложности, два ранения легкой и средней тяжести, награды – почетный знак «За воинскую доблесть».
Особых примечаний нет.
2198–2203 гг. – прохождение обучения на спецкурсах ВКФ по специальности «разведывательно-диверсионное дело». По окончании (июль 2200 года), в звании «ст. прапорщик» направлен для прохождения службы в войска специального назначения Второй ударной группировки ВКФ. Участие в качестве командира РДГ в десяти боевых операциях, ранение и контузия средней тяжести, награды – медаль «За отвагу», орден Мужества первой степени. Звание по окончании срока службы – капитан КД ВКФ.
Особых примечаний нет.
2203–2205 гг. – переподготовка на высших офицерских спецкурсах подразделения «Т» (ЦУОС). По окончании курса обучения (март 2205 года) распределен в отряд особого назначения при проекте «Хронос», ВУС – боевой оператор первого ранга. 2205–2210 гг. – участие в двадцати двух реальных и тренировочных операциях локальной хронокорреции. Подтвержденный уровень личностно-психологической ассоциации с реципиентом – 98–99 %, временная специализация – XX век.
В настоящее время (2210) – находится на службе в своем подразделении.
Особые примечания – см. файлы А7-А12, допуск 001, каскад-ключ допуска – «Прима».
Закончив читать, человек, облаченный в черный флотский китель с золотыми погонами адмирала, свернул висящий над поверхностью полированного, из настоящего дерева стола голоэкран и медленно откинулся в кресле. Повернув седую голову, взглянул на сидящего напротив офицера:
– Уверен, что справится? Уж больно все… непросто. Кстати, почему именно он?
Собеседник, судя по тускло отблескивавшим в приглушенном кабинетном свете погонам, носящий звание контр-адмирала военно-космического флота, едва заметно улыбнулся. И, аккуратно пристроив на краю хрустальной, под стать столу, пепельницы наполовину выкуренную сигарету, ответил:
– Уверен, Алексей Анатольевич. Во-первых, практически идеальный послужной список, сами видите, во-вторых – высочайшая, просто поразительная совместимость с реципиентом. Между прочим, нечастый случай! Редко, кто из этих ребят достигает ассоциации даже в девяносто пять процентов, а у него почти круглые сто. Полагаю, лучшей кандидатуры не найти.
Адмирал едва заметно дернул краешком сухого, с узкими губами рта:
– Ну да, идеальный послужник, вижу. Вот только за этими строками живой человек, – видя, что ему собираются возразить, он лишь коротко дернул рукой: – Молчи уж. Ты вот лучше скажи: все это на самом деле необходимо? Научный отдел не мог ошибиться? Все эти их суперкомпьютеры и вероятностный хроноанализ – это, конечно, здорово, впечатляет, но есть еще, знаешь ли, теория невмешательства.
Контр-адмирал пожал плечами:
– Леша, ты меня сколько лет знаешь? С училища, верно? – неожиданно перешел он на более вольный стиль общения. – Тридцать пять, поправь, если ошибаюсь. Поверь, лучшей кандидатуры все равно не найдем. Это раз. Теперь второе – думаешь, мне приятно макаться во все это дерьмо? Пусть даже и в качестве начальника местной службы безопасности?
Считаешь, я, как обо всем этом услышал, сразу к тебе кинулся, кандидатуру утверждать? Ага, сейчас! Сначала тоже не поверил, уперся даже, но меня они, «научники» наши, в смысле убедили. Причем, поверь, убедили совершенно неопровержимыми фактами. Так что это – единственный вариант. Ну, или шанс, формулировка не суть важна.
Если сейчас не сделаем, не решимся, может произойти нечто очень и очень плохое. Совсем плохое, Леша, и с нашей, так уж выходит, подачи! Уж не знаю, кто именно из нас недоглядел, но факт, как говорится, налицо. Я не в курсе, о чем они там, наверху, думают и к чему в итоге придут, но полагаю, Проект в самое же ближайшее время будет свернут, а любые темпоральные вмешательства запрещены, – он на миг замолчал, однако адмирал не спешил вступать в дискуссию, молча дожидаясь окончания монолога. – Если к тому времени вообще будет кому их запрещать…
– Да, они меня убедили! – неизвестно зачем, повторил он. – А насчет кандидатуры? У меня были на заметке еще двое парней, оба с уровнем в 94–95 процентов, но один сейчас на психореабилитации, а второй… второго, боюсь, придется списывать, поскольку спекся. Ты ж историю учил, помнишь, как предки говорили – «ангел пролетел»? Вот и Валерка, похоже, своего ангела увидел, а значит, пора ему уходить. Если сразу не застрелится и спиться не успеет, получит свои погоны без просветов и пойдет в академию, юных дарований в свет выводить. Так что не из кого выбирать.
– Не дави интеллектом, Сережа, не надо, – поморщился адмирал, решительно забирая из пепельницы сигарету и делая осторожную затяжку давно не курившего – точнее, давно завязавшего с этой пагубной привычкой – человека. – Если считаешь, что этот твой кандидат справится, значит, так тому и быть. И забери ты эту гадость, – он брезгливо бросил сигарету обратно в пепельницу, – знаешь ведь, что я табачный дым на дух не переношу!
– Ага, знаю, на дух не переносишь, – на полном серьезе кивнул собеседник, безжалостно туша сигарету в пепельнице и решительно поднимаясь из кресла: – Так разрешите идти, господин адмирал?
– Иди, – выдохнул Алексей Анатольевич. – Сообщишь, когда все будет готово. И знаешь что, Сережа? Надеюсь, что твои научники вместе со всеми их стратегическими суперкомпьютерами правы и мы успеем все исправить. Очень на это надеюсь. К слову, а они уверены, что подобное вообще возможно, создать матрицу с неограниченным сроком функционирования? Раньше, насколько помню, тридцать – тридцать пять суток считалось пределом? Плюс, собственно, оболочка – выдержит? Почти семьдесят лет в сумме все-таки… да, а к чему, кстати, такие сложности? Военные археологи какие-то, спецслужбы. Неужели нельзя подсадить матрицу непосредственно объекту?
– Ну, наши-то спецы в один голос гарантируют и полную сохранность матрицы, и абсолютную работоспособность носителя, а как оно будет на самом деле? – присаживаться снова собеседник не стал, нерешительно переступив с ноги на ногу. – Думаю, сие только самому Хроносу и известно. А насчет последнего вопроса? В том-то и дело, что подсадить матрицу сразу невозможно – чуть ли не впервые в истории Проекта не обнаружено ни одной точки пересечения, вообще ни одной, представляешь? И боюсь, это уже напрямую связано с нашим беглецом и вызванными им изменениями реальности. Вот и приходится идти, так сказать, окружным путем… успеть бы только им дойти.
– А что будет с этим парнем? После отправки матрицы, в смысле?
Несколько секунд названный Сережей офицер молчал, затем коротко пожал плечами:
– Да ничего с ним не будет. Получит своего невозвращенца, напьется с горя и станет дальше служить… если сможет. Тридцать три, ему тоже самое время уходить. А потом…
– Врешь, – опустив взгляд, негромко, но твердо прервал его адмирал, – врешь. А я этого не люблю. Повторить вопрос? И сядь обратно, не маячь.
– Не надо повторять, – контр-адмирал тяжело опустился в кресло, будто бы внезапно ставшее для него тесным. – Понимаешь, за все время существования Хроноса мы еще ни разу не решались на радикальное вмешательство в ход истории. А сейчас у нас просто нет другого выхода, иначе может исчезнуть весь наш мир, вообще все, что мы знаем, и…
– Сережа, что будет с парнем? – повысил голос Алексей Анатольевич. – Не заставляй меня напоминать о такой давным-давно между нами забытой глупости, как субординация, и требовать отвечать на вопрос старшего по званию!
