- Где Дракон вас носит? - ворчал сыщик, глядя в зеркальце и поправляя свою холеную бороду. - Никогда вас нет на месте... - И посетителям: - Располагайтесь, почтенные гости, писец сейчас все оформит.
Писец приступил к оформлению документов. Делал он это быстро, до автоматизма отработанными движениями: сначала костяным ножом отрезал от мокрого распластанного куска глины два прямоугольника размером с ладонь; затем, чем-то вроде плоского совка поддел эти прямоугольники и бросил на дощечки. Ладони клерка были испачканы глиной, но такова была специфика его работы.
Проделав подготовительные операции в пять секунд, писец выдернул из-за уха камышовую палочку - острую с верхнего конца, а с нижнего - имеющей профиль узкого треугольника, то есть клина - и быстро стал этим профилем выдавливать письменные знаки в податливой глине. Сыщик размеренно диктовал, медленно и важно прохаживаясь по комнате.
В это время со двора пришел раб, принес бадью с водой, потом - бадью с глиной и ушел обратно, ни на кого не взглянув. Еще один клерк появился, отвесил низкий поклон всем присутствующим и сел на разостланную на полу циновку, скрестив ноги. Подтянул к себе низкий рабочий столик и продолжил свою работу.
Астианакс, сидя на лавке для посетителей, разглядывал деревянные стеллажи, выстроенные вдоль стен, с многочисленными ячейками, полностью забитыми высушенными и сохнущими глиняными табличками с клинописью. Контора писала. И очень много. Судя по всему, работы хватит на многие тысячи лет. Люди, известное дело, - воры. И таковыми останутся до конца времен.
Когда документы были готовы, сыщик приложил свою личную печать к одной табличке, а другую табличку завизировал писец казенной печатью.
Итак, - сказал Бэл-недин-апли, - дело начато, завтра, во второй половине дня можете заглянуть к нам в контору, я доложу вам, каких результатов достигло следствие. Полагаю, вы останетесь нами довольны.
4
Это был типичный дом зажиточного вавилонянина. Высокий глиняный забор, за которым виднелись абрикосовые и тутовые деревья. Деревянная калитка с вырезанными узорами. Громко лаявшие цепные псы, наводящие страх не только на воров, но и на честных прохожих. Калиточный раб-сторож, дерзкий на язык с непрошеными гостями, и весьма любезный, когда дело касается богатых постояльцев. На шум, гвалт и лай вышел сам хозяин, досточтимый Табия. Как все вавилоняне-мужчины, Табия носил средней длины бороду, выкрашенную хной, тщательно завитую и уложенную в мелкие колечки. Длинные волосы на голове также тщательно ухожены чьей-то заботливой рукой - завиты, уложены в затейливую прическу и укреплены повязкой, поверх был водружен белый круглый колпак. От хозяина исходил дух благовонного масла и богатства. Его нижняя одежда - спускающийся до пят льняной хитон - белел безупречной чистотой. Верхний хитон - покороче - поражал редким оттенком красного цвета. Посох в руке Табии, украшенный искусственной розой, был чуть-чуть поскромнее царского.
Узнав причину беспокойства его драгоценной персоны, хозяин проявил редкое радушие и гостеприимство. Новые жильцы были проведены во внутренний двор - святая святых восточного типа построек. Двор был вымощен белым камнем. Собственно двор представлял собой лабиринт из мелких двориков, но один из таких дворов превосходил размерами остальные и считался главным. Здесь можно вдохнуть свежего воздуха, напоенного ароматом цветущих деревьев, полюбоваться глубоким синим небом, где стаями вились белые голуби.
Огромный дом с плоской крышей был двухэтажным, с примыкающими к нему флигелями. Семья домовладельца занимала нижние этажи южного крыла дома, двери и окна которого выходили на прохладный север и были защищены от палящего солнца. В верхних этажах и остальных флигелях дома располагались хозяйственные помещения, прислуга и жили квартиранты.
Длинная деревянная терраса с перилами проходила вдоль всего периметра здания на уровне второго этажа. Здесь, обычно по утрам, прогуливались квартиранты, а по вечерам пили пиво на открытом воздухе.
На противоположной стороне двора тянулась одноэтажная постройка без окон с террасой, на которую выходило пять раскрытых створчатых дверей. Посреди двора протекал ручеек и впадал в круглый бассейн. По сторонам пышно цвели кусты роз. В глубине усадьбы, у глиняной стены, в густой тени лимонного дерева стояла беседка для отдыха. В хозяйственной части двора дымились несколько кухонных очагов, поставленных в ряд. По двору важно расхаживали удивительной красоты птицы с пестрыми длинными сине-зелеными хвостами и как простые домашние куры клевали рассыпанные в изобилии зерна какого-то злака.
Астианаксу и его людям предоставили лучшие помещения. Табия был все так же любезен, самолично показывал гостям все удобства дома и его достопримечательные уголки.
Так путешественники узнали об еще одной очень важной особенности вавилонского жилища - о домашнем кладбище. Даже будучи мертвыми, вавилоняне не покидали своего дома, их хоронили в специальных склепах или просто под полом. Поскольку каждому предку хотелось покоиться в собственном доме, то со временем их, предков, скапливалось изрядное число, так что бедные здравствующие родственники время от времени ломали себе головы над вопросом, куда бы их всех распределить. Одного какого-нибудь определенного места захоронения не было. Покойных зарывали в самых неожиданных местах: в тупичке у забора, возле главной аллеи, само собой разумеется - во всех малых двориках и в больших, естественно, тоже. Куда ни пойдешь, обязательно наткнешься на могилу досточтимого предка. Мало того, здесь же хоронили умерших рабов. Часто их помещали даже в семейные склепы хозяев. Такое вот было славное единение хозяина и раба его.
Если кто-то подумает, что вавилонские жилища были настоящими домами скорби, то он сильно ошибается. К могилам предков относились как к традиционным предметам обстановки. И никаких мрачных мыслей на ныне здравствующих они не наводили. Все было мило и по-домашнему уютно. Ибо каждый понимал, что жизнь и смерть - две стороны одной медали - неразрывны. В этом житейской мудрости заключался явный и тайный смысл экзистенции древнего вавилонянина.
К ужину подали жареных фазанов и уток, начиненных фисташками. Трапеза проходила на веранде, на открытом воздухе, так как в комнатах было слишком душно. По вавилонскому обычаю ужинали за столом, сидя на стульях. Соблюдая любезность, за стол пригласили ближнего квартиранта, который ходил кругами неподалеку и нюхал воздух. Он обрадовался несказанно и явился со своим семейством, впрочем, немногочисленным. Они чинно поднялись на веранду: шаркая домашними туфлями без задников с загнутыми носками, шествие возглавлял глава семьи - Шум-цилли-Мардук, за ним величественно плыла его жена - вавилонская матрона Баба-шаррат, за ней хвостиком волочился худенький подросток, их сын Набу-аплу-иддин, потомок Син-или. Слуги с наглыми лицами принесли гостям дополнительные стулья. Когда Баба-шаррат, после нескольких примерочных приседаний, отдала, наконец, свое пышное тело на попечение камышовому сидению, оно со страху разразилось скрипом и треском.
Хозяин застолья не пожалел, что пригласил квартиранта. Тот оказался весьма интересным человеком, веселым и открытым. Бойко говорил на хеттском наречии, потому что долгое время проживал в Митанни в городе Телль-Халаф, торговал с хеттами, потом ушел от дел, переселился в вавилонское предместье, купив собственное имение. Однако вскоре заскучал, полез в финансовые аферы, но, будучи провинциалом, не зная хитросплетений жизни столичных воротил, - потерпел крах: один хитрый банк его разорил, имение продали с торгов. Теперь вот снимает квартиру у Табии. Нет, он не жалуется, в общем-то, живет он не плохо, кое-какие средства у него еще остались...
