– Товарищ старший лейтенант, – говорит шепотом мне Онищук, – мы уже подходим.
И впрямь послышались далекие голоса и смех. Ну да, немцы еще не дефлорированные, наглые, потому и самоуверенные, как Митт Ромни[68] на первых теледебатах. Ниче, будет и на них Бардак Хуссейнович Обама[69]. И я шепотом раздаю последние указявки:
– Подползаем медленно-медленно, не шуметь. Они нас услышать не должны, услышат – погибнем. На лучшие позиции идут наши охотники, короче – сами места выбирайте. Остальные: распределить каждый своего немца, но огонь открывать только после охотников. Ну что, охотнички, вот и сезон открылся: на новых хреновопушных зверей породы «высшая раса». Приготовиться… Снайперы, начинаем по моему сигналу! Сигнал… как и прежде: «Бей гадов!» Пятиминутная готовность, приготовиться, прицелиться и дослать в стволы патроны.
Доползли без приключений… Расположились, то есть разлеглись…
А мне начинает нравиться воевать! Командовать-то я привык, часто приходилось руководить (но мелкими группами людей). Я часто замечал, что люди в экстрим-ситуации, не то что бы другими – собой командовать не могут. А у меня в «экстриме» все еще и обостряется. Вроде щас совсем не час самовосхвалений (тем более там, на дороге, когда на меня танк пер, я ж все-таки растерялся), а я расщедрился, как американцы на права человека (особливо в неугодных им странах). На фиг!
На проселке стоит разбитая и расстрелянная люфтвафлями колонна многострадальной РККА. Видимо, первым бомба повредила трехбашенного великана, что стоит впереди («Т-28» – и какой кретин пустил его в голове колонны?), и колонна остановилась – впритык друг к дружке. Проселок-то узкий, и по краям деревья! Некуда нашим было деться, вот и бомбили-расстреливали потом спокойно, как на полигоне. Вокруг машин немчура – суетятся, барахольничают нашим казенным имуществом наркомата обороны и, как злокачественные муравьи, таскают все к своему ахвицеру. А тот стоя и молча руководит унтером, который сортирует-командует: что куда нести. Рядом с унтером какой-то фельдграуурод записывает, что куда покладено… Орднунг, епсти вашу за ногу!
Практически все немчурины как на ладони, и даже карабины у кого – за спиной на ремне, а у кого – и в сторонке стоят. Значит, секунды две-три безнаказного немцеубивания у нас есть. Ну:
– Бей гадов!
Практически одновременно поляк-таежник открывает дополнительное отверстие во лбу пулеметчика на левом мотоцикле, а Севастьянов делает точечный массаж сердца второму пулеметчику. Попаданием в какую часть тела унтера, стоящего у грузовика, того отправляет в осадок Никодимов, я не вижу, но тот падает, как курс доллара в 2008-м.
Ахвицер[70] поворачивается к нам лицом. Бум! – это Никодимов. Никодимов – немцы, счет 2:0. «Какая боль! Какая боль!» – это я вам, фрицы, пою, хоть и мысленно. Цените, гады. Не, не оценят ведь, да и слух музыкальный у меня ниже уровня Мирового океана. Да и хрен с ними!
И тут же следом, мгновенно десятки маленьких злых и горячих пуль метят шельм, то есть убивают и ранят высокородные арийские тела, делая из белокурых бестий протоудобрение и добычу медсанбатов (впрочем, в данном случае медсанбатов не будет!). Да, может, они и не виноваты, и не убили пока никого! Но это вам не тур по Золотому кольцу! Кто к нам с арбузом придет, тот от арбуза и погибнет. Так что приходите в следующий раз с кишмишем, например, или курагой, все же безопасней, чем арбузом по башке. Немцы отстреливаются, но благодаря второму выстрелу Никодимова немецкий лейтенант уже «пораскинул мозгами» по лесу, и без командира фашистам неуютно и тоскливо. Все реже и реже стреляют немцы. И в ответ на каждую вспышку выстрела со стороны немчушек летит по десятку свинцовых снадобий от арийского зазнайства. Еще минуты три; и две пока еще легкораненых (ниче, это исправимо, добьем) крыски (а разве нет, не крысы эти трофейщики-барахольщики?) поднимают свои загребущие лапки.
– Нихт шиссен, камераден, их бин коммунист.
Да, в таких случаях они и евреями назвать себя готовы, и даже бушменами, готтентотами и даже гамадрилами (причем в одном лице), и даже обрезание с радостью примут, житуха-то даже арийская сладка. И вот двух супергипермегагигаменьшей ведут (и девочек ваших веду-у-ут в кабинет… – дурацкая строчка в мозгах у меня, не подумайте чего иного) Онищук сотоварищи ко мне. Остальные занимаются реституционным растрофеиванием с элементами эвтаназии (раненых немчурбалайфов добивают, туды их в качель).
Дело спорится, а грязные души арийских перечеловеков воспаряют к воротам ада, где их небесный фюрер – Сатана – с нетерпением ждет. Наконец бойцы собираются, и Онищук докладывает:
– Товарищ старший лейтенант, бой окончен, двадцать девять немцев убито и добито, двое пленных! У нас потерь личного состава нет, – Онищук просто цветет и пахнет, даже благоухает. – Ни единого, товарищ старший лейтенант, даже не ранен никто! Разрешите экспроприировать экспроприированное.
– Онищук, дай команду бойцам переносить все, что может нам пригодиться, и вообще, все, что можно унести, в немецкие машины. Кроме того, пошли двух бойцов к отряду, нам нужны три водителя и два мотоциклиста. Сейчас: четверых бойцов на охранение: к мотоциклам за пулеметы.
Я пошел к машинам с реэкспроприированным имуществом, потирая загребущие ручонки: то ни гроша, а тут бац! – и алтын…
Е-мое! Да тут и не алтын, тут иоахимсталлером пахнет (иоахимсталлер, ефимок – крупнейшая металлическая банкнота времен грошей и алтынов, ежели кто не в курсе, короче доллар-евро тех времен).
Три пушки (сорокапятки, пушчонки вообще-то, да и бомбами побиты) с полуторками «ГАЗ-АА»[71] в качестве тягла. У артиллеристов будет байрам огромных размеров! Или нет? Присматриваюсь поближе, ан нет, пушки раздолбаны авиацией. Байрам отменяется. А что тут в машинах? Так: пять ДП[72] с дисками и один старый добрый «максимка», патроны в ящиках (держите меня, мне беспредельно хорошо!).
Ну все, немчирилы, ох и дадим мы вам прикурить-то! Поскольку у нас теперь целая машины жратвы: консервы, мука, крупы, масло, сахар, сухари и даже мясо (тушенка). Есть ДВА ящика мыла!!! (Вам не понять, какое это счастье в наших условиях.)
– Онищенко, отправь двоих к отряду, пускай все сюда бегут (едрит мадрид, лопухнулся! Онищук он ваще-то, а до знаменитого на весь подлунный мир борцуна с контрафактными продуктами Онищенки еще лет семьдесят ждать!).
Кстати, а где ж трупы наших бойцов с колонны? Скорее всего, немцы их в лес снесли, чтобы культурно потом забарахлиться.
Тут пришли шофера, а куда им ехать – не знаю. Не придумал. Ладно, пусть пока помогают барахло сортировать.
В двух машинах бензин был, оказывается. В бочках металлических. Это хорошо, горючка лишней не бывает. Из немецких машин – одна трехтонка «Опель-блиц», а вторая на 4,5 тонны MAN (под семь тонн). Живем!!!
Скоро подошли остальные, дело пошло быстрее, и уже через час мы подвели итог:
1. Штук пять советских грузовиков «ГАЗ-АА», «ГАЗ-ААА»[73], «ЗИС-5», «ЗИС-6» (но все расколошмаченные);
2. Полуторка, укомплектованная счетверенной зенитной установкой (на ходу).
3. Одна немецкая «Мерседес LG3000» с нашими сухпаями РККА, ДП, «маскимкой» и патронами (все любезно перегружено немчурой из наших разбитых грузовиков).
4. Два мотоцикла с люльками и двумя пулеметами МГ.
5. Немецкая тентованная машина «Опель-блиц», с «ППШ», патронами и с нашими ротными минометами и минами к ним (нет, это не здесь, это та, что мы отбили раньше, она в лесу нас ждет).
6. И еще грузовик со всяким милитари-имуществом РККА (тоже Жопель).
7. Бензоцистерна на базе «ЗИС-6» (с бензином, пусть не АИ-95, но на халяву и уксус – кускус[74]).
