Литмир - Электронная Библиотека

– Так, товарищи. Ситуёвина следующая. Вы до следующего утра не покидаете здание отдела. Я выделю вам кабинет поблизости. Кроватей нет, но матрасы с одеялами отыщем. Насчет покушать тоже не беспокойтесь. Завтра, в десять утра, в город прибывает батальон НКВД, идущий в Киев. Вот с этим батальоном вы и отправитесь. – Он развел руками: – Вот такая ситуёвина, товарищи.

В выделенном кабинете мы сдвинули столы к окну, вдоль стен бросили принесенные нам матрацы, застелили одеялами и, в ожидании обещанной еды, завалились на них. Подумать было о чем. Получается, что вернуться в составе части НКВД в Киев мне было безопасней, чем пытаться добраться до Москвы. Чего-чего, а такого я не ожидал. Хотя определенная логика присутствует. Ведь с точки зрения здравого смысла и безопасности мне следовало как можно скорее добраться до Москвы, где я был бы в относительной безопасности. Бум надеяться, что так и Хрущев со товарищи подумает. Да и может быть еще что-то, о чем я не знаю. За этими размышлениями и не заметил, как уснул. Разбудил меня Сергей уже в два часа дня, пообедать. Нет, я положительно влюбляюсь в поваров 1941 года. Как они делают самые обычные блюда такими вкусными? Это просто загадка какая-то! Отдав должное обеду, немного поболтали с Сергеем, потом решили почистить оружие. Пока то да се, наступил вечер, и мы завалились спать. Проснувшись, с удивлением заметил, что у меня начался мандраж. Подрагивали руки, ни минуты не мог просидеть спокойно. Кое-как заставил себя успокоиться. Позавтракав, стали ждать в кабинете старшего лейтенанта. Примерно в одиннадцать в кабинет зашел капитан НКВД в запыленной форме. Хозяин кабинета взялся за телефон и через минуту передал трубку пришедшему капитану. Из всего разговора мы слышали только слова капитана:

– Командир батальона особого назначения НКВД капитан Серегин. Да, товарищ нарком. Нет, товарищ нарком. Хорошо, товарищ нарком. Ясно, товарищ нарком. Спасибо, товарищ нарком. До свидания, Василий Тимофеевич.

Повернувшись к нам, капитан, весело глянув, сказал:

– Ну, давайте знакомиться? Серегин Степан Андреич, а вы, сироты?

– Это почему сироты? – возмутился мой товарищ. – Никакие мы не сироты!

– Потому что Василий Тимофеевич сказал: «Возьми двух сироток в местном отделе и привези ко мне, да чтобы не обидел их никто по дороге». Теперь понятно?

– Понятно, товарищ капитан, – вздохнул Серега. – И понятно теперь, как меня мужики звать будут.

Тут уж мы дружно заржали, до того уморительная рожа стала у Сергея, причем ржал он громче всех.

– Ладно, хорош ржать. – Капитан стал серьезным. – Насколько я понял, ситуация не ахти. Поэтому слушайте сюда. Батальон следует в Киев автотранспортом, всего 20 машин. Будете в кузове моей, я иду третьим в колонне. Ваша задача – не трепаться и выполнять все мои распоряжения. Если все понятно, то пошли.

Попрощавшись с гостеприимным Смирновым, мы потопали за комбатом. Выйдя на улицу, увидели стоявшую перед крыльцом «полуторку», возле которой дружно дымила группа бойцов. Посмотрев на них, я понял, что это действительно «ОСНАЗ». Такие милые, интеллигентные лица я видел только в передачах, посвященных спецназу. Ничего не меняется со временем! Такая уверенность в своих силах перла от этих парней, что я посочувствовал их будущим противникам. Лучше самому застрелиться, чем с такими в ближний бой пойти! Да и вооружены. Все, кроме одного со снайперской СВТ, вооружены автоматами, помимо этого, у всех кобуры с наганами плюс гранаты и ножи. Бесила мысль, что оружия такого у нас мало. Подготовленных настолько бойцов и того меньше. Наскоро познакомившись с ребятами, мы запрыгнули в кузов «полуторки», и в путь.

Удовольствие от езды прошло быстро. Нет, так-то оно вроде как и ничего… Только вот ПЫЛЬ! Поневоле вспомнились ковбои, которые шейными платками себе морды завязывали. Ну не было у нас платков! Поэтому пришлось кушать пыль. Именно кушать, потому что она так быстро набивалась в рот, что хоть заотплевывайся, все равно наглотаешься! А мужики еще и ржали! Говорили, что ее количество можно вычислить по земляным пирамидкам с вкраплением остатков пищи, оставленным по кустам в местах привалов. Причем рассуждали они на эту тему настолько серьезно, что мы с Серегой засомневались. А вдруг не шутят? На первом же привале поняли – шутили, гады!

Следующим вечером мы уже подъезжали к Киеву. К счастью, по дороге не было никаких приключений и происшествий. Наша и еще одна машина на въезде в город вышли из колонны, и уже через полчаса мы подъехали к управлению НКВД. Попрощавшись с мужиками, с которыми просто не хотелось расставаться, мы с Сергеем в сопровождении комбата направились к дверям. Я, повернувшись, хотел махнуть ребятам на прощание, как вдруг сильный удар в живот бросил меня на асфальт. Пытаясь перевернуться, я приподнял голову, новый удар, и уже знакомая восхитительная легкость начала завладевать моим телом. Меня куда-то понесли мягкие теплые волны, все быстрее, быстрее. Покачивания превратились в резкие рывки. Пересиливая слабость, я открыл глаза. Надо мной мелькал белый потолок, рядом что-то говорили о каком-то профессоре. Потом все поле зрения заняло Серегино злое лицо, которое, увидев мой взгляд, заорало:

– Я тебе сдохну, скотина! Ты… – И изображение погасло.

Глава 9

– Бу-бу-бу. Бу-бу-бу-бу…

Да что такое? Поспать не дадут! Попытался высказать все, что думаю об этих разговорчивых типах, и задохнулся от боли. Бли-и-и-н. Как же больно! Что произошло-то? Открыв глаза, увидел над собой хорошенькую медсестру, с озабоченным видом трогающую мне лоб. Увидев мой взгляд, она вздрогнула и, повернувшись в сторону, громко закричала:

– Иван Максимович! Профессор! Он очнулся!

Через пару минут вокруг моей тушки уже крутился вихрь из белых халатов, озабоченных лиц и громко озвучиваемых непонятных, загадочных медицинских терминов. Наконец суматоха немного улеглась, и перед моими глазами появилось лицо. Я аж зажмурился! Открыл глаза, черт, ну до чего же устойчивый глюк! Перед моими глазами было лицо профессора Преображенского из фильма «Собачье сердце», которого гениально сыграл Евстигнеев. Роскошным басом «глюк» пророкотал:

– Ну, батенька, как вы себя чувствуете? Если вам тяжело говорить, моргните два раза. Очень хорошо!

В последующий час меня замучили вопросами, осмотрами, ощупываниями и покалываниями. Достали! Хорошо, что больше не было приступов одуряющей боли. Так, зудела немного грудь да живот подергивало. Как только закончились издевательства над моим организмом, появилась та, первая, хорошенькая сестренка и начала кормить меня с ложечки куриным бульоном. Проглотив несколько ложек, я почувствовал такое желание спать, что уснул в тот момент, когда к моему рту приближалась следующая ложка.

Проснувшись, не открывая глаз, прислушался к своим ощущениям. Боли не было, скорее, была ее тень в области живота и груди. И слабость. Казалось, что на каждую клеточку моего тела прикрепили какое-то утяжеление, и пошевелиться стало для меня неподъемной задачей. Открыв глаза, попытался оглядеться. Лежал я в просторной светлой палате. С трудом повернув голову направо, увидел большое окно с занавесками, через которое были видны ветки дерева с пожелтевшими листьями. Черт! Это сколько же я валяюсь? И где? Повернув голову налево, увидел стол, заставленный какими-то баночками и бутылочками, стул и приоткрытую дверь, через которую послышались чьи-то шаги и тихий разговор. Через минуту в палату вошли две девушки, в одной из которых я узнал мою «кормилицу». Заметив мой взгляд, девушки заулыбались, одна из них выскочила обратно в коридор, а «кормилица» подскочила ко мне. Что-то мило щебеча, она протерла мое лицо влажной тряпочкой, из маленького стаканчика напоила водой и засунула мне градусник прямо в рот. А я только лупал глазами, даже не пытаясь возмущаться. Через несколько минут в палату зашел профессор «Преображенский» со второй сестричкой. Что-то потихоньку бурча себе под нос, он рассмотрел мои глаза, язык. Потом занялся невидимыми мне животом и грудью. Бурчание становилось довольным, видимо профессору нравилось то, что он видел. Наконец, закончив осмотр и глядя на меня, заявил:

11
{"b":"276190","o":1}