О нас финны ничего не знали, значит, элемент неожиданности присутствовал. Нашим ротам нужно было незаметно проникнуть в расположение противника и неожиданным ударом по сонным финнам постараться уничтожить их как можно больше. Кроме костёла и фабричного здания, все строения, где на ночь были размещены финны, были деревянные, а значит, хорошо горели. Да и у фабричного здания перекрытия были деревянные. К тому же это была мебельная фабрика, и наверняка внутри оставалось много дерева и лакокрасочных материалов. У нас же теперь было много бутылок с зажигательной смесью, а также пулемётов и автоматов. То есть мы вполне могли устроить для финнов несколько хороших крематориев, а после поджога зданий автоматическим огнём не дать им оттуда выбраться.
Я собирался все крупные места расположения финнов окружить, установить там по два пулемёта и закидать окна гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Чтобы создать большую плотность огня, был намерен раздать все трофейные автоматы красноармейцам моей роты. Они, по крайней мере, за время стоянки научились их перезаряжать, нажимать на курок и снимать с предохранителя. Большой меткости при стрельбе по зданию и не требовалось. Для уничтожения противника в каменных зданиях был намерен использовать наши трофейные пушки.
Сил было мало, поэтому я решил на войска, расположенные в частном секторе, не обращать внимания. Просто на перекрёстках поставить по нескольку стрелков, которые должны были открывать огонь вдоль улиц, если заметят какое-нибудь шевеление. Ещё по частному сектору могут постреливать и миномёты, но основная их цель – это артиллерийские позиции. Все ориентиры, где находились батареи, я, по показаниям пленных, тщательно зафиксировал.
Основные опасения в этом ночном бою у меня вызывали егеря, расположенные на блокпостах, и танки. И у тех и у других были ночные часовые. Егеря были самыми подготовленными бойцами у финнов и, в принципе, всегда находились в полной боеготовности. Танковая часть состояла из финнов с немалой примесью немцев. Командовал этой танковой ротой бывший обер-лейтенант немецкой армии, и он просто тупо выполнял свои уставы, не доверяя финской охране. Охрана же всего этого воинского контингента была построена на системе блокпостов. Именно егеря осуществляли охрану всех подходов к посёлку. В самой деревне круглосуточный пост был только у костёла, именно там располагался объединённый штаб.
Весь мой план строился, опираясь именно на эту схему охраны. Я хотел небольшой группой, переодетой в шюцкоровцев, проникнуть на один из их блокпостов. Там по-тихому уничтожить всех финнов и обеими ротами просочиться в деревню. Зона ответственности каждого блокпоста составляла четыре километра. Поэтому, уничтожив один пост, можно было спокойно попасть в деревню, и никто больше не поднял бы тревоги до самого момента открытия огня. Могут среагировать часовые у штаба и на площади у местной пивной, где располагались танкисты. С этими часовыми, которые находились совсем недалеко друг от друга, я решил разобраться при помощи снайперов. Подкрасться к ним незаметно, чтобы взять на нож, было очень проблематично. А единичные выстрелы могли быть и не замечены, так как расположенные совсем недалеко гаубичные батареи вели непрерывный, беспокоящий огонь в сторону прорывающейся 44-й дивизии.
Весь этот план возник у меня в голове в блиндаже у шюцкоровцев. Первоначально, когда я проанализировал все известные факты, у меня наступило оцепенение. Потом это состояние сменилось яростью и диким протестом – я совсем не хотел идти на заклание. А именно сопоставление всех деталей сложившейся обстановки говорило о том, что и наша дивизия движется к полной гибели, следом за сорок четвёртой.
Главной задачей 44-й дивизии была – деблокировать 163-ю стрелковую дивизию. Но её бойцы, спешащие на помощь товарищам, так же, как и мы, наткнулись на сильно укреплённый опорный пункт. Финны дали 44-й дивизии возможность спокойно двигаться по дороге на Раате. Когда она растянулась на этой дороге более чем на двадцать километров – мышеловка захлопнулась. Фланговыми ударами финны разделили 44-ю дивизию на пять частей и методично начали их уничтожать.
Примерно то же самое осуществлялось и сейчас. На нашем пути к 44-й дивизии держали оборону крупные воинские контингенты регулярной армии финнов, а также шюцкоровцы. Кроме того, формировался мощный отсечный опорный пункт. Оставалось только заманить нашу дивизию к деревне, связать её боями, а затем перекрыть силами Скандинавского корпуса единственную дорогу. Свободных сил у армии, чтобы выручать нас, уже не было, а пока подойдут свежие войска из Ленинграда, мы уже при таком холоде вымерзнем, как мамонты. Этот вывод я сделал из следующих данных.
Во-первых, это, конечно, сведения, полученные от пленных. Меня первоначально несколько удивило задание, полученное шюцкоровцами. А именно – они должны были в течение суток беспрепятственно пропускать русские военные колонны. Потом, активизировавшись, не только заняться снайперским отстрелом красноармейцев, но и внезапным ударом постараться уничтожить технику, чтобы перекрыть дорогу. Для этого им и выделили так много бутылок с зажигательной смесью. Они должны были рассредоточиться вдоль дороги и закидать этими бутылками какую-нибудь автомобильную колонну. В бутылки была залита самовозгорающаяся жидкость, никаких фитилей поджигать было не надо. Таким образом, получалось, что мы должны были беспрепятственно пройти до самой деревни, и только моя маразматичная подозрительность и охотничьи навыки Якута позволили нам на них наткнуться.
Во-вторых, при осмотре позиций разгромленной нами шведской роты меня удивило наличие хорошо оборудованных позиций со стороны деревни Суомиссалми. Тогда я посчитал, что всё это подготовлено на случай окружения шведов и с учётом прибытия подкреплений. О скором появлении новых частей Скандинавского корпуса рассказывали пленные финские егеря. Сейчас я думал немного иначе. Скорее всего, готовился мощный опорный пункт для отражения атак, как со стороны нашей дивизии, так и со стороны советских войск, пытающихся нас деблокировать. Жалко, что не удалось захватить для допроса командование этих шведов. Наверняка у них тоже был приказ, беспрепятственно пропускать в течение суток все войска, двигающиеся в сторону Суомиссалми.
Опять получалось, что эта засада была не против нашего батальона. И обнаружена она мной совершенно случайно. При обычном движении наших колонн боковое охранение осуществлялось на расстоянии метров ста от трассы. И если бы тогда я не залез в глубь леса, мы бы спокойненько проехали мимо шведов. Лесной массив, где располагалась эта засада, отстоял от дороги примерно на триста метров. Причина, которая тогда меня заставила углубиться в лесной массив – какое-то смутное беспокойство и ощущение, что за мной наблюдают. Ещё я, как мне тогда показалось, уловил отблеск, как бы отражённый от стекла, и у меня сразу же возникло подозрение, что в рощице на краю поля засели финны. Поэтому и решил не пытаться переть напрямик, а зайти со стороны леса, чтобы проверить своё предположение.
Когда у меня созрело понимание того, что мы всей дивизией сами залезаем в мешок, я начал судорожно искать выход. Успокаиваться тем, что мы ликвидировали крышку от намечающегося нас захлопнуть котла, не стоило, ведь было неизвестно – единственный ли это опорный пункт. Мы вполне могли пройти мимо и не заметить аналогичные засады. Например, из допроса шюцкоровцев я выяснил, что из их подразделения на эту дорогу с таким же заданием вышло ещё пять групп.
За те десять минут, которые я в одиночестве провёл в блиндаже, разглядывая амуницию шюцкоровцев, в моей голове полностью сформировался план нашей атаки. А разглядывая тулупы финнов, я понял, как незаметно приблизиться к часовым егерского блокпоста. Тем более я узнал сегодняшний пароль на проход. Нужно переодеться в одежду шюцкоровцев, под этим прикрытием приблизиться вплотную к часовому и холодным оружием его уничтожить. А потом уже вырезать остальных сонных финнов.
