- А для единичных случаев? - уточнила Галина. Сосредоточившись на работе, женщина невольно забылась - по старой привычке, укоренившейся с молодости, принялась ожесточенно грызть карандаш. Толстиков невольно улыбнулся, наблюдая за разительной переменой в характере: из сурового директора Ветлуга успешно перевоплощалась в прилежную ученицу.

Галина же пропустила мимо реакцию Толстикова, спокойно продолжая:

- Для разведывательно-диверсионных операций сейчас разработку можно использовать?

- Опытные образцы достаточно стабильны... - уклончиво ответил генерал. Затем, сложив что-то в уме все-таки выдал однозначный ответ. - Можно. Только, конечно, в пределах допустимой прочности.

- А каков сейчас показатель?

- При постоянной нагрузке кристаллическая решетка деформируется необратимо после пяти часов. Конечно, в среднем. После критическая масса ошибок превращает передаваемую информацию в полную бессмыслицу...

- И что, - недоверчиво поинтересовался Белозёрский. - Никакого излучения? Никаких полей?

- Нет, - твердо заверил Толстиков. - Используется совершенно новый принцип. С уверенностью могу сказать одно: каким бы ни было взаимодействие - в привычном спектре мы его не видим.

- Если до сих пор не видите - есть ли вообще смысл полагаться на разработку? - Рафаэль Леопольдович, состроив скептическую гримасу, откинулся на спинку кресла. Пальцы ладоней сплелись, образовав подобие пирамиды. - Ведь нет гарантии, что противник не осведомлен о чем-то схожем. А, если учесть колоссальную разницу потенциалов звездной и нашей цивилизации, так и вовсе...

- Нет, - вновь односложно ответил Толстиков. В мягком голосе звучит непоколебимая убежденность - истовая, непререкаемая. - Я уже неоднократно заявлял: это вредная точка зрения. Если сравнивать, что мы знаем и что не знаем, то можно далеко зайти - следуя подобной логике человечество должно сражаться не только безоружно, но и голышом. Ведь мы же, право слово, не можем быть уверенны в надежности внешних физических объектов вплоть до уровня молекулярного взаимодействия, нет?

- Абсурд! - Белозёрский возмущенно хлопнул ладонями по столу. От избытка чувств даже невольно привстал. - Вы, Илья Сергеевич, передергиваете! Одно дело рассчитывать на принципиально новую технологию - не изученную и не проверенную до конца. Никто при этом не заставляет отказываться от всего наследия цивилизации!

- Абсурд? Ничуть! - Толстиков упрямо поджал губу. - Мы не инквизиция - мы на острие прогресса. Какого чёрта?! Да ведь в любом проявлении мы заведомо слабее!...

- Только ведь технику-то используем с ограничителями! - справедливо поддел Белозёрский.

- Согласен! - кивнул Толстиков. - Но в обычном стрелковом оружии никаких страховочных систем нет, а мы ведь используем не меньше!

- Ну-у-у! - Белозёрский всплеснул руками, подняв открытые ладони над головой. - Так мы точно никуда не продвинемся! Если предположить, что противник способен управлять течением процессов - например, горением, - то можно прямо сразу бежать сдаваться!

- Именно! - Толстиков, облокотившись о стол, перегнулся на сторону Рафаэля и назидательно ткнул в сторону коллеги пальцем. - Так чем подобное нежелание делать подобное предположение отличается от предложения о нашей разработке?...

- Так, хватит! - Ветлуга вновь грозно громыхнула кулачком по столешнице. - Вам хочется языком чесать? Милости прошу - в свободное время! Этический вопрос уже давно решили - всё! Илья Сергеевич, давайте дальше - и по-существу!

- Слушаюсь, товарищ генерал! - Толстиков, мгновенно переключившись, шутливо взял под козырек. - Тогда, я думаю, сразу перейду к главной разработке...

- Не интригуйте, - Белозёрский скривился, словно от зубной боли. - Что у вас там может быть нового?

- Как ни странно, Рафаэль Леопольдович, есть, - с самым заговорщицким видом усмехнулся Толстиков. Выдержав театральную паузу, генерал победоносно окинул взором присутствующих. - Нам удалось создать устойчивый штамм "Трояна".

- Сколько? - Белозерский от этих слов весь подался вперед, навис над столом. Дыхание сбилось, пересохли от волнения губы. - Сколько?!

- Пол кубика достаточно для стопроцентного заражения в зоне более ста квадратных метров. Естественно, на закрытой местности.

- Какова скорость реакции? Последствия?

- В течение получаса того же объема достаточно на объекты массой до двух центнеров.

- А... живучесть? -прищурившись спросила Ветлуга.

- Сорок две минуты при соприкосновении с воздухом... - Толстиков огорченно цыкнул.

- Отлично! - с неподдельным восторгом Галина порывисто вскочила с кресла. Острые каблуки звонко застучали по плитке. - Это ведь уже аргумент! Очень, очень весомый!

- Все хорошо... - подал голос и Белозёрский. Генерал успел справится с эмоциями - привычная скептическая холодность вернулась. - Но только ведь нет силы, чтобы направить удар...

Да, это были жестокие, но справедливые слова. Галина невольно замерла, облокотившись о стол. Только что владевшее сердцем настроение мгновенно испарилось, оставив горький привкус тоски. Усталым шагом Ветлуга вернулась на рабочее место. Жесткое, вытертое за годы кожаное кресло молча приняло хозяйку в объятия.

- Всего пять дней прошло... - пробормотала Галина. Тонкие пальцы нервно теребили подлокотники. - Да, ещё могут успеть. Есть надежда - всегда есть.

- Глина Викторовна... - Белозёрский тяжело вздохнул. Вы прекрасно понимаете, что мне, как и каждому, хочется надеяться на лучшее - я же не изувер. Но... Но так же хорошо вам известны и выкладки. Ни одного сигнала от приписанных групп не пришло.

- Это ничего не меняет, - твердо возразил Толстиков, тяжело падая обратно в кресло. - Статистика статистикой, а жизнь аршином не измерить.

- Илья Сергеевич! - воскликнул Белозёрский. - Да разве я не хочу, чтобы случилось исключение?! Только ведь мы не имеем права только надеяться на чудеса... Если ещё в течение трех дней никто не подойдет - по инструкции следует задействовать резервный протокол...

- Не бойтесь, - усмехнулся Толстиков. - Вероятно, общий сбор так и так придется трубить...

Внезапно различив на грани слышимости шаги, генерал замолк на полуслове, резко обернулся к дверям. Коллеги недоумевающие переглянулись, но всё же последовали примеру Толстикова. И действительно - спустя несколько секунд раздались совершенно явные характерные звуки - сухая трель каблуков по плитке.

Вестник, следовало признать, бежал вполне быстро. У Галины внезапно зашлось сердце. "Что же случилось?! - единственный вопрос обнаженной жилой дрожал в сознании. - Что же?!"

Лица мужчин невольно обрели подобающую моменту суровость. Переглянувшись, генералы синхронно проверили оружие: Белозёрский в подмышечной кобуре, а Толстиков - небрежно заложенный за спину на ремень.

Наконец тягостное молчание - вместе со звоном шагов - прервалось. Отдышавшись пару секунд, вестовой решительно двинул костяшками о дверной костяк:

- Галина Викторовна! Срочное донесение!

- Входите! - крикнула Ветлуга. Женщина изо все сил старалась скрыть волнение в голосе. Вроде бы получилось, хотя и Толстиков, и, кажется, Белозёрский заметили проскользнувшую дрожь.

Дверь рывком распахнулась. Через порог переступил взволнованный молодой парень - из новичков, их всегда держат первое время на дежурствах.

- Галина Викторовна! - слова жгли язык. И, судя по восторженному недоумению, застывшему на лице, Ветлуга с облегчением поняла: принес хорошую весть. - Галина Викторовна!! Пришли...!

Глава N2 - Гуревич. 04.17, 9 ноября 2046 г.

"Живой... Неужели? Живой... Живой?" - нехитрая мысль ожесточенно дрожала в сознании, подминая под себя весь мир. На некоторое время Рустам даже потерял связь с прошлым, настоящим - всё, даже имя перестало иметь значение. Только одно безграничное удивление, щедро замешанное на боли существовало в тот миг: "Живой... Живой?"