Но прежде, чем он успел открыть рот, он заметил, что на набережной творится нечто невероятное, и, всмотревшись, увидел повара, мчавшегося на всех парах вниз. Он ходил за зеленью, а теперь в невероятном волнении толкал прохожих и ронял кочаны капусты, мчась к шхуне.

— Что это случилось с коком? — недоумевающе спросил шкипер.

Все бросили работу и уставились на приближающегося кока.

— Что случилось? — резко спросил шкипер, когда тот, грузно прыгнув на палубу, подбежал к нему и что-то профыркал ему в ухо.

— Что-о-о? — не сразу понял шкипер.

— Капи-тан… Гис-синг! — задыхаясь выговорил повар, с трудом переводя дух. — Там, за углом…

Шкипер, взволнованный не менее кока, спрыгнул на дамбу и помчался вдоль набережной, резко отстраняя каких-то почтенных горожан, которые пытались удержать кока и расспросить, а чем дело.

— Наверно, вы ошиблись, — сказал шкипер, когда они дошли до узенькой улочки. — Да не мчитесь же так. Мы соберем толпу.

— Если это не он, то это его брат-близнец, — сказал кок. — Ага, вон он! Вон тот человек! — Он указал на вчерашнего знакомого Генри, который, засунув руки в карманы, ходил без остановки взад и вперед по улице.

— Вы идите назад, — торопливо сказал шкипер. — Лучше даже бегите. Тогда эти глазеющие болваны пойдут за вами.

Кок исполнил приказание. Зеваки, решив, что он, очевидно, более сумасшедший из двух, и скорее наделает беды, побежали за ним. Шкипер перешел дорогу и медленно стал приближаться к своей добыче.

Он раз прошел мимо и, оглянувшись, незаметно всмотрелся в старика. Сходство было неоспоримое, но шкипер несколько секунд продолжал идти вперед, не зная, как ему поступить. Потом он остановился, обернулся и подождал, пока старик дошел до него.

— Добрый день, — проговорил он весело.

— Добрый день. — приостановился старик.

— Я попал в затруднительное положение, — сказал шкипер, улыбаясь. — Мне надо передать кое-что одному здешнему человеку, и я никак не могу его найти. Может быть, вы мне сумеете помочь?

— А как его фамилия? — спросил старик.

— Капитан Гиссинг, — проговорил шкипер.

Старик вздрогнул, и лицо его внезапно покрылось жуткой бледностью.

— Никогда не слыхал о таком, — проворчал он сердито и попытался пройти мимо Вильсона.

— Никто здесь о нем не слыхал, — сказал шкипер, идя рядом со стариком. — В этом-то и затруднение.

Он подождал, но ответа не последовало. Старик, нахмурюсь, быстро шел вперед.

— Он, кажется, скрывается, — продолжал шкипер, — и если он вам когда-нибудь попадется, вы ему, пожалуйста, скажите, что его жена и дочь Эннис ждут его вот уже пять лет и что он поднял всю эту историю совершенно напрасно из-за человека, который здоров и весел, как я. Прощайте!

Старик внезапно остановился и, схватив протянутую руку шкипера, задышал глубоко и часто.

— Сказать ему… что… тот, тот человек жив? — дрожащим голосом произнес он.

— Вот именно, — мягко проговорил шкипер и отвернулся, увидев, как передергивалось лицо старика.

Оба замолчали, и потом шкипер тихо сказал:

— Если я привезу вас домой, я женюсь на вашей дочери Эннис.

Он положил руку на плечо старика, и старик безмолвно последовал за ним.

Медленными шагами они направились к гавани. Молодой моряк все время говорил, а старый жадно слушал каждое слово. У почты Вильсон внезапно остановился.

— Как вы думаете: не послать ли телеграмму? — спросил он.

— По-моему, это самое правильное, — поспешно проговорил старик и вошел вслед за Вильсоном на телеграф.

Он внимательно смотрел, как Вильсон рвал бланк за бланком и задумчиво грыз прицепленный карандаш, ища вдохновения. Капитан Гиссинг был человек малограмотный и почтительно относился ко всякому, кто был занят сложной процедурой писания. Он молча следил за шкипером, но когда пятый бланк маленьким комочком покатился по полу, он поднял брови.

— Видите ли, я не могу придумать, как бы получше написать, — виноватым тоном проговорил Вильсон. — Мне, понимаете, не хочется, чтобы было чересчур уж внезапно.

— Да, правильно, — согласился старик, и снова стал внимательно следить за шкипером, когда тот, наконец, с торжественной улыбкой стал что-то быстро писать на бланке.

— Ну как, придумали? — спросил старик.

— Как вы находите такую штуку? — и шкипер прочитал вслух: "Ваш отец горячо обнимает вас обеих".

— Прекрасно! — пробормотал капитан Гиссинг.

— И не слишком внезапно, — сказал шкипер. — Тут не говорится, что я нашел вас. Вообще, ничего, только намек! Я очень доволен!

— И по праву, — подтвердил капитан Гиссинг, которому все в данный момент казалось замечательным.

— О, господи, до чего они будут рады, бедненькие! Мне просто совестно им на глаза показаться.

— Ерунда! — сказал шкипер и весело хлопнул его по плечу.

— Вам сейчас нужно выпить кружку доброго виски, вот что!

Он повел его в соседний бар. Немного погодя, команда шхуны, с напряженным любопытством глазевшая на берег, увидела приближавшуюся пару. Оба моряка курили огромные сигары в честь необычайного события, и капитан Гиссинг, перед тем как взойти на борт, остановился и в теплых словах выразил свое восхищение "Чайкой".

Команда бросила работу и выжидательно смотрела на идущих по палубе моряков. На лице кока играла благодушная хозяйская улыбка, а Генри стоически старался подавить свое огорчение.

— Вот этот человек, — капитан Вильсон положил руку на плечо повара, — вот этот человек отыскал вас, капитан. Один из лучших молодцов, с которым я когда-либо ходил в море!

Покраснев от похвалы, но чувствуя, что вполне заслужил ее, повар крепко пожал протянутую ему руку капитана Гиссинга, и тот, уже раз отступив от традиций судовладельцев, поздоровался за руку со всей командой, не исключая растерянного юнги.

— Да я ведь видел этого мальца раньше, — удивленно сказал старик. — Мы с ним даже болтали вчера. Я сегодня затем и пришел в Сторвик, чтобы опять найти его.

— Нет, пусть меня повесят! — удивленно воскликнул шкипер. — Он ведь обыкновенно соображает все в один миг. Где же были твои глаза, Генри?

Обиженный и взбешенный юнга не удостоил шкипера ответом. Вся команда смотрела на него злорадными глазами.

По знаку шкипера повар спустился с ним в каюту и, вернувшись на палубу, был встречен торопливыми расспросами. В ответ он только похлопал себя по карману, а затем вытащил оттуда пять золотых монет. Сначала все рассыпались в поздравлениях, а затем Сэм слегка кашлянул и начал:

— Разве тебе не хотелось бы быть в нашем синдикате, Дик?

— Что-о-о? — спросил повар, быстро пряча деньги.

— Я его спрашиваю, не жаль ли ему, что он не присоединился к нашему синдикату, — повторил Сэм, стараясь говорить спокойно.

Повар поднял обе руки, как бы безмолвно призывая всех в свидетели этой невероятной наглости.

— Нечего, нечего смотреть, — сказал Сэм. — Два с половиной фунтика — вот, что мне нужно, и лучше давай сейчас, пока ты их не потерял.

Тут повар обрел дар речи и, обращаясь к благодарной аудитории, состоявшей из Дика и Генри, произнес пламенную речь в защиту священных прав собственности. Никогда в жизни он не был так красноречив и изобретателен, и когда он закончил прекрасной тирадой о правах и неприкосновенности личности, называя Сэма толстым пройдохой, он решил, что дело его выиграно.

— Два с половиной, два с половиной, — отчеканил Сэм.

Кок провел языком по пересохшим губам и снова начал говорить еще более пространную речь.

— Два с половиной фунта, — еще настойчивей заявил Сэм. — Я не знаю, конечно, что ты сделаешь со своими десятью шиллингами, а я свои отдам Дику.

— Почему же ты не отдаешь Сэму деньги? — горячо вступился Дик.

— Потому что синдикат провалился, — ответил кок. — И вообще, синдикат был синдикатом, только когда мы искали капитана вместе. Если синдикат…

— Ну, хватит! — нетерпеливо прервал Дик. Отдай парню его деньги, вот и все. Все знают, что вы с ним были на паях. Мне просто совестно за тебя, кок! Вот уж никогда бы и не подумал, что ты способен на такую проделку.