Подойдя к сейфу, доктор набрал шифр, открыл бронированную дверцу, взял два конверта и подал Жофруа.

— Прочитайте сначала заявление мадам Килинг от 13-го марта прошлого года, в котором она говорит о добровольном желании испытать на себе новый метод омоложения.

Держа дрожащей рукой исписанный лист бумаги, Жофруа прочел:

«Я, нижеподписавшаяся Ида Килинг, проживающая по адресу: Париж, авеню Монтень, 63, настоящим заявляю, что сознательно и добровольно обратилась к доктору Зарнику с просьбой испытать на себе полный курс лечения, разработанный вышеназванным доктором с целью омоложения живых существ.

Заявляю также, что доктор Зарник неоднократно предупреждал меня о возможных негативных последствиях этого курса лечения, учитывая, что данный препарат впервые применяется на человеке. С момента данного заявления я принимаю на себя полную ответственность за возможные последствия лечения.

Составлено в Париже 13 марта в 15 часов дня при полном осознании своей интеллектуальной и физической дееспособности.

Ида Килинг»

Не было никаких сомнений в подлинности документа. Размашистый почерк, а также подпись несомненно принадлежали Иде.

Звук закрывающегося сейфа как бы дал Жофруа понять, что аудиенция завершена. Несколько побледневший, он поднялся.

— Благодарю вас, доктор, что согласились со мной встретиться.

— Я только выполнил свой долг, месье, — ответил Зарник. — Мне бы очень хотелось надеяться, что мои пояснения помогут вам в поисках мадам Килинг. И поверьте — нельзя терять ни минуты.

Когда Жофруа вышел от доктора Зарника, он чувствовал себя постаревшим лет на десять. В его голове все странным образом перепуталось: объяснения доктора, какие-то медицинские термины, слова Иды, переданные Зарником. Ему пришлось сделать неимоверное усилие над собой, чтобы как-то собраться с мыслями и расположить в хронологическом порядке все события, о которых он только что услышал. Конечно, в основе всего случившегося должна была лежать главная причина, толкнувшая Иду на первый визит к врачу-иностранцу, за которым и последовал весь этот поразительный дьявольский водоворот.

Итак, Ида позвонила Зарнику три месяца спустя после знакомства с ним у Орницких, а именно, шестого марта. Жофруа словно током ударило: как раз за день до этого Лиз, горничная Иды, вызывающе заявила ему об отъезде своей хозяйки за границу.

Теперь он был почти уверен — Ида все-таки осталась в Париже. Иначе она не смогла бы явиться неделю спустя в лабораторию на авеню Сен-Клуд, чтобы написать это безумное заявление и получить первую инъекцию. Вполне вероятно, что она и не уезжала из страны. Во всяком случае в первые три месяца лечения, когда инъекции требовалось производить еженедельно. Впоследствии же, когда интервал увеличился до двух недель, Ида, возможно, и выезжала на какое-то время за границу. Конечно же, эти отлучки могли быть весьма непродолжительными и только в пределах Европы. Трудно предположить, чтобы она решилась на краткосрочные утомительные поездки в нелюбимую ею Америку. Да и отдаляться от того, кто пытался вернуть ей радость жизни, было бы с ее стороны неразумным. Ведь курс омоложения стал для нее главным смыслом существования.

После полугода лечения проявились первые поразительные результаты. Интервал между инъекциями составил уже месяц. Возможно, тогда Ида и отправилась в США, в свою Флориду, откуда и прислала последнюю открытку дочери, приехавшей во Францию. Однако это было только предположение.

Чем больше Жофруа размышлял над этой поразительной тайной, тем яснее ему становилось, что Ида никуда не уезжала из Франции, а укрылась под чужой фамилией. Это объяснило бы и ее поездку в Биарриц, и странное молчание ее друзей и знакомых в США, несмотря на объявления, опубликованные там почти во всех крупных газетах.

Если Ида во Франции, надо ее отыскать во что бы то ни стало. Во-первых, ее следовало убедить в необходимости заняться собой, своим здоровьем, а во-вторых, выяснить, почему она не дала о себе знать после смерти единственной дочери. Зарник прав — нельзя терять ни минуты. Но с чего начать? Впрочем, существует множество специальных служб, занимающихся подобного рода поисками. Есть частные сыскные агентства. Однако не обязательно обращаться в частное бюро, ведь государственные более надежны и лучше организованы. И вновь в его голове всплыло слово, неоднократно приходившее на ум в течение этих последних недель: полиция.

Жофруа упрекал себя за то, что не обратился в полицию раньше. Еще в Белладжио он стал свидетелем эффективности действий итальянских полицейских, быстро выяснивших, каким образом Эдит вернулась из Милана к месту своей гибели. Так же оперативно были проведены поиски несуществующего гинеколога, к которому она собиралась обратиться. Теперь же, находясь в своей стране, Жофруа просто обязан воспользоваться услугами французской полиции. Настало время действовать ей.

Жофруа повернул автомобиль в сторону набережной Орфевр.

Всю дорогу его мысли по-прежнему бились над первопричиной всех этих событий. Тревожила дата — 6 марта… Как раз накануне произошла мрачная сцена их разрыва. В тот же вечер, движимый глупым порывом доказать независимость, он изменил своей любовнице с двадцатидвухлетней брюнеткой. Конечно, с его стороны было неосмотрительно привести девицу в свою квартиру, следовало снять номер где-нибудь в отеле. Два дня спустя, испытывая отвращение к самому себе, он помчался на авеню Монтень. Не собираясь ни в чем признаваться Иде, нашкодивший любовник надеялся, что она сама ни о чем не догадается. К чему ее расстраивать? Хватало того, что он сам сожалел о содеянном. Впрочем, не было и уверенности, что ревнивая Ида не следила за ним. И даже возникало подозрение — она видела, как юная брюнетка входила в его квартиру. Жофруа представил себе Иду, затаившуюся на заднем сиденье такси и лихорадочно решающую, не должна ли она немедленно подняться в квартиру и постучать, чтобы помешать произойти непоправимому. И лишь гордость покинутой женщины удержала ее от такого шага.

Именно в тот момент, болезненно ощутив разницу в возрасте с той девицей, Ида в полной мере осознала свои пятьдесят лет. Это страшное откровение оказалось сильнейшим потрясением для сердца ненасытной женщины. Внезапно, перед лицом триумфа молодой соперницы, Ида ощутила себя стареющей. И это выбило ее из равновесия. Она начала лихорадочно искать выход. Темперамент толкал ее на поиски средств, способных удержать любовника. Угрозы? Но даже если бы они подействовали, победа была бы непрочной. Увещевания? Горький результат разрыва доказывал неэффективность и этого средства. Оставалось одно — ее привлекательность и красота. Это был ее единственный шанс. Знакомство с врачом-иностранцем на обеде у Орницких стало счастливым даром судьбы.

Как раз в то время, когда Жофруа, как ему казалось, совершал акт мужественности, принимая неумелые ласки случайной любовницы, Ида, видимо, занялась методичной подготовкой своего исчезновения, которое позволило бы ей однажды вернуться во всем блеске своей обновленной красоты и с ходу завоевать сердце Жофруа. Она, конечно же, верила, что ее униженное положение не будет продолжительным.

Но, на ее беду, в это время в Европу приехала Эдит. Именно тогда Ида укрылась в США. Или же прилетела туда на короткое время, чтобы следующим рейсом отправиться во Францию. Как бы там ни было, а ей удалось убедить дочь в своей решимости остаться в Америке навсегда. Для пущей убедительности она сама посоветовала Эдит перебраться в Париж и даже поселиться в ее квартире.

Ида могла слетать туда и обратно только в первые недели лечения, пока не было заметных признаков омоложения. В противном случае Эдит непременно заметила бы изменения во внешности матери и упомянула бы об этом в разговоре с ним. Должно быть, Ида свято верила в успех метода доктора Зарника, поскольку не колеблясь отправила во Францию свою главную соперницу, своего юного двойника — собственную дочь. А это уже была игра ва-банк. Ей надо было теперь во что бы то ни стало затмить красоту дочери первым же своим появлением.