— Но почему?…

— А потому, что все, что вы сейчас тут наговорили — это ерунда! — рассмеялся Дермод. — Вы… вся стража — это банда тиранов, которая…

— Тиранов? — взорвался психолог. — Но ты же свободен, человек! У вас теперь больше СВОБОДЫ, чем когда-либо в истории! Вы можете делать все, что пожелаете. Если кто-то хочет быстренько отправиться в пекло, то милости просим, мы даже поможем, но при условии, что он не потащит за собой еще кого-то, кто этого не хочет. Вот этого мы не можем допустить!

— А что происходит, когда мы желаем воевать? — спросил Дермод. — Инспекторы врага допускают к битве только самых слабых. Психологи стражи взывают потом к их морали, и все превращается в жалкий фарс, в котором мы становимся выставленными на посмешище. И это вы называете свободой?

— Однако вы должны признать, что мы тщательно придерживаемся правил игры, — заметил стражник. — Кроме этого, раз уж не удается избежать войн, мы разрешаем их, добиваясь при этом следующего: мы стремимся к тому, чтобы погибало как можно меньше разумных существ, и страхом или убеждением учим желающих воевать разуму. Ничто так не возвращает здравый рассудок и ощущение реальности, как угроза смерти, особенно в непривычных условиях.

Дермод махнул рукой и произнес:

— Мы и нам подобные представители других рас — это преследуемое меньшинство, которое вы хотите во что бы то ни стало уничтожить, так как мы горды, упрямы и независимы — что является источником вашего постоянного раздражения!

— Вы глубоко заблуждаетесь! — воскликнул стражник. — Любой из вас может стать Гражданином Галактики при условии, что пройдет обучение и сможет без конфликтов жить с другими разумными существами!

— Большинство из нас считают, что овчинка выделки не стоит, — сухо возразил Дермод. И желая закончить дискуссию, вылез из машины и направился к солдатам. Однако стражник следовал за ним, не переставая говорить. Дермод вынужден был признать, что этого типа трудно переговорить.

— Большая часть галактов, живущих на Земле, конечно, деградируют, — откровенно признал стражник, — и поэтому самые ценные и умные земные граждане еще в молодости покидают планету. Оставшиеся же опускаются из поколения в поколение, заключая между собой браки. Но по крайней мере нет надобности следить за ними, так как они ни на что не способны. Хотя это можно сказать и в общем-то о всех Гражданах Галактики — при мысли о любой акции, даже полицейской, их начинает тошнить. Но все же некоторые личности поодиночке или же, объединившись в группу, выходят иногда на преступный путь, и необходимо предпринимать решительные шаги, чтобы поддержать порядок и спокойствие. Именно поэтому стража…

В этот момент Дермод остановился, чтобы переговорить с начальником службы тыла батальона о музыке, которая потребуется завтра для боя. Лейтенант с худым лицом был сторонником темы «Марса» из сюиты Хольста «Планеты», но Дермод с ним не соглашался, настаивая на чем-нибудь громком. Тогда лейтенант предложил «1812 год» Чайковского. Дермод сказал, что это уже лучше, но не совсем, так как колокола в их случае совсем не уместны. Нет ли Вагнера?

Стражник пользовался малейшей паузой, чтобы вставить свое слово, а когда Дермод двинулся дальше, перебрасываясь словами с лежащими в тени солдатами, его пленник пошел следом, комментируя свои же выводы. И все, что он говорил, было так логично, так убедительно, так точно подмечено, что Дермод начал нервничать.

Нынешняя война была вызвана тем, что у землян, не имеющих галактического гражданства, была отобрана торговая фактория на одной из планет. В принципе, признался стражник, только галакты должны иметь право контактировать с представителями других рас, но запрет межпланетных полетов означал бы нарушение основного принципа демократии, исповедуемого Стражей, право на торговлю было передано келгианским галактам. Земляне предложили келгианам торговлю на паях, но гусеницы посчитали, и, впрочем, справедливо, что земляне жадные и у них напрочь отсутствует торговая этика. Земляне проглотили обиду и обратились к своим келгианским аналогам. И начался взаимный товарообмен. Но ряд недоразумений, возникших попросту из-за незнания образа мышления партнеров, обмен резкими словами и определенное количество мошенничества привели к драке, в которой погибли и земляне, и келгиане. После этого возникли такие сложности, что обе стороны пожелали воевать, считая это единственно возможной развязкой конфликта. Стража исполнила их желание неохотно, так как очень высоко ценила жизнь любого разумного существа.

По его мнению, стража — это самоотверженная группа людей, без которой давно распалась бы вся галактическая цивилизация. В эту организацию входят только люди, так как только эта раса имеет внутреннюю твердость, которая позволяет ей делать неприятные вещи и даже творить зло во имя благородных дел. Некоторые действия стражи могут показаться грубыми и незаконными, но все же…

Дермоду смертельно надоели эти словоизлияния психолога.

— Сержант! — крикнул он, и сидящий недалеко солдат вскочил и подбежал к нему. — Охраняйте этого человека! — приказал Дермод, кивая на стражника, — но ни под каким видом не позволяйте ему говорить. Если он вас не послушается — стреляйте без предупреждения!

Когда стражника увели, Дермод обнаружил, что трясется от гнева. На душе было очень гадко. Он пошел в тень и прилег, чтобы отдохнуть до вечера, но заснуть никак не мог. Всякий раз, когда он старался выбросить из головы все подробности, связанные с предстоящими событиями, и закрывал глаза, перед его взором возникали скрюченные, растерзанные тела двухсот пятидесяти келгиан. В голову настойчиво лезла сумасшедшая мысль — а что бы он думал, если бы это были люди??? Конечно, его Великий План хорош, ничего нельзя сказать плохого о нем. И вполне вероятно, да что там вероятно, он выиграет войну! Но генерал есть генерал, и он опять начнет командовать! Какой бардак вновь начнется под руководством этой старой бабы?! И все это время не переставал звучать голос этого проклятого стражника, который просил, убеждал, настаивал. И Дермод никак не мог заставить его замолчать.

Перед рассветом Дермод со вторым батальоном заблокировал выход из долины. Немного впереди, надежно укрытые всеми видами маскировки, находились четыре специальных взвода, укомплектованные людьми, которые научились превосходно обращаться с оружием, взятым у врага, и Дермод надеялся, что их винтовки с разрывными пулями будут хорошим противовесом тому неизвестному оружию, которое прятали у себя келгиане.

За спиной Дермода долина расширялась, превращаясь в котлован с высокими, неприступными стенами, а затем вновь сужалась, превращаясь в еще одну долину, еще уже первой.

Дермод взял с собой стражника, который сейчас абсолютно никак не реагировал на то, что происходило. В течение трех часов он не проронил ни слова. В конце концов первым заговорил Дермод, просто так, чтобы убить время и ни о чем не думать.

— Еще одно, что мне не нравится, это ваше поведение, психолог, — сказал он. — Вечно вы брюзжите, чем-то недовольны. Вы что, никогда не улыбаетесь?

Мгновение казалось, что психолог лопнет от гнева, но он все же сдержал себя и усталым голосом произнес:

— Вы же знаете, сколько в Галактике несправедливого. И мы, стража, пока что не можем этого прекратить. Вот поэтому-то нас и гнетет тоска…

— Представляю себе, — рассмеялся Дермод.

— Нет, это невозможно представить, — возразил стражник, и на этом разговор закончился.

По мере того как рассветало, Дермод все чаще поглядывал на часы, прислушивался, не раздаются ли выстрелы со второго конца долины, где первый и третий батальоны должны были вскоре начать бой.

Но услышал он только шум самолета.

Превратившись в каменную статую, Дермод яростно оглядывал небо. Ведь он ясно и четко приказал Бриггсу и Давлингу, чтобы они держались как можно дальше от долины и вели наблюдение за гусеницами, расположенными лагерем в пятидесяти милях отсюда. А теперь один из этих глупцов внезапно решил появиться здесь в самый неподходящий для этого момент. Шум самолета стал сильнее, и тут же Дермод увидел его, заходящего на посадку. Один из этих кретинов решил здесь приземлиться!