Странно, но принцессу его откровения не напугали, а рассмешили.

– Почему вы смеетесь? – недоуменно спросил Валенса.

– Вы еле стоите на ногах. Если бы рядом были ваши сторонники, вас здесь уже не было бы. Следовательно, вы один. К тому же, маркиз, вы обязаны мне хотя бы благодарностью. Я ведь вернула вас к жизни. Или же порядочность настолько чужда вашей натуре, что вы угрожаете мне, женщине?

Он оглядел ее с головы до ног. Потом заговорил, и в его голосе послышалось невольное восхищение.

– Несмотря на свой юный возраст, вы очень умны, Ваше высочество. И вам что-то очень от меня нужно, если вы решились сознаться. Что же?

– Я уже задала вам вопрос и рассчитываю получить ответ. Но сначала вернитесь в постель. Вы еще слишком слабы.

Великий магистр последовал ее совету. Принцесса помогла ему лечь поудобнее.

– Я отвечу на ваш вопрос, – ответил де Молина. – Хотя ответить на него вы могли бы и сами, если бы потрудились озаботить свою хорошенькую головку…

Итак, мой орден существует, чтобы оказывать поддержку Истинной вере, которую извратил Рим, заставив ее служить своим интересам. Папы не могут править в Царствии Небесном. Поэтому решили создать Царствие на земле, причем самому Господу отвели в нем отнюдь не главную роль. Господство Рима над государствами, государями и их подданными – вот истинная цель папизма. Но пока есть мы, «Молчаливые», этим планам не суждено сбыться. Только Господь Бог может вершить судьбы, и только Господу нашему мы, все мы, должны подчиняться… Не против Рима, не против католической церкви и ее слепых пастырей мы сражаемся – где словом, где мечем, а где кинжалом убийцы, а против их Богопротивных планов. И сам Господь на нашей стороне!

За годы своего существования мы достигли многого – Англия, Нидерланды, большая часть Германских княжеств, Чехия, то есть сторонники истинной веры, сражаются вместе с нами… И вот теперь вы спрашиваете, какое мне дело до того, что больше миллиона французов с оружием в руках готовы бороться во Славу Божию? Я отвечу – да, мне есть до этого дело, и я верю в правильность этого пути, так как верю в Господа нашего. И как Господь не оставляет свою паству, так и я окажу поддержку благим начинаниям детей его… Я ответил на ваш вопрос, моя принцесса?

– Да… да, маркиз, вы ответили на мой вопрос, – прошептала Генриетта, до глубины души взволнованная его рассказом…

Принцесса еще не знала, что стоит за откровениями этого страшного человека, она еще была слишком молода и наивна, чтобы разглядеть подоплеку его рассказа. Поэтому она рассказала де Молина историю своего заточения в монастырь.

Ни один мускул не дрогнул на лице Великого магистра. Но в его хитроумном мозгу уже зародился план относительно этой девочки, красоту и ум которой он уже успел оценить.

Но будет ли она послушной пешкой в его игре? На этот счет у Эрнандо де Молина, увы, не было сомнений…

Через десять дней маркиз де Молина покинул монастырь и отбыл в неизвестном направлении, но прежде сумел произвести на принцессу неизгладимое впечатление, чего, собственно, и добивался. Генриетта была покорена умом, энергией и некой магической силой, исходившими от этого, без сомнения, гениального человека. Она жаждала его общества и была непритворно расстроена его отъездом. Но ее душу грели заверения Великого магистра о скором свидании.

– А вам я советую покинуть монастырь, – сказал он на прощание. – Вы слишком красивы для этих стен…

Генриетта решила последовать его совету, хотя ее сердце замирало от страха. Она впервые поступала вопреки королевской воле и теперь ждала бури. Предчувствия ее не обманули, но к королю она пришла, преисполненная решимости победить.

– Как Вы посмели вернуться без моего разрешения? – загремел Людовик, увидев сестру.

– Да, я вернулась! – В такой ярости король ее никогда не видел. – Вы заточили меня в монастырь, ухватившись за смехотворный повод, чтобы избавиться от меня, чтобы убить меня. Этого не будет! Я буду обороняться даже против вас.

Король опешил.

Генриетта, вы не в себе. Что вы говорите?

– Что слышите, и посмейте только сказать, что это неправда! – принцесса была неплохой актрисой. Самые настоящие слезы ручьями текли по ее щекам. – Вы никогда меня не любили, но ваша хваленая гордость была слишком задета связью вашей сестры с простым дворянином! И тогда вы решили сгноить меня в монастыре, чтобы ваш позор, позор королевского дома, умер вместе со мной!

Она выкрикивала все новые и новые обвинения, абсурдные по своей сути, но звучавшие так реально, что она сама почти поверила в них. Людовик не знал, что и подумать.

– Сестра, успокойтесь. Вас никто не обидит. Вы можете остаться в Лувре.

Генриетта получила то, за чем пришла. Но надо было еще поломаться, чтобы восстановить отношения с братом, что она и сделала. Покои короля она покидала с гордо поднятой головой победительницы.

Но в ее душе бушевали нешуточные страсти. Она опять взбунтовалась против королевской воли и одержала победу! Теперь Генриетта чувствовала себе достойной похвал Великого магистра, чья железная воля поддерживала ее во время разговора с братом. И вправду, только желание принцессы соответствовать комплиментам де Молина, которыми он так щедро ее осыпал, и боязнь показаться слабой и недостойной придали ей силы выдержать поединок. Теперь она могла по праву гордиться собой.

– Я заставлю брата вернуть Армана ко двору, – как заклинание твердила себе Генриетта, сжав кулаки. – И он вернется ко мне, я чувствую, я знаю!

…Генриетта вздрогнула, словно от удара. Воспоминания, нахлынувшие на нее так внезапно, дали ее мыслям новое направление.

– Я понимала, что брат не позволит Арману вернуться ко двору, если я сама обращусь к нему с этой просьбой. Да… так и есть! Я спросила себя: «Кто может заставить короля изменить решение?» Ответ был очевиден – только он, всемогущий министр Ришелье. И только в том случае, если д’Эгмон зачем-то ему очень понадобится…

Как странно! Граф д’Эгмон понадобился Ришелье уже через пару недель, и прошло чуть более месяца после его возвращения, и он убит!

– Люди моего склада своей смертью не умирают, – пошутил он когда-то…

– Ты и не умер! – воскликнула принцесса, пораженная этим внезапным совпадением. – Тебя убили, подло убили. Это была не дуэль, это убийство! Я знаю это… и догадываюсь, кто мог приказать убить тебя. Но догадки – еще не доказательства. Их нужно раздобыть и найти убийцу. И я найду, Богом клянусь! Найду и отомщу!

Первый министр Франции Арман-Жан дю Плесси, кардинал Ришелье, уже в третий раз перечитывал письмо своего лучшего друга и руководителя агентуры Жозефа дю Трамбле, или отца Жозефа[36]. Этим именем тот стал именовать себя с тех пор, как презрел светскую жизнь и вступил в орден капуцинов[37].

Кардинал перечитал это послание в четвертый и в пятый раз, но, убедившись, что смысл письма ясней не становится, с досадой отложил его в сторону, спрашивая себя: уж ни сошел ли с ума этот достойнейший человек? Да и в самом деле, как можно заподозрить, что принцесса Генриетта, которой только исполнилось пятнадцать, переписывается с главой могущественнейшего ордена Европы! А тон письма говорит о том, что сам отец Жозеф не только не сомневается в такой возможности, но и уверен, что дело обстоит именно так. Более того, капуцин настойчиво советует приставить к Ее Высочеству толковых агентов с целью перехвата дальнейших писем и предотвращения личных встреч принцессы с Великим магистром.

– Он определенно сошел с ума, – недоуменно произнес Ришелье. – Ему везде мерещатся заговоры, особенно если дело касается «Молчаливых»… Да, с тех пор как генеральный викарий капуцинов Окино переметнулся к вальденсам и над орденом нависла угроза упразднения, эти «Молчаливые» захватили нешуточную власть. И, хотя с того времени прошло почти восемьдесят лет, ситуация ничуть не изменилась. Даже ордену Иисуса[38], который создал Папа для борьбы с протестантами, не удалось ее переломить. Но у де Молина должны быть дела поважнее, чем стремление заручиться дружбой девочки, хоть и сестры короля Франции… С другой стороны, отец Жозеф никогда не давал плохих советов…