-Обещаю, - нехотя выдавил он. Я попробовал согласно кивнуть и тут же провалился в беспамятство.
Помню еще лицо Лагрели, злое, перекошенное. Помню его руку, держащую меня за подбородок.
-Предатель, - прошипел он мне в лицо. - прислужник наших врагов. Ты будешь умирать долго.
Я смог улыбнуться ему в ответ...
В сумерках сознание вернулось ко мне неожиданно ярко. Я тогда решил, что это близкий признак конца. Может, так оно и было.
Кто-то промыл мне глаза. Все было как в тумане, я с трудом узнал Тирвали. Он и какой-то человек стояли передо мной, где-то неподалеку маячили еще люди - видимо, смена стражников из числа вессейцев. Когда зрение мое немного прояснилось, я разглядел, что мой племянник был одет в форму вессейского военного моряка.
-Тирвали будет оставаться со мной, - пообещал Алагли, вливая в мои ссохшиеся губы холодную воду из фляги. - Как только у нас будет хоть один корабль, я отошлю его на Вессей.
Сам Тирвали так ничего мне и не сказал. Только смотрел на меня, долгим запоминающим взглядом. Ему я тоже улыбнулся, только иначе, чем Лагрели. Хотя, наверное, выглядело это в обоих случаях одинаково жалко.
Потом меня окружали потемки. Откуда-то издалека звучали голоса, я различал их плохо и редко.
-Нет у меня этой мази. И вы ее сейчас не изготовите, эта трава летом растет...
-Он не переживет следующий день.
-Переживет. Ваша варварская смесь помогает хуже, но это лучше, чем ничего...
-Растирай, не жалей! Пальцы на ногах мы уже не спасем, но ходить он должен. Говорю - это при условии, что завтра вы его заберете со столба...
-У него сломаны несколько ребер. Придется с этим обождать, если я перетяну их, как надо, это будет заметно...
-Когда давать эту настойку, уважаемый Валедир ЭахАлмери?
-Днем. Хвоя черной ели действует недолго, а на второй раз эффект слабее. Если ты поспешишь, то у него не будет того времени, которое ты просил.
-Растирай же! Что? Нет, герцог Вессея, забудь об этом. Он должен пролежать здесь до утра, иначе завтра ты сможешь о нем более не беспокоиться. Силы человеческие не беспредельны, а я был с ним и видел, что он пережил за эти дни. Растирай увереннее! Да, и руки тоже! Пальцы рук я хотел бы спасти...
Дальше я не помнил вообще ничего. По рассказам тех, кто тогда был рядом, я простоял у столба почти весь следующий день. Затем в мое сознание ворвался неожиданно резкий запах, и я очнулся.
Голос Вальда возник в моем ухе, сном или бредом.
-Выпей это, Мальтори. Пора.
-Пора, комендант, - присоединился к нему еще один глас из ниоткуда, глас Арвариха. - пора принимать командование.
Эрик. Долина чаш.
Подъем все не кончался.
Тропинка больше подходила для горных козлов, что водятся на Римморском побережье и на хребтах Сатлонда. Человеку же сложно было преодолевать то уступы в половину своего роста, то расщелины в полтора его же. К середине дня Эрик почувствовал, что сил больше нет, и наконец оглянулся на Эрви.
На его жене не было лица. Эрви выглядела так, словно вот-вот упадет без сил и без сознания; он дернулся, чтобы подхватить ее, но судьба и любовь его, такая хрупкая на вид, оказалась двужильной. Решительным жестом отстранив его руку, она опустилась на камень, привалилась спиной к скале и закрыла глаза. Эрик некоторое время так и стоял, с протянутой вверх ладонью рукой. Пожал плечами, неизвестно на кого, и сел рядом.
Разговор у них с той самой встречи у моста не клеился. Что же тут удивительного, спрашивал себя Эрик. Ему нечего было сказать Эрви в оправдание своего бегства. Совсем нечего. Да и то: если бы хоть раз она бросила на него один-единственный укоряющий взгляд. Так нет ведь, не бросила. Словом не обмолвилась, вида не подала, как глубоко ее задел поступок Эрика, до этого самого момента, когда отказалась от протянутой руки. А ведь задел, без слов ясно. Знал Эрик, все знал. И Эрви, по сути, ничего такого не могла ему сказать, что и так не было понятно. Она и не сказала, и это его тяготило.
Удивительным в происходящем между ними было другое, чему Эрик, в отличие от поведения Эрви, не находил никакого объяснения. Дело в том, что с момента их встречи он чувствовал себя спокойнее и увереннее, чем в любой из моментов всего предыдущего пути. Легко ему карабкалось в гору; легко и быстро, словно горный козел, перепрыгивал он расщелины и взбирался на уступы. Не оглядывался, не смотрел, как там Эрви - чувствовал, что она не отстает, знал, что рядом его жена, его любовь, его... да кто угодно, все на свете одновременно, она рядом, и потому ему легко в его странствии. Никого больше у него нет, его дом и весь его мир - с ним рядом, и оттого нет больше мыслей о том, что сзади осталось что-то важное. Ничего не осталось. И замок Скассл теперь - только значок и надпись на карте севера Арденави в его рюкзаке. Нет ухода, бегства, но есть путь. В конце пути - судьба. Наверное.
Вот и непонятно Эрику было, откуда такая легкость. Ставил он себя на место Эрви и понимал, что долгие глупые объяснения нужны, чтобы оправдать себя в ее глазах. Много дней надо, чтобы она простила. Вечности не хватит, чтобы забыла. Не забудет.
Солнце вскарабкалось на полдень, когда Эрви открыла глаза. Все это время она так и просидела неподвижно.
-Идем, - сказала она, и это было все. Эрик неслышно вздохнул, подхватил свой рюкзак, вскочил на ноги и пошел вперед. Он не слышал ее легких шагов, но знал, что Эрви ступала следом.
Гора казалась бесконечной. Складывалось такое впечатление, что высоченные хребты, до того щадившие путников относительной пологостью местности, вдруг перестали прикидываться холмами и встали пред ними в полный рост. Эрик обнаружил, что опять становится холодно. Обернувшись с очередного уступа назад, он увидел перед собой весь Эггор, как на ладони. И древний, как этот мир, лес, и угрюмые горы Сейтерга на севере, и восточное побережье, и даже западное; посреди темно-зеленого плоскогорья темным пятном с редкими проблесками отражавшегося от гребней волн солнечного света лежало озеро Орри. Далеко на западе утопало в дымке Арденское море.
Невозможно. Совершенно невозможно, чтобы существовало место, откуда глаз человека мог бы охватить все это великолепие, всю красоту страны арденов одновременно. Даже острое эльфийское зрение Филласта, как подозревал Эрик, не позволило бы видеть так далеко даже в такой ясный день, как сегодня. Тем не менее, он видел все.
-Чудо, - услышал он за спиной ровный и холодный, как лед, голос Эрви. - В этих горах ничему нельзя удивляться.
Больше она ничего не добавила; Эрик обернулся и увидел, что Эрви выжидающе на него смотрит. Лицо ее по-прежнему было бледным, и по-прежнему она держала себя в руках с тем самообладанием, какого у Эрика никогда не было и быть не могло. И снова он отвел глаза первым.
Он был старше ее в шесть раз. Но сейчас Эрик чувствовал себя подростком рядом со взрослой женщиной. Провинившимся подростком, без всякой надежды когда-нибудь опять стать в ее глазах взрослым мужчиной; он был сильнее физически, но это было и все его преимущество, да и то - сомнительное. Эрик развернулся и пошел дальше.
В конце концов, это был его путь. И Эрви это признавала безоговорочно, следуя за ним. А раз так - в некотором роде она давала ему возможность что-то ей доказать. Впрочем, рассуждая подобным образом, Эрик понимал, что такого рода выводы в отношении того, что творится в душе женщины, хороши только до тех пор, пока она не выскажет сама все, что наболело. Тогда, наконец, будет время для упреков, для обвинений, и для прощения. Сейчас ему лучше молчать.
И он молчал. Подъем становился все тяжелее, тропинка с каждым футом утрачивала право на свое гордое название. В какой-то момент он понял, что очередной уступ для более низкорослой, чем он, Эрви, просто непреодолим, и достал из мешка веревку. Больше он ее не прятал - склоны горы становились все более отвесными. Эрик даже подозревал, что они где-то сбились с пути, сошли с трудно различимой уже тропы, увлеклись карабканьем наверх и не заметили, что это уже не нужно. Но повернуть обратно он не мог - гордость не позволяла.
