А когда тело мое ляжет под ноги пленникам, буря ненадолго утихнет, и в наступившей тишине зеленокожие дикари услышат, как стихают два голоса, что звучали у них в ушах. Один из них был голосом бога, второй - криками безумца. Голоса будут звучать все глуше и глуше, и когда они умолкнут, дети океана оглянутся вокруг и задумаются, что забыли они так далеко от своих плотов и бескрайней бездны, от рыбы и чаек, от каменных домов на далеком восточном побережье, где обитают духи их предков. И я, Эриак ЭахТих, задержавшийся в грядущем, наконец исчезну, оставшись лишь в памяти своего народа страшной легендой из прошлого, жутким преданием о совершенной мной ошибке.

Лорбаэн. Ветер и дождь.

Такие лица она уже видела.

Испуганные и беспокойные, недоверчивые и злые. Лица жителей Дассига и многочисленных беженцев, смешавшихся с горожанами, очень напоминали ей некогда встреченных в холмах гириссцев. Те тоже ее боялись поначалу, а некоторые глядели на девочку волками. Беглецы из сожженного Гириса не пытались понять, каким ветром ее занесло к завоевателям с юга. Люди в Дассиге тоже этого не понимали, и вряд ли особо хотели. Им было достаточно собственных забот, чтобы тревожиться о чужой девчонке в медвежьей шкуре и с боевым топором в руке.

Топор ей выдал Броганек. Когда Лорбаэн отказалась сидеть в четырех стенах и пожелала погулять по улицам, он сначала хотел выделить ей в сопровождение Арагдека, но девочка решительно воспротивилась. Тогда истонец нехотя дал ей оружие. Они оба понимали причину его колебаний.

-Да не буду я никого убивать, Броганек, - зачем-то сказала она. Броганек ей не поверил, помрачнел и все же махнул рукой - иди, мол.

В Гирисе мостовых не было. В Дассиге они водились, но только в богатой части города. Спустившись с холма вниз, ближе к тракту, она словно оказалась в деревне. Домики тут были одноэтажными, часто полностью скрытыми за белыми от цветов яблонями и густыми зарослями сирени. Сирень успела отцвести, но все равно было бы очень красиво, не будь вокруг так грязно и тревожно. Город впустил завоевателей без сопротивления, но радости это событие горожанам не принесло.

Улицы патрулировали истонские всадники и алагорские мечники. Таларик не хотел неприятностей. Беспокоили его при этом не столько местные, сколько собственные вояки, которым он запретил творить то, что обычно творят завоеватели в захваченных поселениях. Патрули охраняли в первую очередь самих горожан. Горожане, как водится, заботы не оценили и при появлении всадников в медвежьих шкурах прятались по домам.

Останься тут только немногочисленные истонцы, участь завоевателей рано или поздно была бы решена. Всегда находятся горячие головы, убежденные, что если всем вместе дружно взяться за мечи, то никакой враг не страшен. К счастью для южан, еще до полудня прибыла алагорская конница, а позже появились и первые отряды пехотинцев. С конницей прибыл Таларик, который немедленно навел в городе порядок по своему усмотрению.

Лорбаэн брела мимо утопающих в зелени дворов и неряшливых палаток беженцев на обочинах дороги. Дассиг был пристанищем для веггарцев и жителей восточной Сиккарты, согнанных со своих земель дикарями с зеленой кожей. Теперь это неблагополучное поселение оказалось во власти армии графа Гисса, со всеми своими бедами. Помимо тревоги и злости, она часто замечала на лицах миакрингов покорность судьбе. Они пытались бежать от врагов, но враги были везде. Младшие смирились и готовы, если придется, идти под власть чужеземцев.

Разумеется, ничего подобного на лицах арденов она не заметила. Хотя им-то как раз было чего бояться, в отличие от миакрингов.

С арденов граф Гисс и начал, немедленно по прибытии. Вызвав Таларика, он приказал устроить по дворам обыск, согнать всех найденных Старших к берегу и там перерезать.

-Виселицы строить долго. А арденов тут должно быть много.

-Нет, ваше сиятельство, - ответил ему Таларик. - мы никого в этом городе убивать не будем. Ни Старших, ни Младших.

В наступившей после слов темника тишине первым отошел от шока Альбероник Эаприн.

-Ты забываешься! Помни, с кем говоришь, холоп!

Граф смотрел на Таларика с бессильной злобой. Он, в отличие от своего подхалима, понимал, что его слово для военачальников значит уже не так много, как раньше.

-Ты действительно забываешься, Таларик.

Спас ситуацию Атранек Экмарен.

-Воины равнин не будут никого резать, граф алагоров. Я не хочу, чтобы ночью нас всех перебили в отместку.

-Да кто за арденов мстить будет?! - вскричал возмущенный граф. - Они же слуги! Рабы миакрингов, всего-навсего. За рабов не мстят.

-На южном берегу Арриса против нас бились вовсе не рабы, ваше сиятельство. Атранек правильно говорит. Если мы не хотим, чтобы город взбунтовался, надо поменьше вешать и резать.

-Нам нужны припасы, Таларик. Думаешь, местные отдадут их добровольно?

-Предоставьте это мне, ваше сиятельство.

-Такое впечатление, что тебе еще нужно мое разрешение! - фыркнул граф и удалился в сторону холма, где располагались богатые кварталы.

Мужчин-арденов Лорбаэн, разумеется, на улицах не видела - только женщин. Они встречали ее заинтересованными взглядами, но чаще всего быстро отворачивались, едва разглядев. Она давно привыкла к такому отношению со стороны Старших. Тем удивительнее были случаи, когда арденки не спешили отвести взгляды в сторону. И тогда она замечала самые разные выражения на обычно бесстрастных лицах с правильными чертами. Среди них попадались и тревожные, и радостные, а одна старуха смотрела на нее с ожиданием или, скорее, надеждой.

Подойти и спросить, что они все в ней такого углядели, Лорбаэн не решалась. На плечах у нее была медвежья шкура, в руке - топор. Девочка проходила мимо дворов, иногда заглядывая через забор, но чаще всего даже не оборачивалась. Из-под навесов из тряпья, устроенных на обочинах улиц, ее провожали настороженные взгляды беженцев. Никто ни разу не подошел к ней, не обратился с вопросом, не пытался остановить. Лорбаэн оставалась для них чужой.

В холмах было проще. Солдаты южной армии не испытывали к ней каких-то там особых чувств. А Дассиг кипел от эмоций, и все они выплескивались на одну затерявшуюся посреди войны девочку.

В какой-то момент Лорбаэн решила, что с нее хватит. Выходя из двухэтажного фахверкового дома, приглянувшегося Броганеку и ставшего временно ее жилищем, она собиралась всего лишь посмотреть на город. Она не учла, как ее воспримут горожане. Экскурсия не получилась.

Проходя мимо одного из дворов, она заметила, что кусты сирени возле забора подозрительно шевелятся. Блуждания в холмах Эверин научили ее видеть такие вещи. Осторожности, правда, не прибавили - позвать патруль ей даже не пришло в голову. Лорбаэн свернула с дороги и быстро подошла к забору, пока тот, кто там прятался, не успел скрыться.

В сирени шумело и трещало. Замеченный ей человек пытался зарыться в куст поглубже.

-Выходи, - сказала она, вглядываясь в сплетение веток и листьев.

Шум стих. Из кустов высунулось знакомое лицо.

-Длух? - не поверила она.

-Тише, Лорби! Не кричи так. Если меня застукают, то убьют.

Это действительно оказался знакомый мальчишка из Гириса. В былые времена он и его дружки частенько норовили дразнить ее или Рава. Пару раз ее брата даже поколотили.

В последнюю их встречу в холмах Эверин Лорбаэн хотела его убить. Сегодняшний Длух никаких эмоций у девочки не вызвал.

-Что ты тут делаешь?

Длух был грязен и одет в какие-то обноски. Жизнь не пощадила его, как не щадила и Лорбаэн. В руках он сжимал что-то, завернутое в тряпицу.

-Живу я тут, - ответил он. Испуг на его лице постепенно исчезал, сменяясь нагловатой ухмылкой.

-Нет, я не про Дассиг. Ты зачем прятался?

-От патрулей.

Лорбаэн чувствовала, что мальчишка врет.

-А почему не в доме?

-Это же не мой дом. Я тут случайно.

-Случайно?

-Ну а тебе-то какое дело, Лорби?

Вместо ответа она продемонстрировала топор. Длух невольно отшатнулся, но быстро опомнился.