Вот так. Очень по-арденски, по-старшему. Умирать тысячами и уводить за собой в пламя погребального костра как можно больше врагов.
-Ты хочешь сказать, что вы собрались просто умереть?
-Кого-то из завоевателей захватим с собой, наверное. Но вряд ли много.
-Глупцы! Стадо овец, идущее вслед за таким же упрямым бараном - на бойню!
-У нас все равно ничего не осталось, Или. Мы все стары, и так или иначе скоро умрем.
-А дети? Прорицатель Аэлантор ведет в бой и подростков!
-Дети, может, и выживут. Ступай домой, сестренка. Завоеватели будут здесь еще до заката.
Какое вам дело до крови, которую я вытираю с виска?
Какое вам дело до крика, предсмертного воя?
Ведь эта дорога для нас стала слишком узка.
Идите вперед. Мы прикроем вам спину собою.
***
Хараэн, соседка валедирова семейства, была само хладнокровие. Безмятежность на ее лице удивила бы Илири, не знай она, что Хараэн по самой своей природе не способна задумываться и тревожиться о чем-то большим, чем сбежавшее молоко или описавшийся младенец. Подросшие дети ее волновали мало - они могли позаботиться о себе сами. Старший из сыновей Хараэн, как и муж Илири, ушел в Сиккарту, двое других еще неделю назад отправились к Керрийскому фиорду с прорицателем Аэлантором. Но и тени тревоги с тех пор не промелькнуло на слегка полноватом лице Хараэн. По двору ее дома носились несколько ребятишек разного возраста. Сколько из них были детьми соседки, Илири сказать затруднялась. Среди прочих белобрысых созданий, радостно и шумно игравших вопреки охватившей взрослых тревоге, она заметила и своих детей.
Пусть играют. Минариа, конечно, ее осудит. Минариа хочет, чтобы дети сидели по углам с серьезным видом и страдали, как страдают взрослые. Понять, что страдают на самом деле все, кроме нее, злюка не способна. Не укладывается в ее голове, что страдать можно и в молчании, в нарочитой суете, в чтении книги, в пении. Люди разные, и эмоции свои выражают кто как умеет. Если бы все ардены были такими, как Минариа, Илири давно прокляла бы тот день, когда родилась Старшей.
-Молоко привезли, - сообщила Хараэн будничным тоном. - Я оставила для вас бидон.
Молоко привозили с севера. В предгорьях, где закрепились в небольших крепостях уцелевшие нодерские ардены, жизнь пока что текла своим чередом. Если у озера Орри ополченцы потерпят неудачу, линия обороны сместится к границе гор Сейтерга. Если и там ардены не выстоят - уйдут в сами горы. Будут жить в пещерах - как две тысячи лет назад, на заре своей истории. Будут грызть камень. Будут умирать от голода и болезней. Но не сдадутся.
-Спасибо, Хара.
С тех пор, как Илири пришла с детьми в поселение у озера Орри, она уже не раз жалела, что не настояла на своем и не осталась. Деревня, где она жила до этого, была слишком удалена от путей завоевателей, чтобы ей могло что-либо угрожать. В эггорской чаще можно блуждать долго, если не знаешь дороги. Но соседи собрались все, как один, и пошли на зов прорицателя Аэлантора. Пошла и она - больше для того, чтобы не оставаться в опустевшей деревне, нежели и вправду считая, что на берегах большого озера, среди тысяч и тысяч сородичей, она и ее дети будут в безопасности.
Валедир был уверен, что завоеватели успеют до вечера разделаться с ополчением и войти в поселения изгнанников на северном берегу озера. Почему же они тогда не бегут, собрав пожитки, в лес? Почему стоят у изящной каменной ограды двора и разговаривают о молоке?
Неужели не знают?
Нет, Хараэн все знала.
-Прорицатель Аэлантор сказал всем оставаться на месте. Ты что, Илири, не ходила слушать его слова?
Нет, она тогда зачиталась и не пошла никуда. Прорицатель говорил на берегу, под соснами на песчаном обрыве, а она затерялась между строк, как то часто с ней бывало. Строки в книгах казались ей важнее, чем слова человека в черном балахоне. Минариа же не утрудила себя рассказать дочери, что за речь произнес изгнанникам Аэлантор. Зато не преминула выругать по возвращении - при невестке, при детях, при кузнеце Харте, заглянувшем навестить Илири. С Хартом они раньше жили в одной деревне и часто спорили вечерами о поэзии.
-А кассорийцы?
-Я так поняла, что мы должны впустить их в наши дома...
Глупость какая-то. Завоеватели войдут в дома сами, если пожелают. Если не пожелают - сожгут или разрушат.
Илири никогда не видела кассорийцев. Книги говорили о них, как о диких и свирепых варварах, необузданных в своей жестокости. Другие книги говорили о музеях и театрах в Гиривонте, столице Кассории. Была даже книга, которую написал один из последних уэсгурских арденов. Автору довелось пожить под властью кассорийцев после падения Ровендии, и прожил он так лет двести. На его глазах на опустошенных южных землях немногочисленные ардены, смешавшись с кассорийцами, превращались в эсгуриев - Младший народ, который нынче населял южные княжества былой империи Старших. И ничего страшного в строках, посвященных завоевателям, Илири не нашла. Да, варвары. Да, диковатые, чужие. Но не более жестокие, чем миакринги, которым ардены покорились в Риммарави.
Сейчас, конечно, война. И ждать, что кассорийцы окажутся белыми и пушистыми, сложно.
-Просто впустить в дома?
-Нет. Когда враги уснут, надо взять ножи и перерезать их всех, - Хараэн посмотрела на нее удивленно. - Не может быть, Илири, чтобы ты ничего не знала.
Илири не могла поверить словам соседки. Ничего более дикого она в жизни не слышала. Что, вот так взять и убить спящих? Да какие бы они ни были враги, это же просто...
Это же просто. Всяко проще, чем убить их в бою.
Ардены не собирались драться честно. Ардены собирались выжить. Осуждать их за это сложно. Илири и сама не прочь выжить. Будет ли она после такого спать по ночам без кошмаров - вопрос другой.
-Детей бы в лес отправить, Хара...
-Я его сразу и спросила, как услышала. Прорицателя то есть.
-А он что?
-Он сказал, что нельзя. Если не будет детей, кассорийцы в жизни не поверят, что тут безопасно.
Солнце словно замерло над горами на юге. До летней жары еще было далеко, но днем порой припекало. Здесь, вдали от берега океана, не было освежающего соленого бриза, и Илири успела три раза вытереть пот со лба, прежде чем дошла до окраины.
Городок был очень мал. Ардены княжества Эридар в свое время вцепились в замок Асиранд и острова Филласта, не желая отдавать кассорийцам последние клочки своей земли. Там и полегли почти все. Потомки тех, кто уцелел, жили здесь. В соседних поселениях ардены вели происхождение от ровендийцев из Уэсгура, Лагеттии, Диббинга и других княжеств. Каждое местечко норовило копировать архитектуру тех мест, откуда вышли предки нынешних обитателей. Каждое притворялось, что хранит прошлое. Каждое ошибалось. Молодежь уходила служить завоевателям, а отслужив, возвращаться в каменные музеи не желала. Эггорские ардены испокон веку жили просто и строили свои дома из дерева. Таким был Окбери, там оседали те, кто искал мирной жизни. Самые неугомонные уходили в Нодер и на острова Осенни, где всегда хватало возможностей вообразить, что ардены еще способны с оружием в руках противостоять врагу.
Сразу за окраиной вступал в свои права лес. Сосновые боры Эггора были старыми, деревья уходили своими прямыми стволами в небеса. Там, на недосягаемой высоте, колыхались под проносившемся над лесной страной ветром могучие сосновые лапы. А внизу было тихо, будто время в этой вечности замерло столетья назад. Только редкая рябь на глади озера напоминала о том, что все это - сон, а не смерть.
Ополченцев давно и след простыл, и ничто не шевелилось на дороге, взбиравшейся по пологому склону наверх и исчезавшей среди красноватых стволов. Илири подошла к обрыву, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на дальнем берегу. Но отсюда были видны разве что темные крыши нескольких домов какой-то деревни, далеко на западе. Может, ее уже захватили кассорийцы, а может, мимо прошли.
Она вдруг поняла, что не одна. То ли ветка сзади хрустнула, то ли пророческий дар в ней очнулся, позволяя увидеть невидимое. Илири оглянулась и увидела девушку-певицу.
