Вот к таким интересным наблюдениям приводит чтение забытых советских произведений. Более тщательное прикосновение к этому художественному наследию позволяет нащупать новый, неожиданный ракурс отечественного прошлого.
Глава 8. Несостоявшаяся смена старой гвардии
В ходе подготовки книги внимание автора привлекла комсомольская тема – второстепенный, казалось бы, в данном случае сюжет. Да и вообще, исследовате ли нечасто обращались к этой массовой молодежной организации, находившейся, по их мнению, на периферии политической жизни СССР. Комсомол с самого начала задумывался как помощник партии, поэтому протекавшие в нем процессы определялись раскладами в партийно-советских верхах и самостоятельного значения не имели. Круг советских ученых, занимавшихся этой проблематикой, всегда был узким, а после крушения СССР интерес к ней практически угас. Те работы о комсомоле, с которыми удалось познакомиться, как правило, касались борьбы против различных оппозиций генеральной линии и вклада молодого поколения в обновление всех сфер жизни. Тем не менее, обращение к этим источникам представляется весьма перспективным и дает возможность еще раз проверить идеи данной книги на более широком материале.
Как известно, I съезд Российского коммунистического союза молодежи (РКСМ) прошел с 29 октября по 4 ноября 1918 года. Это было сравнительно немногочисленное мероприятие – около 200 делегатов, большинство из которых были из Москвы, Петрограда и Центрально-промышленного района, причем почти 80 % присутствующих составляли рабочие и крестьяне[959]. Однако тон задавали конечно не они, а группа инородческой молодежи преимущественно еврейской национальности. Эти молодые люди, блиставшие образованностью на фоне рабоче-крестьянских комсомольцев, определяли ход дискуссий, готовили съездовскую документацию, вносили итоговые резолюции и т. д. Они информировали своих непросвещенных коллег о колыбели европейского юношеского движения – Бельгии, о том, как движение развивалось и каких успехов достигло в Германии[960]. Тех, в свою очередь, волновало безразличие взрослых товарищей в губерниях к возникающим комсомольским организациям; воронежский делегат даже сетовал на недоброжелательность властей[961]. Вологодский представитель сказал, что Совдеп часто тормозит дело: «Дали вам свободу, так и сидите, пока вас не вытащили к свету»[962]. Кстати, ЦК партии, несмотря на неоднократные просьбы, никакого участия в созыве первого комсомольского съезда не принял, и партийные бонзы в его работе не участвовали. С докладом о текущем моменте выступил лишь большевистский функционер второго ряда Е. М. Ярославский; он заверил участников, что очень скоро они соберутся уже не на всероссийский, а на мировой съезд коммунистической молодежи[963].
Все же избранные лидеры созданного российского комсомола заручились поддержкой Н. К. Крупской и добились встречи с В. И. Лениным, намереваясь проинформировать его об итогах прошедшего форума. Однако много обещавшая аудиенция продлилась всего пятнадцать минут (причем после двухчасовой задержки), по истечении которых возникла ситуация, когда «уже не о чем было рассказывать»[964]. Очевидно, военное время требовало концентрации усилий на других направлениях. Кроме того, большевистская элита в ту пору увлеклась экспериментами с профсоюзами: их съезды по составу участников во многом напоминали партийные. Комсомол же не мог похвастаться подобным отношением. И на II съезде РКСМ в мае 1919 года опять не было ни одного партийного лидера; появились лишь Н. К. Крупская, А. М. Коллонтай и В. И. Невский. Настойчивые обращения делегатов к Ленину с просьбой приехать остались без ответа[965].
Ситуация коренным образом изменилась с наступлением мира, когда советское государство отстояло свое существование и на повестку дня выдвинулись вопросы хозяйственного строительства. Этот этап ознаменовался мощным внутренним потрясением всего большевистского организма. «Рабочая оппозиция», выражавшая интересы пролетарских кадров партии, предъявила претензии на руководство экономикой наравне с интеллигенцией (этот кризис подробно рассмотрен нами в третьей главе). На практике это выразилось в попытке руководства ВКП(б) сформировать новую «массовку» – более покладистую, чем строптивые пролетарские кадры дореволюционного призыва. Внутрипартийные события 1920-1922-х годов показали, что на них нельзя положиться, и взоры вождей естественным образом обратились к молодому поколению. Комсомол оказался на пересечении интересов различных группировок в большевистских верхах. Поэтому III съезд РКСМ (октябрь 1920) лидеры партии почтили своим присутствием. А на открытии с программной речью выступил сам Ленин. Сформулированный им лозунг «учиться, учиться и учиться» на десятилетия стал хрестоматийным в советской стране. Сделав множество реверансов в адрес молодого поколения, вождь сказал:
«Первая половина работы во многих отношениях сделана. Старое разрушено, как его и следовало разрушить… расчищена почва, и на этой почве новое поколение должно строить коммунистическое общество»[966].
А для этого надо вооружаться знаниями, выработанными человечеством.
Однако, быстро выяснилось, что значительная часть делегатов не желает идти в «светлое будущее» рядом с комсомольцами из интеллигенции. Съезд буквально захлестнула мощная антиинтеллигентская волна. Во многом это стало реакцией на вступление в организацию большого количества служащих и учащихся (уже на II съезде представители этих категорий молодежи составляли половину всех участников). Рабочие делегаты понимали, что им недостает образования; как сказал один из выступавших: «…если выступит Шацкин, то мне стыдно говорить и позориться»[967]. Однако это не главное:
«Мы видели на Украине, когда большая часть студенчества и гимназистов при приходе Деникина устремлялась массами в ряды его армии. С другой стороны, когда победа на нашей стороне, то эти элементы переходят к нам»[968].
И вот над Союзом нависла угроза захвата подобной публикой всех руководящих органов. Поэтому перед комсомолом следует поставить конкретную задачу: изгнать из его рядов интеллигентов, а разнообразную интеллигентскую молодежь принимать в исключительных случаях. В качестве первого боевого удара было предложено провести всероссийскую перерегистрацию членов организации с обязательной фиксацией нормы рабочих во всех руководящих органах сверху донизу[969]. Эти порывы, вызвавшие горячий отклик аудитории, пытался остудить все тот же Шацкин. Действительно, согласился он, наполнение комитетов учащимися и служащими в последнее время особенно заметно; надо проводить заседания в фабрично-заводских ячейках, вводить в обкомы и в ЦК РКСМ тружеников непосредственно с производства[970]. Но при этом категорически отверг попытки переименовать комсомол в союз рабочей молодежи, а для интеллигентской молодежи создать отдельные секции или вообще какую-то другую организацию[971]. Сподвижник Щацкина В. Дунаевский, также слывший теоретиком молодежного движения, назвал позицию рядовых делегатов неконструктивной:
«Дальше мордобойского настроения против интеллигенции они не идут. Мы давно отказались от разжигания страстей…мы привлекаем рабочих в наш союз не крикливой формой, а глубокой методической организацией нашей работы»[972].