Пискнула, когда темный вдавил в стол так, что выбил воздух из легких.

– Эй, полегче! – забеспокоился Филипп. Отложив кий, он поспешил на выручку. – У нее не железные кости. Отпусти бедняжку, она уже покраснела от удушья.

Геральт мгновенно отступил, и я жадно глотнула воздуха.

– Ты все поняла, верно? – подмигнул навсей и неожиданно поцеловал руку. – Не терплю подобного даже от навсеек, прости.

Он погладил запястье и пригласил сыграть в бильярд просто так. Отказаться не могла, покорно приняла из рук Филиппа кий и, не целясь, ударила по шару. Брюнет пожурил и показал, как надо бить. Разумеется, все прослушала, кожей чувствуя каждое движение Геральта, пусть даже мимолетное. Сердце замирало от одной мысли, что он может запросто вселиться в меня. Моя душа слаба, проиграет бой.

Филипп собрал шары и водрузил их в деревянный треугольник на противоположном краю стола. Невольно мелкими шажками перебралась ближе к брюнету. Тот лукаво прищурился и предложил посмотреть, как разобьет шары. От Филиппа пахло жимолостью и древесной корой. А еще у него были ловкие руки с длинными пальцами. На одном поблескивал перстень с фамильным гербом-печаткой. Заинтересовавшись, вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть.

– Это герб рода Соурен, – пояснил Филипп, чуть подсветив перстень магическим сиянием. – А я главный наследник.

– Отец Филиппа – герцог, – пояснил Геральт. – То есть Филипп – маркиз. Осторожнее, Дария, в бильярд он играет столь же искусно, как девичьими сердцами.

Зачем предупреждать, если для меня заведомо невозможны отношения ни с кем, кроме хозяина дома? Женатого, между прочим! Снова искоса глянула на пальцы Филиппа, обвившие кий, – обручального кольца нет.

– Нравлюсь? – распушил перья навсей. – Подаришь поцелуй, если обыграю Геральта? Поверь, – от улыбки зашлось сердце, – целоваться умею.

Кажется, я покраснела до корней волос. Не стоило так смотреть, вот навсей и принял обычный интерес за любопытство определенного свойства.

Филипп коснулся меня и, дразня, прошелся пальцами от нижней фаланги указательного пальца до запястья. Трижды отдергивала руку, и он трижды ее ловил.

– Так что ты думаешь обо всем этом, Дария? – прервал странную игру Геральт.

Думала, рассердится – нет, хранил поразительное спокойствие, даже собирался гонять шары.

– Ну, – задумалась, лихорадочно припоминая, что именно мне рассказали, – все смерти связаны. Эти люди мешали убийце подобраться к королеве.

– Либо наша королева – отличная притворщица, – то ли шутя, то ли всерьез предполагал Геральт. – Хотя травят ее, пожалуй, тем же, чем пытались убить меня. И, кажется, я знаю почему.

– Письма? – нахмурился Филипп. Оставалось только гадать, какие именно письма, но, несомненно, важные, раз брюнет пораженно, чуть ли не с ужасом добавил: – Неужели она отдала их тебе?!

Навсей кисло улыбнулся, извлек из кармана халата монетку и подбросил. Как завороженная, смотрела за полетом блестящего кругляшка. Тот упал на зеленое сукно мужским профилем вверх.

– Я разбиваю, – довольно ткнул пальцем в монету Геральт и размял кисть.

Филипп продолжал почесывать подбородок. Кажется, он не одобрял беззаботности друга и, не выдержав, высказался.

– Геральт, какая к… – Он кашлянул и покосился на меня. – В общем, к собачьему хвосту партия, когда тут такое! Сначала объявляется Талия, потом тебя травят. Если бы не маленькая ланга с пухлыми губками, тебя бы уже торжественно сожгли, а пепел развеяли. Какой после этого бильярд?!

– Самый обыкновенный. – Геральт изогнулся, гибко, будто дикий зверь, и разбил шары. Они разлетелись в разные стороны, а два, подергавшись, упали в лузы. – Талия – приманка, не более. Ищи рыбку покрупнее. Не беспокойся, – новый удар и новый шар попал в цель, – письма в надежном тайнике. Мою печать не взломать, я маг первого порядка.

– То есть ты позволишь той твари просто так уехать? – взорвался Филипп. – Она же твоего отца обворовала!

– Это не доказано, хотя не спорю, я никогда не доверял Талии. Арх, промазал!

Геральт в досаде ударил кием по столу и наградил непокорившийся шар испепеляющим взглядом. Затем навсей уступил место Филиппу, устроившись рядом со мной посредине длинного бортика.

– Талия – воспитанница отца, – пояснил Геральт, следя за действиями друга. Тот тоже двигался легко и плавно, будто перетекая из одного положения тела в другое. – Наша семья рассталась с ней при весьма неприятных обстоятельствах. Слушай и запоминай, Дария, ты теперь часть семьи.

Пришло мое время удивляться. Простите, я кто? Разве наложницы не рабыни?

– Мы связаны, я же говорил, – напомнил Геральт и нехорошо, злодейски рассмеялся. – И привязку ты не разорвешь никогда.

Вместе со стуком очередного забитого шара послышался стук в дверь.

Навсей обернулся и махнул рукой, снимая невидимые запоры. В комнату вошел ливрейный слуга и с поклоном доложил:

– К вам госпожа Талия Свейн. Прикажете принять?

Губы Геральта превратились в тоненькую линию и побелели, будто у покойника. Пальцы впились в бортик стола, грозя раскрошить дерево. Я невольно порадовалась, что навсей отложил кий на чайный столик, а то бы непременно сломал, жалко.

Филипп тоже забыл об игре и буравил взглядом друга. Судя по выражению лица, его крайне интересовало, какое решение примет навсей.

– Так впустить? – напомнил о себе слуга.

– Пошел вон! – рявкнул Геральт и вскинул руку.

Стаканы задрожали, волосы разметало ветром, а лакея буквально выдуло в коридор. Бедняга, кажется, пробил спиной дверь. Надеюсь, остался жив.

Страшно, действительно страшно. Вот она, темная магия в действии! До этого я не видела навсея в ярости и теперь наслаждалась сомнительным зрелищем. Под кожей Геральта ходили желваки, глаза горели, придавая сходство с крылатым змеем: у того такие же зеленые, с узким зрачком. На-ре тоже оживилось, темным облачком окутало хозяина. Назревала буря, и мне хотелось оказаться как можно дальше от эпицентра. Только куда уйти? В надежде обвела взглядом комнату и не нашла ничего лучше, чем спрятаться за спиной Филиппа. Тот одарил понимающей лукавой улыбкой и обнял. Раньше бы такой жест возмутил, но теперь я боялась лишний раз вздохнуть: вдруг Филипп озвереет?

Геральт, наконец, разжал пальцы и задумчиво оглядел перстень. Я заметила, как странно, неестественно вздымается грудь навсея. Неужели навредил себе магией? Будто в подтверждение догадки кольнуло в боку. Решила – показалось, но боль повторилась. Неужели между нами отныне близнецовая связь? Поэтому и своя…

Навсей тяжело облокотился о стол и сделал пару глубоких вздохов. Филипп легонько подтолкнул к другу, и я несмело сделала шаг. Перед глазами все еще стояло перекошенное яростью лицо.

Неужели Талия действительно отравила Геральта? Тогда почему она до сих пор на свободе? У нас за такое казнят.

– Дария, – голос Геральта звучал глухо, будто из колодца, – подойди.

Я сделала еще один робкий шажок, потом еще и еще и, наконец, понурившись, замерла перед навсеем. Тот протянул руку и коснулся пальцами щеки. От них по коже разошелся холодок, будто сотни иголочек кололи. Затем последовали поцелуй и знакомый процесс отъема силы. Только на этот раз он закончился раньше, чем Геральт оторвался от губ. Бесстыжий язык проник в рот и прошелся по зубам. Я попыталась выдворить незваного гостя, но тот сплелся с моим языком, будто нарочно дразня.

– Там Талия, – торопя, напомнил Филипп.

– Помню! – недовольно буркнул навсей, с неохотой оборвав поцелуй. – Видишь, девочку учу. Она же совсем наивная в свои шестнадцать. Чему только ланги дочерей учат?! С мальчиками-то целовалась?

Вопрос предназначался мне, и я ответила, в красках расписав, что только беспутные девицы позволяют себе подобное, а поцелуи навсея и вовсе гордятся для борделя. Геральт расхохотался и пообещал изменить мое мнение.

Посовещавшись, мужчины решили принять Талию.