— Да! — Абивард вопил не тише остальных. Проучить Видессию за наглость эта тема была одной из главных для его отца. Если Шарбараз поведет их в этом направлении, он с готовностью последует за ним.

Судя по раздававшимся вокруг крикам, большинство дихганов разделяли его чувства. Хаморы были ближе, но для каждого макуранца врагом номер один была Видессия. Союзы кочевых племен то возникали, то рассыпались, как зернышки граната, если наступить на плод ногой. Иногда они были опасны, иногда безвредны. Видессия оставалась всегда.

Шарбараз нырнул в толпу. Люди устремлялись к нему — похлопать по спине, пожать руку, поклясться в вечной верности и похвастаться, в какой фарш они превратят тех людей Смердиса, которые будут упорствовать в своем заблуждении и посмеют выступить против них.

Оказавшись в этом потоке, Абивард и Фрада стали пробиваться к законному Царю Царей вместе с остальными. Работая слаженно, они сумели подобраться совсем близко.

— Знаешь, мы поступаем глупо, — сказал Фрада, после того как они обменялись тычками с дихганом, жившим в ста фарсангах на запад от Век-Руда. — Царь Царей уже давно здесь и уезжать не собирается.

— Да, но что потом? — спросил Абивард. — Когда мы победим, он отправится в Машиз и выезжать оттуда будет разве что на войну, а мы, скорее всего, вернемся сюда.

— Не обязательно — ведь он женат на нашей сестре, — сказал Фрада. Поэтому он будет к нам прислушиваться. Мы сможем найти себе место и в столице.

Абивард хмыкнул в сомнении:

— Что же тогда станет с наделом? Благосклонность царя — любого царя, даже самого хорошего — приходит и уходит, как луна. Земля же остается вовеки. А это наша земля.

Фрада громко рассмеялся:

— Я слушаю тебя, и мне кажется, будто наш отец еще с нами и говорит, эти мудрые слова.

— Ха! — Похвала обрадовала Абиварда и в то же время опечалила, потому что он не мог ей полностью соответствовать. Не успев продолжить, он зашипел от боли — какой-то дихган с бородой, разделенной на три косички, с силой наступил ему на ногу и оттолкнул. Фрада ударил дихгана локтем в живот, отчего тот сложился веером. Братья обменялись ухмылками.

Теперь между ними и Шарбаразом стояло всего несколько человек. Ближе к Царю Царей подойти было почти невозможно: те, кто уже поговорил с ним, старались отойти, а те, кто еще только хотел получить доступ к его уху, отталкивали их. Между Абивардом и Фрадой протиснулись двое дихганов, заодно чуть не сбив с ног того типа, который наступил Абиварду на ногу. Это позволило им еще на два шага приблизиться к монарху.

На Шарбараза напирали со всех сторон. Даже если удавалось оказаться прямо перед ним, это еще не значило, что можно говорить с ним, потому что дихганы кричали ему и сзади и с боков. Он вертел головой и крутился, словно при игре в мяч, стараясь, чтобы партнер битой не заехал по нему вместо мяча.

Когда Абиварду удалось наконец попасть в поле зрения Шарбараза, тот широко раскинул руки, словно охватывая все пространство двора.

— Они мои! — воскликнул он. — Мы выметем Смердиса, хмыря хмырей… — он охотно перенял издевательский титул, присвоенный его сопернику Залем, — …как служанка выметает пыль из кладовки. А покончив с ним, займемся Видессией…

— Вниз, величайший! — хором крикнули Абивард и Фрада. Шарбараз, хоть и не участвовал в битвах, обладал реакцией воина. Не зевая и не задавая вопросов, он бросился на землю. И это спасло ему жизнь. Кинжал, который держал человек, стоявший сзади, прорезал его кафтан и оставил кровавую полосу на плече, но не проник между ребер и не достал до сердца.

— Господь да проклянет тебя и твой дом до самой Бездны! — крикнул дихган, отводя руку для повторного удара. Стоящий рядом с ним с выражением ужаса на лице перехватил его руку, прежде чем он успел вновь выбросить ее вперед.

Абивард с Фрадой прыгнули на покушавшегося и повалили его на землю.

Он сопротивлялся как одержимый даже после того, как у него из рук выбили кинжал, и сдался только под тяжестью навалившихся на него тел — у него не осталось воздуха в легких. Поскольку те же тела навалились и на Абиварда, тот тоже чуть не задохнулся.

— Поднимите его, — сказал Шарбараз, когда злодей был усмирен.

Один за другим дихганы, навалившиеся на убийцу, стали подниматься. Абивард и Фрада крепко схватили нападавшего и рывком подняли на ноги. Когда он попытался высвободиться, кто-то ударил его под дых. Он согнулся пополам и снова начал задыхаться.

Шарбараз прижал правую руку к левому плечу. Кровь запачкала его одежду и тоненькой струйкой текла между пальцев. Но рана была в верхней части плеча; Шарбараз мог шевелить левой рукой — от боли она сжалась в кулак. Абивард надеялся, что рана несерьезна.

Законный Царь Царей пристально смотрел на покушавшегося.

— Что я сделал тебе, Припат, что заслуживало бы кинжала в спину? — минуту назад почти чудом избежав смерти, он все же вспомнил имя нападавшего.

Лицо Припата исказилось.

— Почему я должен был убить тебя? — Он судорожно глотал воздух. — Из-за твоего проклятого отца мой собственный отец и мои старшие братья стали поживой для волков и воронов, а их оружие и доспехи достались степнякам. Каждый, кто сейчас находится здесь, — твой кровник, только у них не хватает ума это понять.

Шарбараз покачал головой и поморщился; это движение причинило ему боль.

— Ты ошибаешься, — сказал он, словно выступая в суде, а не обращаясь к человеку, только что пытавшемуся убить его. — Мой отец поступил так, как считал лучшим для Макурана. Совершенных людей не бывает: Господь наделил совершенством только себя самого. Поход закончился поражением не по злому умыслу, и не Царь Царей убил твоих родичей. Я скорблю об их гибели; я скорблю по всем павшим макуранцам. Но это не повод для кровной мести моему дому.

— Лги, сколько влезет. Все равно мои родичи мертвы, — сказал Припат.

— И ты к ним присоединишься! — выкрикнул кто-то.

Дихганы рычали, как обозленные псы. Абивард решил, что причиной тому в немалой степени был страх. Они явились в крепость Век-Руд, чтобы вместе с Шарбаразом выступить против Смердиса. Если бы Припат убил Шарбараза, восстание против Машиза погибло бы вместе с ним; ни у кого из северян не хватило бы силы духа стать Царем Царей. Но когда до Смердиса дошли бы сведения, что они собирались здесь, он в любом случае начал бы мстить им. Не удивительно, что они были готовы разорвать Припата в клочья.

Шарбараз спросил Припата:

— Есть ли у тебя какие-либо доводы против того, чтобы я приказал немедленно отрубить тебе голову? — Это само по себе уже было проявлением милосердия. Всякий, кто покушался на Царя Царей, заслуживал смерти — настолько медленной и мучительной, насколько хватило бы изобретательности палачей. Но здесь, как и во всем, Шарбараз был прямодушен и не настроен без толку терять время.

Припат попытался плюнуть в него, потом опустился на колени и склонил голову:

— Я умираю с гордостью, ибо стремился восстановить честь моего рода.

— Ударить человека кинжалом в спину — не такой поступок, которым следует гордиться. — Кровь по-прежнему текла между пальцев Шарбараза. Он возвысил голос, обращаясь к собравшимся во дворе крепости:

— У кого есть тяжелый меч?

Такой меч был у Абиварда, но он медлил, не рвался предлагать свои услуги.

Убить человека в бою — это одно, а хладнокровно казнить его, даже если он сам страстно жаждет смерти, — совсем другое. Пока Абивард собирался с духом, его опередил Заль:

— У меня, величайший, и я пользуюсь им и для отправления правосудия тоже.

— Тогда бей! — приказал Шарбараз. То же самое одновременно произнес и Припат. Похоже, это несколько озадачило законного Царя Царей, но он отнял правую руку от раны и подозвал к себе Заля. Припат не шевелясь ждал, когда Заль приблизится, вынет из ножен меч, взмахнет им, держа рукоятку обеими руками, и опустит его. Удар вышел чистый — голова Припата соскочила с плеч. Тело его содрогнулось. Несколько секунд кровь фонтаном била на булыжник, пока сердце не поняло, что его обладатель мертв.