5.

   Когда Митрича взяли за самогон в последний раз, ему уже грозил другой срок, как бизнесмену, подрывающему устои государства. Карамболь, имея обширные связи, помог Митричу с адвокатом, и его спасли "от решетки", "повесив" документы о владении авто-лабораторией на другого человека и, как впоследствии выяснилось, покойника. Митрич оказался под подпиской о невыезде и просто не знал, что делать, и Карамболь пригласил его в Зону.

   Вот тут-то сбылась мечта старого химика-дегустатора, вот где по достоинству смогли оценить его выдающиеся рецепты.

   Митрич всегда держал в своих, как он говорил, джинах, нужный градус, исключая возможность появления в питье свободных радикалов спирта. Этот важнейший процесс описал еще Менделеев, но некоторые ухари алкоголя считали это ограничение откровенной ерундой.

   Если концентрация настоя трав в приготовленном напитке была достаточно высока, то градус крепления мог доходить до сорока восьми. Конечно, это требовало значительно больше хлопот и потраченного на процесс времени, но Митрич в этом вопросе всегда держал марку, отчего только ширились ряды настоящих ценителей его знаний, опыта и золотых рук. Были у Митрича в запасе рецепты, как он называл и "женские", когда питье имело консистенцию, как у жидкой карамели, и вливалось в организм тонкой и тягучей струйкой, но вместе с тем, имело градус, достаточный для упадка рогов на стол. В общем, оказался Митрич на благодатной почве собственного полигона. Удивительно, что свои творения он мог слегка пригубить или вообще только понюхать, чтобы дать точный диагноз дальнейшему процессу. Он сам употреблял крайне редко, но зорко следил за этим процессом других людей, особенно находящихся на начальной стадии пития. А вот когда они с удовольствием и блаженным покрякиванием кивали головой, вот тут-то Митрич и получал настоящий балдеж.

   Его смело можно было назвать художником-авангардистом питейного дела, но таких званий нигде не присваивали.

   Здесь в Зоне, правда, была несколько иная растительность, чем в его родной пуще, но Митрич и её научился пускать в дело, да и тархун рос здесь, так же, как и дома. Сложнее всего для Митрича обстояло дело с выбором воды под приготовление браги, т.к. в Зоне было только пару мест, соответствующих его высоким требованиям. Удачным пополнением питьевой воды оказалось использование чистейшего ключа, случайно найденного на территории Братвы после очередного очень мощного выброса.

   Карамболь же, со своей стороны, никогда не торопил Митрича со сроками изготовления определенных рецептов джина, а только интересовался, когда конкретная партия будет готова, прекрасно понимая, что спешкой можно только испортить конечный результат.

   Примечательна была и реакция местных обитателей Зоны на слив отработки процесса брожения в непригодные для забора питьевой воды водоемы. Местные звери, лишь однократно попробовав данный продукт, в следующий раз, только при проявлении первейших признаков характерного запаха, устремлялись туда толпами, как во время выброса, только бежали на зов живительной влаги, а не от нее. Даже вороны старались побольше отхлебнуть, но зверьё их отгоняло - эти безмозглые птицы залазили в питье с ногами и только баламутили прекрасный коктейль. На всех потребляемая смесь действовала некоторое время как успокаивающее и расслабляющее, кроме Тушканчиков. Те после возлияний носились с возросшей энергией и скоростью, но напрочь теряли агрессивность. Тушканчики пытались включить в свой игривый процесс и другое, мирно отдыхающее после такого водопоя "население" Зоны, но те только незлобиво, как от надоедливых мух, отмахивались от них, даже не пытаясь прихлопнуть.

   6.

   До базы Карамболя был день пути, и Торсион решил по дороге остановиться у Сталкеров. В нормальной компании и заночевать можно, а со свежими силами подрулить к Карамболю, тем более что разговор будет, скорее всего, длинный, поэтапный, с хорошей выпивкой, и надо к нему физически и морально быть готовым. Вместе с тем, эта небольшая задержка требовалась и для наступления нового лунного месяца. Торсион знал еще и то, что Карамболь хорошо знаком с оккультизмом, значит, никогда не будет прилично выпивать на падающей луне, а сейчас как раз было такое время. Да и что за откровенный разговор среди мужчин без достаточной дозы алкоголя? Так можно только недомолвками и намеками отделаться, а потом поди все расшифруй. Нет, здесь необходимо торопиться медленно; с одной стороны, дело не терпело отлагательства, а с другой ... как говорится, в спешке дети горбатые рождаются. Торсион эту доктрину хорошо усвоил, но все же из-за непреднамеренной задержки немного нервничал.

   В лагере Сталкеров Торсион надеялся на встречу с хромым Кальяном, который своими песнями под гитару умел что называется "за душу взять".

   Своеобразным был этот Сталкер Кальян, припер с собой одноименное сооружение прямо в Зону, а до того он числился "куском" в мотострелковой части, находящейся в средней Азии. При развале страны его комиссовали. Хромым же он стал несколько ранее, когда, обкурившись в своей каптерке, залез отдохнуть на третий этаж стеллажа, где хранилась устаревшая амуниция еще с 50-х годов, и там заснул, а когда проснулся, свесил ноги вниз, как с кровати и шагнул...

   Армейские коновалы особо не церемонились - он ведь не генеральского звания был, и успокоили тем, что, мол, радуйся тому, что не башкой вниз.

   Короче, срослась кость у него неправильно и осталась хромота.

   Ну, а какая у Сталкера жизнь - не стоит объяснять, тут даже самое небьющееся, а не только кальян, можно прикончить. Только один вечер всей толпой парни посмоктали это чудо, благо с собой Кальян прихватил, как он считал, на пару месяцев кальянного курительного состава. Он готовился из коры фруктовых деревьев или их сушеных молодых побегов, порезанных и приготовленных определенным способом. Именно такое, не табачное курение, хотя и считается одним из самых экзотических, являлось более всего подходящим для жителей средней полосы из-за избытка дармового материала. А уголь, необходимый для кальяна, тоже возле костра всегда имелся, так что в мечтах у бывшего прапорщика предвиделся спокойный, насыщенный уединенным удовольствием отдых после походов по Зоне.

   Вся эта идиллия разрушилась вместе с самим кальяном на следующее утро, когда по тревоге часового Сталкера, все бросились отбивать атаку большого количества Слепых псов и Плотей. Эти твари начали потасовку между собой с характерным звуковым оформлением. Закимаривший постовой не разобрался, что у зверья свои разборки и им до людей никакого дела нет. Он, не долго думая, начал стрельбу на издаваемый шум в предрассветную темноту. Сталкеры спросонья вскочили и ломанулись прямо на выстрелы, ну и завалили-растоптали по дороге кальян, и даже пробежались по его спящему хозяину. Тот пока был непривычен мгновенно вскакивать даже с импровизированного за каждым углом горшка. Он думал, что его разбудят как в армии: "Вставайте, товарищ старшина, осталось 10 минут до подъема батальона". После этого случая Кальян стал мастерить своего дыхательного друга из подручного материала, а самыми подручными оказались банки из-под тушенки. Мастерил он свой новый кальян недели две, но все же закончил. Правда, с тех пор он своего нового друга стал подвешивать на проволоке под потолком.

   Кальян в ту же ночевку аналогичным образом потерял и свою гитару - она в момент тревоги была зацеплена чьим-то сапогом и под определенный набор слов полетела недалеко, но угодила прямо в костер. Кальян после этого утра готов был плакать еще и от того, что, пока он оделся и доковылял до места предполагаемой бойни, все было закончено, и лучших по вкусу индивидов, из тех, что вызвал эту суматоху, уже частично освежевали. Так и не удалось ему в этот раз отомстить за свои великие потери. С тех пор играл Кальян на чужих гитарах, хотя и недолго. Один Сталкер, считавший себя мастером игры и пения, подарил ему свою, только единожды услышав песни в исполнении Кальяна.