Нье Хо-Т'инг сердито посмотрел на Лю Хань.
— Ты самая невыносимая женщина в мире, — мрачно заявил он.
Лю Хань сидела за столом грязной меблированной комнаты в Пекине и улыбалась. Она пила чай, отщипывая маленькие кусочки от кекса, и молчала. Несколько недель назад она сообщила Нье Хо-Т'ингу, что у нее появилась отличная идея, но какая, отвечать отказывалась. Она хотела получить больше власти, чем он был готов ей дать. В действительности Лю Хань намеревалась стать одним из руководителей пекинского коммунистического подполья. Нье не собирался ей уступать.
Сидевший рядом с ним Хсиа громко расхохотался.
— Ты с ней так разговариваешь, будто влюбился по уши, — сказал он.
Нье одарил хмурым взглядом и его. Хсиа все на свете переводит на одну тему — его интересует только то, что находится ниже пояса, а не экономика или политика. Впрочем, он умел добиваться желаемого результата.
— Если она не расколется, мы можем ее ликвидировать. Все равно у нее никого нет.
Нье посмотрел на Лю Хань, стараясь понять, подействовала ли на нее угроза, и решил, что нисколько не подействовала, — он был специалистом в данном вопросе.
— Если вы меня убьете, — сказала она, — вам не удастся узнать, что я придумала.
— А нам совсем не обязательно тебя убивать, — совершенно спокойно заявил Хсиа. — Есть другие способы развязать тебе язык.
— Делайте со мной, что хотите, — ответила Лю Хань. — Только кто же станет доверять вам свои мысли, узнав, что вы меня пытали?
Нье поморщился. Мао писал, что партизаны должны превратиться в незаметных рыб, прячущихся в огромной стае себе подобных. Если их будут бояться, они мало того что окажутся в одиночестве, но и отдадут себя в руки маленьких чешуйчатых дьяволов. Тяжело вздохнув, он пошел на первую уступку.
— Я дам тебе то, что ты просишь, но только в том случае, если твоя идея покажется мне интересной.
— Тогда ты скажешь мне, что она плохая, отодвинешь меня в сторону, а сам ее используешь, — возразила Лю Хань.
— Я в любом случае могу это сделать: пообещать тебе все что угодно, а потом нарушить свое слово, — напомнил ей Нье Хо-Т'инг. — Если ты хочешь, чтобы твоя идея была претворена в жизнь, тебе все равно придется мне ее открыть. А если хочешь получить награду за свою сообразительность, тебе придется поверить в те обещания, что я тебе дам.
Лю Хань задумалась, когда он замолчал.
— Всякий раз, когда мне давали обещания — люди или чешуйчатые дьяволы, — они оказывались лживыми. Почему с тобой должно быть иначе?
— Потому что мы вместе сражаемся против общего врага, мы — товарищи по борьбе, — ответил Нье. — Если ты придумала способ причинить вред чешуйчатым дьяволам, ты свою награду получишь. Народно-освободительная армия не эксплуатирует женщин, которые сражаются бок о бок с мужчинами — со своими сыновьями, мужьями, отцами и братьями.
Нье пнул под столом Хсиа — он был уверен, что сформулировал разумную доктрину и его товарищу следует жить в соответствии с ней.
Хсиа, как ни странно, промолчал.
Лю Хань наконец решилась раскрыть свою тайну.
— Жаль, что я сама не могу провернуть это дело, — пробормотала она.
— Тогда мне не пришлось бы верить очередному вранью. Но если я хочу причинить чешуйчатым дьяволам серьезный вред, мне нужна помощь. Слушайте…
Она говорила довольно долго, и чем дольше Нье Хо-Т'инг слушал, что придумала Лю Хань, тем больше проникался к ней уважением.
— Представление зверей! — насмешливо воскликнул Хсиа Шу-Тао, но Нье снова пнул его ногой под столом, чтобы не мешал.
Когда Лю Хань закончила, он склонил перед ней голову и сказал:
— Я думаю, ты заслуживаешь того, что хотела получить. Если у нас получится все, как ты задумала, мы сможем пробраться в самую гущу чешуйчатых дьяволов, чтобы шпионить за ними и, конечно, убивать.
— Вот что мне нужно, — сказала Лю Хань. — Я хочу, чтобы чешуйчатые дьяволы поняли, что все это придумала я. Они узнают мое имя. Оно у них записано, а машины, которые за них думают, обязательно его обнаружат. Они отняли у меня дочь. Может быть, удастся заставить их вернуть ее мне.
— Если они отдадут тебе ребенка, — проговорил Нье Хо-Т'инг, наградив ее суровым взглядом, — ты отойдешь от борьбы с чешуйчатыми агрессорами?
Если она скажет «да», он вышвырнет ее из комнаты и из дома и, пожалуй, отдаст приказ ликвидировать ее. Диалектика классовой борьбы важнее личных интересов.
Но Лю Хань покачала головой.
— Ничто не помешает мне воевать с маленькими чешуйчатыми дьяволами. Они причинили мне слишком много зла. Коммунисты сражаются с ними яростнее, чем кто бы то ни было, если не считать японцев, а их я ненавижу не меньше. Я останусь с вами в любом случае — получу я своего ребенка назад или нет. Но я хочу отнять дочь у чешуйчатых дьяволов.
— Хорошо, — успокаиваясь, сказал Нье Хо-Т'инг.
Боль, которую причиняли людям эксплуататоры и агрессоры, часто приводила пострадавших от рук империалистов в ряды Освободительной армии. Когда они знакомились с доктриной коммунистической партии, они до конца жизни оставались верными членами организации и с радостью помогали другим выбраться из-под ига угнетателей.
— Чтобы доставлять оружие и взрывчатку, лучше всего воспользоваться людьми, которые устраивают представления с навозными жуками, — сказала Лю Хань. — Я обратила внимание на то, что маленькие чешуйчатые дьяволы просто шалеют от дурацких насекомых. Они станут обыскивать ящики, в которых их перевозят, совсем не так старательно, как что-нибудь другое.
— Отличная мысль, — похвалил ее Нье.
— Просто замечательная мысль, — поддержал его Хсиа Шу-Тао.
Он посмотрел на Лю Хань совершенно новыми глазами, так, словно до сих пор ее не замечал. Может, так и было. И уж конечно, до нынешней минуты он не принимал ее всерьез.
— Однако она имеет один минус, — продолжал Нье Хо-Т'инг. — Если чешуйчатые дьяволы обыскивают фургоны вручную, тогда нам удастся обвести их вокруг пальца, но если они используют машины, которые все видят, нас сразу выведут на чистую воду.
— Это относится ко всем способам доставки взрывчатки в места, где находятся маленькие чешуйчатые дьяволы, — заметила Лю Хань, и Нье Хо-Т'инг согласился — она была права.
