— Ваше превосходительство, среди всех народов нашей планеты мы одни приветствовали вас как спасителей, когда вы пришли в Варшаву и сражались на нашей стороне против других людей, — сказал Русси. — А теперь вы всеми силами стараетесь превратить нас во врагов.

— Вы сами превращаете себя во врагов, отказываясь подчиняться, — ответил Золрааг.

— Мы были бы счастливы быть вашими союзниками. Но я уже говорил вам, что быть вашими рабами, подчиняться потому, что нас принуждают, а не потому, что вы правы, — это уже совсем другое.

Золрааг недовольно, «пo-самоварному», булькнул:

— Ваша наглость непереносима.

Время для Русси словно остановилось. Поминутно кто-то из ящеров входил и докладывал губернатору Неудивительно, что поиски не давали результатов. Золрааг продолжал пыхтеть, как чайник, у которого что-то разладилось внутри. «Интересно, — думал Русси, — а мог бы я спрятать жену и сына прямо на глазах пришельцев?» Наверное, смог бы. Ящеры уже продемонстрировали, что совершенно не умеют отличать одного человека от другого. Сейчас, вероятнее всего, они занимались тем, что искали именно спрятавшихся.

И действительно, к Золраагу вскоре привели какого-то низенького седобородого старика, однако губернатор достаточно разбирался в людях, чтобы не принять его за возможную супругу Мойше.

— Думаете, что победили? Так, Большой Урод? — Прежде он никогда не называл Русси обидным для людей прозвищем. Сейчас оно отражало меру губернаторского гнева. — Позвольте сказать, что радоваться вам не придется..

— Делайте со мной что хотите, ваше превосходительство, — ответил Русси. — С вашей точки зрения, вы, как мне думается, имеете такое право. Но я считаю, что никто не имеет права брать заложников и посредством страха навязывать свою волю.

— Когда мне понадобятся ваши суждения, будьте уверены, я обращусь к вам за ними, — ответил губернатор. Судя по всему, его самообладание вернулось, так как речь Золраага опять стала почти правильной — А пока держите их при себе.

Русси попытался представить себе, что бы сделал он на месте Золраага. Наверное, приставил бы дуло револьвера к голове упрямца, подал бы ему заготовленный текст и заставил читать. А что бы сделал он сам перед липом подобной угрозы? Мойше надеялся на свое открытое неповиновение, но был далеко не уверен, что сможет его проявить. Стойкостью мучеников обладают немногие.

Но Золрааг оказался не столь безапелляционным, как боялся Русси. 1убернатор сказал:

— Я должен буду проконсультироваться с моими начальниками, герр Русси, относительна того, какие шаги надлежит предпринять в ответ на этот беспрецедентный акт неповиновения с вашей стороны.

Выпалив это, Золрааг удалился. За ним потянулась его свита.

Обмякший, словно лист мокрой промокашки, Русси повалился на диван. «Беспрецедентный» — это слово спасло его. Ящеры плохо умели думать на ходу и не знали, как поступить, когда что-либо стопорило их план. Конечно, это не означало, что он избежал опасности, просто она на какое-то время отодвинулась. Где-то на верхних ступенях иерархии ящеров существовал тот, кто укажет Золраагу, как поступить дальше. И Русси знал: каков бы ни был приказ, Золрааг его беспрекословно выполнит.

Мойше прошел на кухню и съел еще кусок хлеба с сыром. Потом открыл дверь квартиры — ванна и туалет находились в конце коридора.. С внешней стороны у его двери стояли двое ящеров-часовых. Они вели себя настолько тихо, что ничем не выдавали своего присутствия.

Ящеры последовали за Мойше в туалет. Невзирая на его отчаянный протест, вошли внутрь и следили за ним, пока он мочился. Потом его повели назад в квартиру. По дороге Мойше прикидывал: войдут они в квартиру или нет, но ящеры остались снаружи.

Итак, они убедились, что Мойше никуда не подевался.

Как говорил Мордехай, они не дураки. Мойше оглядел квартиру. Взаперти, в ожидании приговора…