Он повернулся к майору Окамото.

— Эти бледные тосевиты, — тяжкий опыт научил его использовать в разговоре с Большими Уродами такую форму обращения, — можно мне спросить, откуда они происходят?

— Нет, — рявкнул Окамото. — Пленным запрещены расспросы. Никаких вопросов с твоей стороны, слышишь? Выполняй!

— Будет исполнено, — сказал Теэрц, изо всех сил стараясь не сердить майора.

Какая-то малая часть Теэрца, не испытывающая голода и страха, утверждала, что этот Большой Урод глуп. Ведь Теэрц не сможет убежать, чтобы выдать подобные сведения. Однако Окамото не выносил споров, и Теэрц больше не раскрыл рта. Машина подъехала к зданию, с которого свисали ниппонские флаги; на каждом — красный круг на белом фоне. Несколько противовоздушных орудий устремили свои стволы к небу. Вокруг них громоздились мешки с песком. Когда Теэрц летал на истребителе, то обычно смеялся над таким жалким оружием. Когда же Большие Уроды сбили его самолет, Теэрца перестали смешить подобные вещи.

Охранники вышли из машины. Один из них открыл дверцу со стороны Теэрца и отскочил в сторону, чтобы другой охранник имел возможность направить на пилота винтовку.

— Выходи! — закричали они по-ниппонски.

И Теэрц вышел, как всегда удивляясь, что Большие Уроды считают его, безоружного и жалкого, настолько опасным. О, как бы он хотел, чтобы их опасения оправдались….

Но Большие Уроды, к сожалению, ошибались. Теэрц позволил им ввести его в здание. Лестница не соответствовала ни его росту, ни шагам. Но он кое-как вскарабкался наверх; следственный кабинет находился на третьем этаже. Теэрц вошел туда с внутренней дрожью. Ему уже пришлось переживать здесь тяжкие минуты.

Между тем Большие Уроды, что сидели за столом сегодня, судя по знакам различия, были пилотами. Это немного успокоило Теэрца. Если допрашивающие

— летчики, можно предположить, что они станут расспрашивать его об истребителе. По крайней мере он знает, как отвечать им. Прежние следователи терзали его вопросами о боевых машинах Расы, тактике боя на местности, автоматическом оружии и даже о дипломатических контактах с другими тосевитскими империями. Теэрц уверял их, что ничего не знает обо всем этом, а они наказывали его, хотя он говорил правду.

Наученный прежними посещениями, он поклонился группе следователей и затем майору Окамото, являющемуся у них переводчиком. Следователи не ответили поклоном, для них он был пленным, лишенным право на какое-либо проявление уважения. Большой Урод, сидящий посередине, выпустил поток отрывистых ниппонских слов. Окамото перевел:

— Полковник Дои интересуется тактикой, которую применяют ваши истребители против наших самолетов.

— Теэрц поклонился тосевиту, задавшему вопрос:

— Тактика проста. Вы приближаетесь к противнику как можно ближе, предпочтительно сверху и сзади, чтобы вас не обнаружили. Затем уничтожаете его с помощью ракет или пушечных снарядов.

— Правильно, это тактика любой успешной атаки истребителя, — кивнул Дои. — Но как вы этого добиваетесь? Где именно размещаете своего командира? Какова его роль в атаке?

— Обычно мы летаем по трое: впереди самолет командира и два самолета сзади. Но во время боя каждый выполняет самостоятельные действия.

— Что? Это какая-то чепуха, — воскликнул Дои. Теэрц повернулся и нервозно поклонился Окамото, надеясь задобрить его:

— Пожалуйста, скажите полковнику, что это было бы чепухой для его самолета, однако наши самолеты превосходят тосевитские, а потому я говорю правду.

Теэрцу не понравилось ворчание, с которым полковник встретил его слова. Один из глазных бугорков пленника непроизвольно повернулся к набору отвратительных инструментов, висящих на стене позади него. Когда Расе требовалось допросить кого-то из своих членов, либо работевлянина, либо халессианца, подозреваемого накачивали лекарствами, а затем вытаскивали из него все сведения. Сейчас врачи упорно трудились над созданием лекарств, которые позволили бы делать то же самое и с Большими Уродами. Ниппонцы были более примитивными и более жестокими, Методы получения сведений через причинение боли остались в далекой пыли веков древней истории Расы. Однако ниппонцы оказались хорошо знакомыми с подобными методами. Теэрц подозревал, что с ним могли бы обойтись намного суровее, будь он одним из их племени. Но поскольку он был пришельцем из другого мира и представлял для ниппонцев ценность, они действовали не так круто, боясь умертвить его раньше, чем сумеют выжать все интересующие сведения. Однако даже такие их действия были достаточно гадкими.

Теэрц почти возликовал, когда Большой Урод по имени Дои переменил тему:

— Каким образом ваши ракеты продолжают преследовать самолет, несмотря на его самые непредсказуемые маневры?

— Двумя способами, — ответил Теэрц. — Некоторые из ракет наводятся на тепло двигателя преследуемого самолета, тогда как другие используют радар.

Перевод на ниппонский звучал намного длиннее, чем слова Теэрца. Ответ полковника Доя также оказался длинным, и майор Окамото не раз спотыкался, переводя его на язык Расы. В сжатом виде это звучало так:

— Полковник велит тебе более подробно рассказать об этом радаре.

— Вы хотите сказать, ему неизвестно, что это такое? — спросил Теэрц.

— Не дерзи, иначе знаешь, что тебя ждет! — огрызнулся майор. — Он велит тебе более подробно рассказать нам об этом радаре. Выполняй.

— Тосевиты Дойчланда, а также американские и британские тосевиты пользуются радаром, — сообщил Теэрц, стараясь, чтобы это прозвучало самым невинным образом.

Когда его слова перевели, у всех троих следователей вырвались возгласы изумления. Теэрц спокойно стоял, ожидая, пока стихнет шум. «Значит, — думал он (и с готовностью допускал это), — даже по тосевитским стандартам, ниппонцы являются дикарями».

— Продолжай, пленный, — потребовал Дои. — Расскажи, как ты пользуешься этим устройством.

— Будет исполнено. — Теэрц поклонился, с неохотой отдавая Большому Уроду дань уважения за то, что тот не стал скрывать невежество ниппонцев.

— Мы выпускаем пучок лучей, подобных лучам света, только с большей длиной волны, затем засекаем лучи, отразившиеся от предметов, в которые они ударили. Так мы определяем расстояние, скорость, высоту и азимут целей.