— «Воробья», — взвыл Чен. — Эти дураки только отвлекали внимание!
Я не успел поднять воробья, как в лагере перед нами взревела труба, и воины бегом бросились к броду. Туземцы наверняка не слышали про буриданова осла, но с принципами отвлекающих ударов кто-то их уже ознакомил.
Десятками туземцы, подбадривая друг друга, перебегали реку и натоптанной дорогой устремлялись за деревья. Честно говоря, я даже испытал гордость за местных. Такая простая хитрость и…
И ничего у них не вышло.
В небе мелькнул тонкий росчерк ракеты, прогрохотало и дорога, вместе с берегом окуталась уже знакомым зеленым туманом. Теперь я мог испытывать гордость за соотечественников, не купившихся на такую простую уловку.
Туземцы бросились назад, теряя оружие. Облако расползалось по лесу, а из него выбегали люди и с шумом бросались в воду.
— Небо!
Еще один росчерк по голубому, но уже с другой стороны — и едкого тумана стало больше.
Воплей там и так хватало, а уж после этого все стало похоже на знаменитый сухумский обезьянник. Я понимал, что возможно, сейчас на дороге гибнут люди, но все-таки не мог сдержать улыбки.
— Значит их, по крайней мере, двое… — сурово сказал Чен. — Две сволочи… То есть четверо…
Изменить мы ничего не могли, но смотреть на все это со стороны значило в моих глазах стать на сторону этих нелюдей.
Ракетчики не позволили заглянуть к ним с помощью «воробья» и не пустили к себе хозяев.
Я не знал, что мы можем изменить в таком раскладе, но что-то делать все-таки следовало.
Возможно они очень не любят туземцев… Но кто знает как они относятся к свои соотечественникам? Да, конечно не далее как вчера они пытались нас убить, но время-то идет… Возможно приоритеты у них поменялись… Может быть они там уже раскаиваются…
Я не решился высказать эти глупости в лицо Чену, как он поделился со мной своими.
— А у тебя нет желания посмотреть, как они там устроились?
Он кивнул на другой берег. Небо там лучилось неземной голубизной, облака с достоинством плыли над зелёными кронами деревьев, что плавно покачивались туда-сюда, бросали вниз резные тени.
Идилия…
Я представил ракетчиков, мирно громыхающих костями домино в этой тени после сегодняшних кровавых трудовых будней, и ответил совершенно серьезно.
— Как это не хочу? Очень даже хочу. Надо же разобраться, кто это там засел. Я ведь не всякому по себе ракетами стрелять позволяю. Только очень красивым девушкам, да и то в виде исключения…
Шли молча.
Мыслей в голове крутилось много, но озвучивать их не хотелось. Чушь какая-то получалась. У Чена в голове каша булькала ничуть не жиже. Это я понял потому, что он тоже молчал. Так молча, мы и пошли к воде. Туземный лагерь остался правее, шагах в двухстах, но мы не стали особенно скрываться — им хватало своих впечатлений.
Цепочка логических построений, объяснявших все и вся, крутилась в моей голове, словно змея, ухватившаяся за собственный хвост. Я вертел события сегодняшнего дня туда и сюда, но ничего путного из этого не получалось — вместо ответов появлялись новые вопросы, отвечая на которые мне приходилось либо отбрасывать старые допущения, либо городить что-то такое сложное, чему место нашлось бы только в дамских романах или игрищах профессиональных интриганов. Жизнь — это я знал точно — была много проще. Так ничего путного и, не придумав, я бросил размышлять об этом и стал просто смотреть под ноги.
Земля становилась все мягче и мягче, в воздухе возник запах тины. С низкого берега река уже не казалась маленькой. Берега в этом месте разделяли метров пятьдесят водной глади — вполне приличная река, и мне пришла в голову совершенно здравая мысль.
— Да, — сказал я задумчиво… — Раз уж я планету назвал, то придется и рекой заняться. Эту реку мы теперь будем называть Днепр.
Чен не сводил взгляда с леса на другой стороне. Он все ещё ждал ракеты.
— Что это так? Почему не Амазонка, не Хуанхэ? Мне последнее даже больше нравится, — откликнулся китаец безо всякого интереса.
— На моей стороне классика, — отозвался я, глядя туда же. Осторожность товарища мне скорее импонировала, чем раздражала. В этом лесу могло такое водиться… — Как считаешь, «воробей» до середины реки долетел?
Китаец прищурился, вспомнил.
— Думаю, что да….
— Вот то-то и оно. Цитирую… «Редкая птица долетит до середины Днепра…» Николай Васильевич Гоголь. Евразийский классик. 19-й век новой эры.
Шеф мой только вздохнул. Конечно, с классиком не поспоришь.
Переправиться через реку оказалось просто. Туземцы не зря разбили лагерь именно тут. Сразу за поляной река мелела, и с одного берега на другой кто хотел мог бы перебраться вброд.
Туземцам это удобство сегодня вряд ли понадобится, а вот ракетчикам…
Перед тем как выйти на противоположный берег я остановился. Хотя для хозяев мы сейчас точно не являлись главной проблемой, как, пожалуй и для ракетчиков, в душе поднялось мерзкое предчувствие, что как только я сделаю шаг вперед, то тут же появятся наши обидчики, и все повторится… Я вспомнил розовые от крови фонтанчики в реке в том месте, куда пришлась последняя очередь пулемёта. Нелюди какие-то… Не в силах сдержать это в себе я сказал:
— Нет, есть во всем этом что-то нечеловеческое…
— Ага, — сказал Чен, посчитав, что я возвращаюсь к старому разговору о космических пиратах, — например ракета класса «земля воздух»…
Я смолчал. Действительно это аргумент. Жестокость, злоба, конечно, имеется у каждого. На что уж вроде спокойные Моро или Акайцы, а и у них в лексиконе есть слово для обозначения этих эмоций, только никто кроме наших соотечественников пустить в нас нашей же ракетой не взялся бы. Даже из самого глубокого уважения.
Разве что… Что-то мелькнуло в голове, но тут Чен перебил мою мысль.
— Похоже, что тут дело не во времени.
— А в чем?
Чен посмотрел назад. И я следом.
— В пространстве.
Я еще раз оглянулся, но понятнее его слова для меня не стали…. А Чен, в голосе которого зазвучала уверенность, которой только что я там не слышал, щелкнул пальцами, словно гвоздь вбил.
— Если мы проявляли активность с той стороны реки, они на это не реагировали, а как только пытались сунуться дальше — они тут как тут…
Чен смотрел на меня, желая, чтоб я возразил, только возразить я не мог. Глядя на него, прогнал в голове события последних часов с такой точки зрения.
Факты, пожалуй, говорили в пользу того, что озвучил Чен. Во всяком случае, могло быть и так.
Действительно свой ранец я открыл уже на той стороне и НАЗ Ченов сигналил с той стороны, и туземцы, когда ракетчики за них всерьез взялись, стояли на этом берегу. И на радиопереговоры наши на той стороне реки они внимания не обратили, и «воробья» сбили только тогда, когда он стал приближаться к лесу, и драконов они били над рекой, а вот пращников на нашем берегу не тронули…
Неужели правда? Я тряхнул головой. Может быть и правда, только какая-то не настоящая. Игрушечная… По-детски как-то получалось. За рамками человеческой логики. Да. Злодеи, но исключительно в рамках своей песочницы…
— Ты смотри, какая избирательность! — ядовито сказал я, так как ничего по существу возразить не мог, хотя и очень хотел — ведь именно сейчас мы собирались проявить активность на «этой» стороне реки.
Чен пожал плечами. Последствий своей догадливости он сам еще не сумел понять. Хотя, кто знает, может быть и это окажется неправдой?
— Вот сейчас все и узнаем… — сказал тогда я. — Давай тихо постоим, послушаем.
Мы уже добрели до самого берега.
Насколько я понял, бесшумно ракетчики ездить не умели, и у нас имелся шанс, если предположение Чена истина, услышав их, отступить… Если они, конечно не сидели в засаде за ближайшим кустом.
Река обтекала ноги, вспениваясь у ступней. Холод постепенно затекал под невидимку, вызывая желание стукнуть ногой о ногу или попрыгать.
Так мы стояли минут десять. Солнце уже поднялось выше крон. Я представил себе, как туземцы выбегают из палаток и бегут к реке умываться, а там стоит моя тень. От нежданной радости они на секунду застывают, а потом тихонько, чтоб не спугнуть, бегут назад, за добрыми луками и калеными стрелами.
