Зак с жалостью посмотрел на нее:

– Дорогая, нам нужно объясниться. Ты путаешь физическое влечение с любовью. Поверь мне, в том, что произошло между нами, не было ничего особенного.

Он был почти уверен, что его сейчас поразит удар молнии за эту очевидную ложь.

– Понимаю, – тихо отозвалась Тесс.

Зак, делая вид, будто изучает кончик своей сигары, искоса посмотрел на Тесс. Слезы блестели на ее длинных ресницах, как хрустальные бусинки. Зак почувствовал угрызения совести – ведь это он был виновником ее слез. Он заметил, что, торопясь одеться, она не застегнула две верхние пуговки на ночной рубашке. При воспоминании о ее прекрасном теле, скрывающемся под тонкой тканью, в нем снова пробудилось желание.

– Иди спать, Тесс, – хрипло сказал он. – Уже поздно. Она плотнее закуталась в шаль.

– Я надеялась, что твое отношение ко мне изменилось, что ты смягчился. Знаю, раньше я тебе не нравилась...

– Не нравилась? – резко засмеялся он. – Это слишком мягко сказано. Я тебя ненавидел – вот это более точное выражение.

Тесс отшатнулась, как будто Зак оттолкнул ее.

– Ненавидел? За что ты ненавидел меня? Что я тебе сделала? – с волнением в голосе проговорила она.

Зак широким шагом пересек патио, повернулся, снова подошел к Тесс. Грудь Зака вздымалась от переполнявших его чувств.

– Долгие годы я ненавидел тебя. Но наверное, я должен быть тебе благодарен, вместо того чтобы винить тебя. Вокруг меня люди умирали как мухи, а меня в этом аду поддерживала ненависть к тебе.

– Я совершенно не понимаю, что ты хочешь сказать. Ты говоришь какую-то бессмыслицу.

– После битвы при Геттисберге ты когда-нибудь вспоминала обо мне, Тесс? Тебя не удивило, что я исчез так внезапно?

– Да, конечно, я...

Зак резко прервал ее:

– Следующие два года мне жить не хотелось. В марте шестьдесят пятого я даже молился, чтобы Бог послал мне смерть и я оказался бы среди тех, кого увозили в сосновых гробах.

Зак не любил вспоминать тот страшный период своей жизни. Его товарищи по лагерю – а в тот месяц их было около пятисот – умирали от оспы или воспаления легких.

Прищурив глаза, Зак глубоко затянулся и попытался прогнать эти воспоминания.

– Если, как тебе кажется, я говорю вздор, то, думаю, это потому, что два года я провел в загоне, словно скотина.

– В загоне? – Тесс схватила его за руку. – Ты был в тюрьме?

– Не прикидывайся, будто не понимаешь, о чем я говорю.

Тесс крепче сжала его руку.

– Расскажи мне, что с тобой произошло.

– Зачем? Чтобы ты могла позлорадствовать?

– Расскажи мне, – настойчиво и требовательно повторила Тесс.

Голос ее звучал непривычно твердо.

Зак попытался успокоиться.

– Меня схватили под Геттисбергом и отправили в Мэриленд. Тот лагерь оказался переполненным пленными, и тогда сначала кораблем, а потом поездом меня вместе с другими пленными переправили в Элмайру. Некоторые несчастные не пережили этого переезда, потому что поезд, в котором нас везли как скот, столкнулся с другим поездом. Те, кто остался жив, несколько дней провалялись в госпитале. Никто за нами не ухаживал, окровавленная одежда прилипала к ранам.

– Какой ужас... – пробормотала она.

Зак смотрел на побледневшее лицо Тесс, но жалости к ней не чувствовал. Она чертовски талантливая актриса, но сейчас он должен выложить ей все, что накопилось у него на душе.

– Это было только начало, самое ужасное было впереди.

Он слишком долго хранил все в себе. Теперь, когда плотина рухнула, злоба хлынула наружу.

– Ты когда-нибудь думала о том, почему я решил жить в пустыне?

Тесс молча покачала головой.

– Когда ты читала свои романы у пылающего камина, я стоял, обмотав тряпьем распухшие и обмороженные ноги, по колено в снегу на утренней перекличке. И тогда я поклялся, если буду жив, уехать туда, где не бывает холодно.

Он резко стряхнул пепел сигары.

– Ты заметила, что я всегда съедаю все, что лежит на тарелке, никогда не оставляю ни крошки? – Не дожидаясь ее ответа, Зак продолжал: – Мы подбирали из грязи огрызки яблок и наслаждались ими, как лакомствами. У бездомных собак и кошек, если они попадали в лагерь, не было ни малейшего шанса остаться в живых. Чтобы не умереть с голоду, мы переключились на крыс. Вареная крыса считалась у нас лакомством.

– Хватит! – взмолилась Тесс, зажимая уши руками. – Пожалуйста, прекрати!

– Ни славы, ни почета, ни геройской смерти. Только два нескончаемых, ужасных года в глубинах ада. – Зак отшвырнул сигару, которая прочертила светящийся полукруг в воздухе и упала на землю. – И все потому, что ты нарушила обещание.

– Но я никогда... – невнятно пробормотала она. – Я не стала бы...

– Не нужно больше лгать, Тесс. Я уже сыт этим по горло! – воскликнул Зак.

Острый холодный взгляд его зеленых глаз больно ранил ее.

– Я понимаю, что мы вынуждены жить вместе, по крайней мере некоторое время, но я не потерплю никакой лжи.

Тесс была так поражена рассказом Зака об Элмайре, что едва слышала его последние слова. Она думала о том, что пришлось пережить Заку. Господи, как же он страдал в последние годы войны! Без еды, одежды, крыши над головой, под постоянной угрозой смертельной болезни. Наконец-то она узнала, почему он так изменился. Чтобы выжить, ему пришлось заплатить высокую цену. Неудивительно, что он полон горечи и жажды мести. Неудивительно, что он не хотел говорить о прошлом. Глаза Тесс наполнились слезами при мысли о том, сколько ему пришлось выстрадать.

– Мне так жаль, Зак, так жаль.

– Немного поздновато для сожалений, ты не находишь, Тесс? Я доверил тебе свою жизнь, а ты безжалостно предала меня.

– Клянусь, я никому ничего не говорила!

– Ты что, не поняла меня? Я же сказал, что больше не хочу слышать никакой лжи.

Видя, что Зак собрался идти в дом, Тесс крепко схватила его за рукав.

– Зак, ты должен верить мне! Я ни одной душе ничего не сказала.

Он выдернул руку.

– Если не ты, то кто же?

Ответа она не знала.

Оцепенев, Тесс смотрела, как Зак исчезает в темном доме. Ее душили слезы. Ей хотелось громко заплакать, но она не могла этого сделать. Ее горе было слишком велико.