объявлять список? Арест на 72 часа. Пока. Ну, а остальную процедуру знаешь не хуже меня….
— Начальник, может, договоримся? — стоя «на четырех костях», заскулил, не замечая
снимающей телекамеры, падишах Тарханкута. — Это не я задавил, мужик сам на мину
напоролся! В натуре, я же в управу компьютеры купил. Что еще? С тобой, Шульга, мля, не
договоришься. Надо было раньше тебя шлепнуть!
— Пошел в автобус, падишах сраный! — распорядился подполковник, повернулся к камере:
— Все, конец фильма, съемки окончены!.. Давайте, сворачивайте шарманку, и гуд-бай! В главке
сделаем с пленок копии, для уголовного дела, а вы — айда на корабль!
— А, вы засветили! — зло завопил из автобуса на турок Бессараб. — Сами, падлы,
пиратское золото, усираетесь, чтоб найти! Козлы! Не докажете ничего! Урою всех! Похороню!
Достану! По списку!
— Ну-ну, собака лает… Трогай, на базу, — подполковник отдал команду водителю. — А вы,
турки, быстрее отсюда, от греха подальше. Вечером теплоход, до Ялты еще успеть надо,
желательно живыми.
«Папа! Где отец?», — вдруг встрепенулась Хелена, оглядываясь
— Ушел товарищ капитан на своей амфибии, бачь? — отряхиваясь от пыли, возник рядом
всезнающий Рачибо, — Не возьмешь его, уже заглыблюется, — протянул, показывая в море
рукой.
В порту автобус телевизионщиков погрузили на борт отходящего в Стамбул теплохода.
Обидно и горько было покидать Родину. Так надеялась! Инстинкт самосохранения подсказывал:
не время еще возвращаться? Бессараб, злой демон в шаманской короне, наверняка откупится,
вернется к своим делам. И подумать страшно, что сделает с папой, мамой, Дениской, если узнает
о них. «Всех по списку замочу!», — билась пугающая угроза. Осилес, расправься с ним из
поднебесья…
Бессараб просидел за решеткой положенные 72 часа, истомил и застращал сокамерников.
При обыске криминала явного не обнаружили, и адвокаты все так замутили, что отпустили на
волю. Когда вернулся, затаился. Пришел страх за сокровища: «Отберут, отметут? Зря «засветил»
на камеру». Метался: куда спрятать, чтобы не нашли? Припомнил турка. Припрятать в подводную
щель, как это делали во времена пиратов! В одну из ночей древности и золото в непромокаемых
мешках загрузил в «Буцефала», свез к Черепахе и запрятал в гроте. До лучших времен…
…Одиссей ластился всю обратную дорогу, и у них был изредка добротный секс, но
подступала к душе нервная обида, приправленная едкой неудовлетворенностью, что не удалось
открыто встретиться с папой, мамой, Дениской. Почему так получилось? Не время еще?
Вернулась в Стамбул, золотую клетку, где так ловко сплетались в реальность желания и
возможности. Одиссей снова сделал предложение, стоял на коленях, задарил драгоценностями —
получил согласие. «Все равно, — подумала, — нужно быть с кем-то. Пусть с ним!» Опять все
решили за нее мужчины…
…Тарик выпустил в эфир первую «Дорожную карту» нового сезона и свалился с
микроинфарктом. Передачи о приключениях и путешествиях начали выходить еженедельно, в
рейтинговое воскресное время. Теперь Хелен моталась по миру со съемочной группой.
Калейдоскоп стран, удивительных пейзажей, интересных встреч, свежих сюжетов для программы.
И рядом с Великим была окрыленная успехом и признанием Фисташечка!
Черное море. Борт «Григория Сковороды»
Она снова вздохнула, взволнованная воспоминаниями
— И теперь еще одна попытка. Немного со страхом смотрю в будущее. Сколько лет не была
на Родине? Последний раз не увидела ничего хорошего… Как будет на этот раз?
— Все будет хорошо, просто отлично! — подбадривал Нат.
Тарик, Чиф, перенес очередной микроинфаркт, страдал от сердечных болей, выглядел
бледным и уставшим. Но держался, отшучивался. И был поглощен рабочим ритмом.
— «Колизеум» открывается. Огромная супер-модная дискотека, — настраивал Тарик. —
Вложил огромные суммы, реставрировали старинные Константинопольские термы, расчистили
катакомбы. Прекрасное заведение!
Действительно, давно не была в Лалели. В последний раз, когда вызволяла из Юкселя
Юльку. По правде говоря, не очень и тянуло. Удивилась, зачем Тарику после первой поездки в
Крым, со слабым сердцем, участвовать в шумной церемонии.
— Префект, мой друг, просил, — оправдывался бледный Тарик.
Что-то предчувствовала, сильно расстроилась, подумала: «Конечно, мы все пользуемся им,
высасывая мысли, сюжеты, жизненные силы. А он щедро отдает их людям». Мысленно стала
сравнивать Тарика с отцом. Потом пришла мысль: неужели и Тарик, и папа уйдут когда-то?
Разрисованный студийный автобус по пути на открытие «Колизеума» застрял в пробке.
Прохожие, узнав, приветствовали, радовались, как дети, некоторые бросались на колени, славя за
встречу с «живой легендой». Тарик всегда в таких случаях краснел и стеснялся, но тогда печально
вымолвил: «Приветствуют, как в последний раз...»
На презентации нового молодежного шоу все шло по плану. Операторы держали ракурсы,
Хелен и Нилу работали с массовкой. Огромная дискотека грохотала звуком и переливалась, мигая,
дымными огнями. Несколько тысяч молодых людей «тусовались» в огромном шикарном
интерьере, заказывали у стоек, обжимались на балконах и галерейных переходах, тряслись в
танце на нескольких уровнях дансинг-пола. Вот известный ди-джей объявил имя Тарика, зал
захлебнулся свистом и овациями. Легко взбежав на подиум, «Живая легенда» взял микрофон, стал
тихонько напевать известную композицию. Музыканты сзади включились в заданный Тариком
темпо-ритм, и публика, засветив зажигалками, подпевала вслед. Он умело общался с залом,
отвечавшим овациями и восторженным свистом. Исполнил вторую песню. Лицо его сияло от
удовольствия массового молодежного признания. Энергетика нескольких тысяч бьющихся в
ритме турецкого блюза сердец переполняла мощным посылом. Вдруг ноги подкосились, осел на
сцену под овации, Хелен подбежала к нему в шуме аплодисментов… На ее глазах уходила
жизнь…
Уход его тоже стал частью легенды…
В Стамбуле многотысячная толпа шла за гробом Дениза. Стало пусто без него, отчетливо
очертилась граница эпохи, закончившейся вместе с жизнью Тарика Дениза.
Мирную беседу оборвал вежливый, но настойчивый стук в дверь кают-компании. Капитан с
телеграммной лентой прямо с порога бодро, но деланно-вежливо отрапортовал влиятельному
пассажиру:
— Товарищ Соколов! — гордо потряс бумажной лентой. — Только что получена
радиограмма от индийских товарищей! Благодарят! Вам отдельный большой интернациональный
привет! Приятного аппетита!
Нат поперхнулся. А капитан вышел, вежливо прикрыв дверь, задержался у дверной щелочки
послушать. С таким пассажиром, как Соколов, держи ухо востро. Услышал:
— Кого-то кэп мне напоминает, — хмурилась Лена, допивая кофе.
— Кто? Капитан?.. — шепнул Нат, и капитан за дверью напрягся. — Помнишь, фильм
«Полосатый рейс», Грибова в роли капитана? Ха-ха! Наш Грибов, наш!
— Смутно, — грустно покачала головой.
Дверь скрипнула, закрываясь.
— Елена, останьтесь! Не пожалеете… — Нат резво вскочил из кресла, дожевывая сэндвич.
— Уже начинаю жалеть, — привстала и она, и строго посмотрела на часы.
— Постойте, Леночка! Выпьем за нас!
— Пока! Целые сутки не спали, и выпили немало. Хватит!
— Отож! — хохотнул Нат. — Глупо! Впрочем, спокойной ночи, мой милый друг, хотя уже
даже не утро, — Нат проводил ее искренним сожалеющим взглядом.
Капитан едва успел отпрянуть.
Попутчики разошлись, и каждый уносил в своем сердце частичку и высказанной, и
невысказанной истории. Один — не подозревая, другая — догадываясь, что вещее ляжет кому на
пути, жизненный успех, или через тернии — к звездам? Напророчит, нахлынет, нагонит. .
