Книга третья
Часть первая
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО НАТА
Нат сразу положил на них глаз в многоязычном припортовом бедламе: в модной шубке,
молодая червонная дама за компанию с закутанным в стильную шкурку веселым
детенышем.
«Занятная парочка, — подумалось ему. — Ладно я, «Мельмот-скиталец», бегущий от
судьбы. Их что тянет путешествовать на переполненном теплоходе, последнем? Опасное
путешествие без надежного мужского плеча... А может, мое сгодится?» — улыбнулся,
вглядываясь в новое свое отражение на зазеркаленном боку рекламной тумбы. Нравилось:
стильно, необычно, моложаво. Скинул роскошь бизнес-класса: пальто, костюм, галстук.
«Пересдача, — философствовал иронично. — Козырный король не получился. Теперь
Джокер, к любой масти!»
Отплытие
Перевоплощение не пришло «задаром». Обошел бойкие припортовые бутики, дал себя
уговорить навязчивым туркам на яркую одежку: фирменную двухцветную куртку-штормовку,
штурманский свитер, мягкие утепленные башмаки, длинный шарф, кепку-капитанку… Все
контрабанда, со срезанными ценниками, добротное, красивое. Переоделся в примерочной, и
уставился на мир через модные очки с зелеными стеклами. Впрочем, за обновку вылезла
внушительная сумма… «3а качество нужно платить», — успокаивал при расчете внутренний
голос. Оставил продавцам прежнюю одежку. «Гуле-гуле, аркадаш!» — кланялись довольные
турки. «Лохонули по похмелке, — подзуживали внутри ехидные голоски. — И где ты будешь все
это попугайское носить? К одежке яхту прикупать?» Но яхту ему не очень хотелось.
В агентской фирме возле порта без проблем приобрел «ван вэй тикет» у хитрого усатого
турка. На рейс «Григория Сковороды», ближайшего теплохода на Ялту. Турок смачно поставил
печать на билете, радуясь чаевым: «Сковорода — карош карабул! Гуле-гуле, аркадаш!» Самолет,
поезд, теплоход! Какая разница? Так даже лучше. Жизнь продолжается, — успокаивал себя Нат.
Но ощущение, что кто-то следит за ним, не уходило.
В порту набрел на новые фри-шопы, увидел прежнюю незнакомку с непоседой-детенышем,
обрадовался неожиданно: вместе идем, попутчики? Резвые турки за прилавком набивали щедрому
«мариману» цветастые баулы джином, ликерами, шоколадом, хлопушками, мелкими подарками и
разной другой предпраздничной дребеденью. И руки сами шарили по полкам, загребая... Сдуру
купил племяннику несколько карнавальных костюмов, полный «прикид» Деда Мороза. И только
на выходе вспомнил: племяннику уже под тридцать. «Ничего, сгодится! «
Корабль на причале качало. Но он ловко вперся по крутому, танцующему трапу на
спасительный борт «Сковороды» — как безумный матрос с затонувшего баркаса. А сзади
напирали грузчики-курды с закупленными во фри-шопе баулами. Усталый помощник капитана
томился в штабной каюте. Словно поджидал его появления. И кинулся размещать, гупая гулкими
коридорами.
Грузная махина задрожала, гоготнула ревунком на прощание и тронулась, медленно
отчаливая от причала. Немногие попутчики-пассажиры высыпали на палубу под заунывную
песнь муэдзинов. Восхищались проплывающим мимо Стамбулом, зажигающим свои огни в
надвигающихся сумерках, мерно хлюпали сырые босфорские волны, из-под носа набирающего
ход корабля ловко выскакивали рыбацкие фелюги…
Давешняя незнакомка на смотровой площадке теплохода рассказывала ребенку, указывая на
стоявшую по пояс в воде пролива островерхую башню: «…Тогда кинулась в волны Босфора
наложница, и превратилась в русалку, и устремилась к кораблю суженого. Но ветер,
заколдованный злым визирем, подхватил паруса и понес корабль на Мармарис. А течение
повлекло русалку в Карадениз, Черное море. И так они больше не встретились…» Мальчишка все
фоткал, блымая вспышкой, слушая рассказ матери вполуха. Как заправский папараци, каналья
малолетняя.
— Печальная история, — влез посочувствовать новоявленный Джокер. Пригубил джин из
карманной фляжки, стукнув ее бочком о поручень: — Мадам, ваше здоровье!
Она посмотрела подозрительно на пьющего землячка в зимнем яхтсменском прикиде:
— Подслушивать некультурно!
Потом он вслед за парочкой перебрался к другому борту, они молча любовались, проплывая
беломраморной, окнами в пролив, расцвеченной огнями резиденцией турецких султанов.
Сумерки быстро сгустились, превратившись в ночь. Теплоход надрывно гудел, прощаясь со
Стамбулом. Плавно выправляя курс, подставлял нос северному ветру с открытых черноморских
просторов. Ушла нудная и ветреная сырость пролива, открытое море обдало холодной соленой
пылью, корпус судна тяжело вздрагивал под напором крепчавших волн. Последние зеваки
укрылись в корабельном чреве.
Позже, стараясь не мелькать, Нат наблюдал эту парочку за ужином в кают-компании.
Заботливая молодая мамаша объяснялась с официанткой:
— Сосиски, с гречневой кашей? Лучше натуральный омлет, только проследите, пожалуйста,
чтобы приготовили его ни в коем случае не на сале, а на масле, коровьем. А лучше на оливковом.
Официантка грубо оборвала:
— Ой, слушайте, ну какая вы смешная! Это же вам корабль, судно, а не ресторан! Вот повар
счас все бросит и будет вам готовить омлет на постном масле... Короче, есть будете? Можно кашу
с сосисками, а можно одну кашу. На столе еще хлеб и компот. Это без порции, скока хочешь. Да
чего выбирать, все равно все вырвите, такая качка...
Она смотрела на официантку удивленно, продолжая тонким маникюренным пальчиком
шарить в меню предполагаемый заказ. Очнувшись, с сожалением вздохнула:
— Спасибо! Я уже не смогу есть все это, совсем, — и, захлопнув в досаде меню, выложила
на стол несколько пластиковых коробочек со снедью и принялась потчевать из них сына.
«Наша, конечно», — подумалось радостно ему. Красивая, с фигуркой. И запасливая. Говорит
хоть и с легким акцентом, но с четким проговором слов. Соскучилась, небось, по русской мове?
После долгих лет разлуки едет показывать родителям своего инородца сына, венец дружбы между
народами…
«Вот и склеил бы «марьяж» на переходе», — вполне убедительно задребезжал внутри Ната
озорной голосок. — Идеальный корабельный романчик: попутчица — ни ты ей, ни она тебе.
Разогнали печали, разошлись на причале…»
«В картишки с ней сыграть вечерком в каюте, на раздевание, — егозил душевный
подсказчик. Но отбрасывал позыв, дал себе клятву — больше не садиться в карты.
«Представиться под модный образ?— судорожно подумал. — Включить «киношные педали»,
вспомнить молодость, продюсировал когда-то пару боевиков за шальные деньги нуворишей, чуть
было не купил медиа-канал, здесь, в Турции! «Продюсер Нат Берлин, да, побросало тебя, — все
ехидничал голосок. — А что? Сыграть в «представлялки». Мол, я представляю себе Ваш образ в
моем новом супер-кино-муви, а?.. Вас… в роли… Ага! Вот давеча еще та «представлялка» была в
Стамбуле!»
Тело его гадливо встрепенулось от жути нахлынувших воспоминаний…
Утром накануне разбудила Ната свистящая трель телефона. Портье отеля четко отрабатывал
свои чаевые. Он еле раскрыл глаза, осмотрелся и понял, что все еще на чужбине. Нашарил на
тумбочке часы. Пол-восьмого. Пора, взять манатки и в такси, на все сборы — не более получаса,
иначе — не успеть на регистрацию в аэропорт…
Сушило после вчерашнего. Тяжело присев на постели, он оглядел номер в поисках какой-
нибудь влаги. Нет, раскрытая барная дверца кричала пустотой. Куча разных наваленных одна на
другую порожних бутылочек на ковре взывала к благоразумию. На противоположном краю
огромного президентского ложа в смятых простынях ворочалось незнакомое смуглое тело.
