В этот момент Дима увидел впереди машину, которая стояла на обочине с потушенными фарами носом в нашу сторону. Когда мы проезжали мимо нее, машина завелась, включились фары, и джип резко выпрыгнул на дорогу, как только мы разминулись с ним.

Это меня разбудило, и я вяло осмотрелся.

-Смотри! - вдруг крикнул Лёха. - Слева!

Еще просыпаясь, я мгновенно выпрямил ноги, выбрасывая себя вверх, в люк, и вскинул карабин. Мне уже светили, и в луче света, накрывая его стволом и выравнивая прицел, я увидел какое-то лицо, торчащее из-за большого камня метрах в тридцати от меня.

"Сова" или "барсук" - подумал я, уже выжимая спуск.

После выстрела лицо исчезло, а Дима резко остановил машину. Я обернулся - встречный джип уже летел от нас метрах в ста. Что они там подумали? Что по ним стреляли? И вообще, кто это был? Сеня смотрел на меня обезумевшими глазами.

Вопросы промелькнули, но на них не было ответа, и я, перехватив карабин, вышел из машины и направился в лес, ломая сухой бурьян и светя себе под ноги мощным фонарем. За камнем бился в агонии барсук средних размеров (до сих пор терзают смутные сомнения - или всё же это был енот?).

Бросив его в ведро, мы двинулись дальше, и вскоре прибыли к месту ночлега.

Снять пиджак

-Сейчас мы ему быстро пиджак снимем! - приговаривал Димка, готовясь потрошить дичь.

Пока мы перетаскивали втроем вещи в зимовье, да пока мы раскладывали на стол и готовились к приготовлению пищи, Дима успел привязать убиенную жертву за лапы и начал снимать с него пиджак, вернее шкуру. Прознав, что в сарае происходит свежевание дичи, Сеня боялся даже показываться из домика, предпочтя втайне от нас выпить большой глоток водки и молча забиться в угол нар, с ужасом переваривая увиденное недавно убийство.

Вначале мы его пытались уговорить выйти посмотреть на процесс разделки, но Сеня лишь еще больше жался в угол и отрицательно качал головой. Потом большой глоток алкоголя сделал, таки, свое дело, и Сеня, осмелев и вооружившись айфоном, выглянул на миг из дверей, чтобы издалека снять на видео процесс "снятия пиджака". Довольный Дима начал призывно махать Сене куском шкуры, держа её в окровавленной руке, но тот скрылся за дверью и больше не показывался.

Наш стратегический просчет состоял в том, что мясо нужно было сначала отварить, а потом уже тушить, жарить и всё остальное. В общем, когда мы около полуночи сели за стол, на сковороде было очень жёсткое мясо. Жесткое не значит, что несъедобное, и по кусочкам мы начали его поедать, запивая "Финляндией".

На Сеню страшно было смотреть. Столь яркого проявления брезгливости и беспомощности я еще в жизни не видел. Он умело сочетал эти два чувства и сидел напротив меня будто перед казнью, с посеревшим от страха лицом.

-Угощайся! - Дима протянул ему кусочек дичи, наколотый на вилку, и Сеня, пересилив себя, взял вилку в руку.

-Камбэй! - сказал Леха, передавая ему стаканчик с водкой.

-Камбэй, - вяло отозвался Сеня, выпивая стопку "Финляндии".

Под манговую водочку он съел один кусочек барсука, и сразу переключился на краба. На знакомой еде он начал приходить в себя, и сообщил нам, что в Китае вот за такое убийство животного браконьеру грозило бы длительное тюремное заключение, и он очень переживает, чтобы власти КНР не прознали о его соучастии в этом преступлении. Мы, в свою очередь, заверили его, что по эту сторону границы "строгость законов смягчается необязательностью их исполнения", после чего он успокоился окончательно.

Проговорив еще часов до трех, уничтожив краба и скромные запасы пива, мы завалились спать, и я даже неплохо выспался, под громогласный аккомпанемент своего соседа.

Переселение

Ночь была теплой, и утром никаких заморозков не ощущалось. Голова медведя грустно смотрела на нас черными провалами выклеванных глаз. Мы быстро загрузили все свои пожитки в машину, и покинули гостеприимное, но жуткое зимовье. Два часа тряски по разухабистой дороге, и вот мы уже выгружаемся возле ручья, в котором планируем весь день ловить рыбу. Вокруг нас лес, который уже скинул листья и превратился в унылый сухостой, лишенный цвета и ждущий предстоящих снегопадов. Это тот период, когда умирает, кажется, всё, и только снег чуть позже придаст тайге новый смысл, новый толчок к жизни...

Я внимательно осмотрелся. Поблизости запросто могли находиться медведи, и поэтому ухо нужно было держать востро - я хорошо помнил Борин рассказ, как он дырявил косолапого из своего карабина, а то все шел и шел на него. Мой СКС висел на плече, и заряжен он был патронами со специальными свинцовыми охотничьими пулями, которые сминаются при попадании в тело, и таким образом передают максимум своей энергии, не прошивая тело насквозь в отличие от пуль со стальным сердечником к боевым патронам. Вокруг было тихо, и я успокоился.

Здесь мы основательно и надолго, и поэтому ставим стол, газовую плитку, выкладываем остатки снеди.

Ключ не широкий - на перекате, может быть, метров шесть. Да глубиной в треть метра. Визуально рыбу не видно, как только удочка оказывается в воде, начинается уже привычная процедура - только успевай подсекать и выбрасывать на каменистый берег мелкую пеструшку. Здесь мне попалась форель - эта рыба немного крупнее, и больше радует самомнение рыбака.

К обеду наиболее сознательные рыбаки бросили удочки, и пошли чистить картошку. У нас еще оставался в сковородке барсук (очень не хочется думать, что это был енот), была гора цветной капусты, хлеб и до сих пор недопитая бутылка "Финляндии".

Сварив картошки, быстро пообедали, а там уже и стало вечереть.

В Амгу мы приехали уже в темноте. Перетащили вещи во флигель, который нам выделили для проживания, накидали в печку дров, и сразу стало тепло и весело. Пока Дима готовил ужин, мы с Лёхой чистили свое оружие. Всё это время Сеня сидел рядом и с благоговением наблюдал за процессом. Время от времени он брал какую-нибудь деталь карабина и рассматривал ее так, будто в его руках был не кусок железа, а как минимум, хорошо ограненный бриллиант.

Ехать на очередную водолечебную процедуру Сеня отказался, и перед сном мы съездили на "Теплый ключ", чтобы пятнадцать минут провести в теплой термальной воде.

Возвращаясь назад, проскочили деревню, и подъехали к самому устью реки Амгу, где она впадает в море.

Песчаный пляж скрипел под ногами. Чуть в стороне шумел прибой. Мы прошли к самой воде, туда, где пресная вода горной реки впадает в соленое море. На берегу сидел человек, который смотрел в воду, не обращая на нас внимание. Как оказалось, он наблюдал за рыбой. Вскоре в Амгу должна была зайти на нерест сима, и местные жители старались не пропустить момент - начать лов еще до того, как для "защиты нереста" сюда нагрянут толпы из работников рыбоохраны и полиции, которые порой бывают хуже браконьеров...

С моря дул холодный ветер, мы быстро продрогли, и поспешили в машину.

Сеня лежа смотрел телевизор - "Нэшнл геогрэфикс" не нуждается в переводе. Там показывали каких-то огромных акул, которых, слава Богу, в Амгу не водилось.

Черный шаман

С самого утра, как только рассвело, начали собираться на выезд. Сеня опять не спал из-за громко работающего трактора, то есть Лёхиного храпа, и поэтому не хотел вставать, просил оставить его в покое, просил даже застрелить его и бросить в канаву, но только лишь бы дали выспаться. Но Дима был непреклонен и светился радостью:

-Сегодня у нас по плану водопад!

Я уже знал, что идти нам предстояло на самый высокий водопад в Приморском крае, который носил официальное название "Амгинский", так как был расположен в верховьях реки Амгу. По неофициальной, народной версии, водопад назывался "Черный Шаман" - наверное, потому, что находился в глубоком каньоне "Пасть дьявола" - весьма зловещем и страшном месте, вызывающем у путешественника какие-то мистические переживания.