-Здесь, - объясняет Дима, - до наводнения был термальный ключ с тёплой водой.
Мы проходим немного, и я вижу, как в одну из лощин ведет аккуратно сделанная лестница. Трогаю воду, и моему удивлению нет конца - она тёплая! Тогда как отойди три метра в сторону и опусти руку в другой ручей - сразу обморозишь пальцы.
Лёха тоже спускается к воде и тоже в восторге. Сеня пока не понимает, чему мы так удивлены, и просто фотографирует природу. Мы пытаемся объяснить ему что-то, но к воде он подходить не хочет. Так и остался в неведении...
Преодолев несколько едва проходимых даже для джипа препятствий, где пришлось даже подкладывать ветки и валуны под колеса вездехода, наконец-то вырываемся на оперативный простор - дорога идет вдоль распадка, хорошо наезжена и уже не вызывает такого неудовольствия, как прежде. Дима уверяет, что едем правильно, и что именно в этом ключе мы и будем ловить рыбу - просто нам нужно еще немного подняться в его верхнее течение.
Спустя два часа после поворота с основной дороги, мы останавливаемся.
-Приехали, - радостно орет Дима. - Доставай удочки и червей!
Он суетится, бегает вокруг машины, толкает нас и дергает за рукав китайца. Машина стоит на каменной косе возле ручья, ширина которого местами не превышает одного метра.
-Здесь? - удивленно спрашивает Лёха.
Я даже спрашивать не стал, ибо понятно, что в таком мелком ручье никакая рыба водиться не может!
Но Димка уже увлечен вытаскиванием из багажника рыболовных принадлежностей - все знают, что он заядлый рыбак, и его уже не остановишь...
В эту поездку я взял с собой две телескопические пластиковые удочки. Одна длиной пять метров, которую я предполагал использовать в обычной обстановке, где есть нормальный берег, спокойная вода и пространство для замаха. И короткая, двухметровая удочка, которую решил использовать для ловли рыбы среди всяких карчей и других препятствий. Так же с собой была спиннинговая катушка и целый набор крючков, грузил и ложных наживок.
За день до выезда Дима где-то достал банку червей, числом особей, как он утверждал, не менее двухсот, и сейчас мы начали насаживать этих червей на крючки. Пока мы с Лёхой и Сеней мучились с удочками и червями, Дима отбежал куда-то в сторону, откуда уже слышались его восторженные возгласы.
Чтобы удобнее было работать в холодных и мокрых условиях, еще в Арсеньеве я купил тёплые рабочие перчатки, залитые резиной, и сейчас пыхтел в них, пытаясь утихомирить беспрестанно крутящегося в пальцах червяка, который упорно не хотел идти на рыбалку. Рядом со своим червяком боролся Лёха, который, убедившись в бесплодности таких действий, решил снять все же перчатки. Я последовал его примеру, подумав, как немного лет нужно было пожить в тепле и уюте, чтобы отучить себя терпеть такие минимальные трудности.
В голых пальцах червяк быстро присмирел, и тут же оказался на крючке. Выставив глубину сантиметров в двадцать, я подошел к небольшому перекату, и закинул удочку.
Вот поплавок, описав в воздухе полукруг, упал в воду и сразу исчез.
-Зацепился, - вырвалось у меня вместе с другими словами.
Я скучно потянул удочку на себя, пытаясь по появившейся из воды леске определить, где крючок мог встретиться с корягой, но вдруг леска дернулась и задрожала. И тут меня пронзила страшная догадка...
Спустя секунду в лучах заката уже блестела пеструшка - горная рыбка, которая обитает в реках северного Приморья. Небольшая, сантиметров 10-15, она водится здесь просто огромными косяками.
Вспомнилось, как в детстве я ловил в речке гальянов. Мы с пацанами часами сидели с удочками на берегу Халазы, и даже иногда притаскивали домой небольшие уловы... но что бы так! Только закинул, и тут же можно вытаскивать - это было сверх моего воображения.
-Есть, - вырвалось у меня.
Я отцепил пеструшку и бросил рыбку в ведро, на треть наполненное водой. Первая жертва рыбалки начала нарезать по ведру прощальные круги.
Повторный взмах удочкой, и поплавок тут же уходит под воду! Подсекаю, и на берегу лежит еще одна пеструшка! Третий раз - и тот же эффект!
Рядом уже восторженно орет Лёха, у которого повторяется точно такая же история. Сеня свой восторг выражает какими-то непонятными нам фразами, но и от него в ведро постоянно летят пойманные рыбы. Мне хочется запечатлеть такое чудо на видеокамеру, но я не могу оторваться - этот процесс куда более важен, чем желание заснять рыбалку для будущих просмотров!
Тягая пеструшку одну за другой, я начинаю понимать, почему Димка готов преодолевать такие огромные расстояния ради рыбалки. ТАКОЙ рыбалки я никогда и нигде ещё не видел.
Часть пеструшек не успевала достаточно хорошо насадиться на крючок, и после вылета из воды отцеплялась, и падала в районе ведра. Это нас радовало ещё больше, и по разу нам с Лёхой даже удалось таким образом направить пойманных рыб сразу в ведро. Между собой мы прозвали это высшим пилотажем речной рыбалки.
Так как ручей, в котором мы ловили рыбу, находился в глубоком распадке, то после того, как солнце скрылось из виду, стало резко холодать и быстро темнеть. Как бы нам того не хотелось, но рыбалку пришлось прекратить - нужно было ещё доехать до зимовья, в котором нам предстояло жить.
И вот стоишь перед ручьём с удочкой, и сам себе говоришь - всё, это крайняя! А потом снова и снова закидываешь удочку... не в силах остановиться! Это просто незабываемое чувство...
-Смотрите, - Дима подзывает нас к себе.
Рядом с ним ведро, в котором плещется добрая сотня пеструшек, пойманных нами не более чем за двадцать минут. Димка собрался чистить рыбу. Оказывается, процесс этот проще, чем можно было предположить. Я-то думал, что нужно сидеть над холодной рекой и острым ножом вспарывать брюхо каждой рыбе, но все оказалось куда прозаичней.
-Берём двумя пальцами под жабрами, дёргаем, и в одно движение вынимаем всю требуху, - свои слова Дима сопровождает одним неуловимым движением, и очищенная пеструшка летит в кастрюльку, а кишки - в воду. - Вот так!
Камбэй
На стыке дня и ночи, когда уже сумрак начал окутывать всё вокруг, мы наконец-то добрались до зимовья. В свете фар мелькнул приземистый домик, навес с дровами и стоящий в отдалении туалет. Все это располагалось на небольшой поляне метров тридцать длиной и с десяток шириной. Поставив машину поудобнее (ожидалось, что хозяин зимовья может приехать к нам ночью), начали осматриваться.
Первое, что я увидел, была голова гималайского медведя, насаженная на кол в десятке метрах от избушки. Это был собрат белогрудки, которого мы уже встречали не так давно на дороге. У головы медведя был отсечен нос, а черные глаза еще не стянулись от сухости и блестели в свете фонаря. По всему было видно, что медведь был убит не далее, чем вчера. А то, может быть, и сегодня.
-О боже, - Лёха остановился рядом, созерцая этот ужас. - Нашкодил, наверное, здесь... вот и на кол попал. В наказание.
-И назидание другим, - дополнил я.
Мы сошлись во мнении, что так оно и было, и пошли смотреть домик.
Избушка представляла собой строение метра три шириной и метров шесть длиной, полтора метра длины которой занимали сени. В доме справа находилась железная печка, слева стоял холодильник (в котором хозяин прятал от грызунов продукты), далее по центру располагался длинный стол, по обоим бокам которого были настроены нары, причем левые имели второй ярус. В помещении было два окна - одно у печки, второе с торца стола. В качестве освещения использовался автомобильный аккумулятор и лампа-переноска.
Как только мы вошли, первое, что бросилось в глаза, это были разбегающиеся во все стороны мыши.
Лёха присвистнул.
-Да не, нормально, - сказал я. - Хоть не крысы. Главное, чтобы Сеня не сразу просёк, что мы здесь не одни жить будем...
Перетаскав вещи в домик, мы разложили на нарах привезенные с собой спальные мешки и одеяла, выложили на стол припасы и начали готовить рыбу. Так как она уже была почищена, то оставалось только пожарить её, а это тоже важный процесс, доверить который можно было только специалисту.
